Происшествие в Берлине, или Как одно крепкое слово не уложилось в немецкую голову
У нас, братцы-граждане, в канцелярии нашей бывают разные случаи. Иной раз такое принесут, что хоть стой, хоть падай. Придет, скажем, человек. Лицо у него вроде обычное, но глаза — как у побитой собаки. И что ж он, думаете, украл чего-то или кого-то побил? Ничего подобного! Он всего-то... высказался. Нехорошо, конечно. Некультурно. Но разве за это сажают? В наших краях — нет. А вот тут, в этой ихней Германии, да еще как! У них тут на каждый чих — по параграфу. Хочешь жить спокойно — будь как стеклышко. Чистеньким.
Так вот. Пришла к нам однажды женщина. Ирина. Простая женщина, из глубинки, из России, значит. Три года как по программе переселенцев приехала, а с мужем — не сошлась характерами. Ну, это дело житейское. Разъехались они. Ирина сняла себе квартирку с подругой в Потсдаме и стала работать в магазине. Работа тяжелая, и зарплата, по слухам, небольшая. Но ничего, жить можно.
И вот, стало быть, один вечер она возвращается домой. Ноябрь. Грязюка. Сыро. С сумками, полными еды, тяжеленными. И настроение, сами понимаете, не ахти. Приходит она на вокзал, на станцию то есть, и хочет посмотреть, когда поезд ее будет. А эти ихние немецкие автоматы, знаете, они ведь не всегда работают. Может, от сырости, может, от усталости. В общем, не работает табло. Ирина, хоть и говорит по-немецки, но так, знаете, с акцентом, который у них тут называется «акцент». Подошла она к стойке, где сидит женщина-служащая, и спрашивает про расписание. Та ей распечатала бумажку. Ну, и Ирина глянула: еще сорок минут ждать. Куда, думаете, сорок минут человеку деваться? Пошла она вниз, чтоб купить сигареток да кофе, чтоб отдохнуть от суеты. Только спустилась по ступенькам, а тут вдруг поезд как загудит, как загрохочет. Она — обратно, наверх. Бегом. Бежит, а поезд уже уходит. Двери закрылись, как челюсти. И все. И нету поезда.
Тут, конечно, у Ирины терпение и лопнуло. Это ведь как получается? Человек ты, значит, что ли? Зачем ты ему бумажку давал, если поезд уже пришел? Недоразумение. Она, значит, бросила свои сумки, подлетела к этой стойке и давай на ломаном языке объяснять, что так, мол, и так, что она из-за нее поезд пропустила, что она, в общем, нехороший человек. А та ей, сотрудница, ни в какую. Развела руками, как гусь крыльями, и говорит: "Уходи, мол, отсюда, давай". Вот тут-то, братцы, у нашей Ирины терпение и лопнуло. Она, значит, как двинет кулаком по стойке! Разок, другой. И как выдаст! На русском языке. Ну, вы понимаете, какое слово. Крепкое. Душевное. Не для уха немецкого. Повернулась она и пошла ждать другого поезда. А за всем этим делом, оказывается, наблюдала одна немецкая бабушка. Опрятная такая. Аккуратненькая. Она, видимо, от такого безобразия совсем расстроилась. Ну, вы знаете, эти немцы, они ведь не привыкли, чтобы вот так вот, на публике, кулаками махали да словами ругались. Для них это некультурно.
А сотрудница, значит, не будь дурой, позвонила в полицию и все им рассказала. Свидетеля, эту самую бабушку, представила. И что вы думаете? Через некоторое время приходит Ирине письмо. Из полиции! Оказывается, ее обвиняют. По § 185 Уголовного кодекса Германии (Strafgesetzbuch, StGB). За оскорбление! Ей, значит, за ее "душевное" слово грозит либо штраф большой, либо, что еще хуже, до года тюрьмы. Представляете? За слово! Тут уже и сама Ирина испугалась. Подруга ей и говорит: "Надо к адвокату. Сам ты тут ничего не решишь". Ну, она и пришла.
Особенности национальной охоты на правду в немецком уголовном праве
Конечно, в наших широтах, если бы кто-то так выругался, на него бы махнули рукой: "Ну, что с него взять? Человек, видать, настрадался". Но тут, в Германии, все по-другому. Для них, видите ли, оскорбление — это не просто слово. Это посягательство на честь и достоинство. Это вам не хухры-мухры. И даже если ты ругаешься на своем, непонятном для них языке, это не делает тебя невинным. Закон, он для всех един.
И тут надо понимать, что такое это ихнее оскорбление, по § 185 StGB. Это когда ты человека унижаешь. Сверху вниз смотришь. Грубишь. Вот что обидно, так это то, что даже правду можно так сказать, что тебя засудят. В Германии правда — это хорошо, но говорить ее надо вежливо. А если ты скажешь правду, да с матерком, то будь готов отвечать.
Но вот в чем, дорогие мои, закавыка-то. Чтобы тебя, значит, за оскорбление судили, нужно, чтобы ты его в адрес человека высказал. То есть, вот стоит человек, а ты ему прямо в лицо: "Ах ты, такой-сякой!" А если ты просто, скажем, по столу стукнул да крикнул в пространство, мол, "ну, блин, это полный...", то это, знаете ли, уже не оскорбление, а так — эмоции. У каждого человека есть право на свое мнение. И если он это мнение высказывает эмоционально, то это не повод его сажать.
Ошибки, которые не стоит совершать, или как не дать себя посадить в тюрьму, когда тебе этого не хочется
Многие наши люди, попав в такую ситуацию, думают: "А чего мне, я сейчас сам все объясню". Идут в полицию, как на исповедь, и начинают рассказывать. "Да я...", "Да она...", "Да вы не понимаете...". А полиция все записывает. Они ведь не понимают. Они пишут. Каждое слово. И то, что ты думаешь, что ты объясняешь, в протоколе может выглядеть как признание вины. Это первая и главная ошибка. Никогда, слышите, никогда не говорите с полицией без своего адвоката! Ни слова! Это ваше право, которое, между прочим, вам дал ихний закон. А они, полиция, не будут вам о нем напоминать. Им ведь нужно дело закрыть. Быстро.
Вторая ошибка — это думать, что ты сам все разрулишь. Ирина вот, до прихода к нам, наверное, думала, что это все недоразумение, что никто не будет судиться из-за одного слова. Но немецкие власти, они знаете, любят, чтобы все было по закону. И раз уж заявление есть, то и дело будет. И само оно никуда не денется. И только опытный адвокат, который знает, как все тут устроено, может это дело развернуть в нужную сторону.
Работа адвоката, или Как умный человек спас глупого от тюрьмы
Наш адвокат, он ведь человек образованный, не то что мы с вами, простые граждане. Он не стал распускать нюни и слушать, как Ирина рассказывает о своих несчастьях. Он взял все в свои руки. Сперва, как положено, запросил материалы дела. § 147 Уголовно-процессуального кодекса Германии (Strafprozessordnung, StPO) позволяет ему это сделать. Это как, знаете, взять все козыри в колоде, чтобы потом бить ими противника.
Он внимательно прочитал все, что написала полиция. И что написала та сотрудница. И что написала та немецкая бабушка. И вот тут он заметил одну важную деталь. В показаниях было сказано, что Ирина ругалась. И что это было оскорбление. Но! Не было сказано, что она это говорила прямо в лицо сотруднице. Она ведь, по ее словам, просто "выругалась" в пространство. От души, так сказать.
И тут наш адвокат, он, знаете, как художник, берет кисть и начинает рисовать картину. Он пишет в прокуратуру. Не просто письмо, а целое ходатайство. Это такая бумага, где ты объясняешь, почему твой клиент не виноват. Он объяснил, что, мол, Ирина устала. Что она расстроилась. Что она пропустила поезд. Что она, в общем, не со зла, а просто по-человечески. А потом он перешел к главному. Он объяснил, что, по закону, оскорбление должно быть адресовано конкретному человеку. А Ирина ругалась в воздух. Она ругалась на ситуацию, на несправедливость, а не на конкретную женщину. Он, этот адвокат, объяснил прокуратуре, что у каждого человека есть право на свободу слова, и что даже если эта свобода слова выражается нецензурно, то это еще не повод сажать человека в тюрьму.
Он сослался на то, что, если человек ругает что-то, это не означает, что он оскорбляет кого-то. Если, например, я скажу "черт побери этот стул", то никто не будет судить меня за то, что я оскорбил стул. И вот так, потихоньку, по параграфу, по строчке, он разобрал все обвинение по кусочкам. И показал прокурору, что, по совести, дело тут пустое.
Прокурор, видите ли, тоже человек. Он посмотрел на все это, подумал, и, видимо, решил, что адвокат прав. Потому что, через десять дней, к нам пришло письмо. Дело закрыто. За отсутствием состава преступления. § 170 Уголовно-процессуального кодекса (StPO).
Эпилог: О том, что лучше не ругаться
Ирина, конечно, обрадовалась. Она и не думала, что за одно слово может быть столько мороки. Она благодарила нашего адвоката. А мы ей сказали: "Ирина, ты впредь будь осторожна. Не надо так ругаться, даже если очень хочется. Потому что тут, в Германии, даже у стен есть уши. А у бабушек — еще и язык".
Так что, дорогие товарищи. Наша история, она ведь не просто так рассказана. Она для вас, чтобы вы, значит, знали. Если уж попали в беду, то не надо самим лезть в милицейские дела. Не надо думать, что ты самый умный. Потому что у них тут, у юристов, есть свои хитрые штучки, свои параграфы и свои законы. И только они, эти умные люди, могут помочь человеку, который по глупости своей, может попасть в большую беду.
Все права защищены. При копировании и републикации статьи ссылка на первоисточник обязательна.
АДВОКАТСКАЯ КАНЦЕЛЯРИЯ ПРЕДСТАВЛЯЕТ ИНТЕРЕСЫ КЛИЕНТОВ НА ВСЕЙ ТЕРРИТОРИИ ГЕРМАНИИ
📞 Нужна срочная консультация или помощь? Обращайтесь к нам!
📌 Адвокатская канцелярия Йоханнес Энгельманн
📍 Schillerstr. 4-5, 10625 Berlin
📞 +49 30 310 13 310
📲 WhatsApp/Viber: +49 176 66 888 948
✉️ info@advokat-engelmann.de
🌐 https://advokat-engelmann.de/
🔗 Telegram: t.me/advoberlin
#️⃣ #Адвокат #Германия #ЮристГермания #УголовноеПраво #Оскорбление #Beleidigung #StGB #StPO #ЗащитаПрав #КриминальноеПраво #ЮридическаяКонсультация #Зощенко #Сатира