Годы на Коринтусе текли иначе. Они измерялись не сменами сезонов — их тут почти не было, — а ритмом роста. Ростом Узлов, теперь их было семь, раскиданных от багровых пустынь до шепчущих лесов. Ростом понимания. Ростом нового поколения.
Элия Стоун стояла на вершине самого высокого шпиля Седьмого Узла, «Небесной Обители». Её лицо было отмечено годами, но глаза горели тем же огнём, что и в день высадки. Рядом с ней, опираясь на изящный, живой посох, стояла доктор Авайн. А по другую сторону — майор Ван Хо, чьи руки теперь были покрыты сложными, светящимися татуировками-узорами, говорящими о его глубокой связи с сетью больше, чем любое звание.
Внизу, у подножия башни, раскинулся город. Но не город в человеческом понимании. Это был лес из света и жизни. Башни были подобны деревьям, мосты — свисающим лианам, а по «улицам» текли реки света, по которым скользили живые, похожие на скатов, транспортные средства. В воздухе порхали существа, напоминающие помесь колибри и светлячков, — последний совместный проект биологов и сети.
А среди всего этого двигались люди. И не только люди. Дети — их дети — играли с молодыми «шептунами», их общий смех был музыкой, понятной без перевода. Подросток с глазами цвета туманности что-то живо обсуждал с группой «шептунов», их усики быстро двигались, проецируя в воздух голограммы — то ли чертёж, то ли стихотворение.
— Мы боялись, что они утратят свою человечность, — тихо сказала Авайн, глядя на играющих детей. — Они не утратили, — ответил Ван Хо. Его голос потерял былую жёсткость, обрёл глубину. — Они дополнили её. Расширили. Они не люди Коринтуса. Они — коринтийцы. Новый вид разума. Более цельный.
Элия молча кивнула. Она чувствовала это каждый день. Их общество не было утопией. Были споры, были конфликты. Но теперь их разрешали не голосованием или силой, а погружением в кристаллы возможностей, где каждый мог увидеть последствия своего выбора для целого. Это был трудный путь, путь постоянной работы над собой, но он того стоил.
Внезапно привычный гул сети изменился. Он не стал тревожным, но в нём появилась новая, незнакомая нота. Ожидание. Любопытство.
С далёкой смотровой площадки донёсся сигнал — не звуковой, а световой. Зелёная вспышка, повторённая трижды. Условный знак.
— Они здесь, — прошептала Элия.
Те самые корабли, что они видели в кристаллах будущего годы назад. Они вышли из глубин туманности и теперь находились на орбите Коринтуса. Они молчали, наблюдали. И ждали.
— Совет ждёт вашего решения, капитан, — сказал Ван Хо. Но он сказал это не как подчинённый командиру. Как партнёр партнёру.
Элия закрыла глаза. Она чувствовала планету под ногами. Её спокойную, мудрую мощь. Она чувствовала свой народ — не колонистов, а коринтийцев, — готовый к встрече с неизвестным не со страхом, а с уверенностью и любопытством.
Она открыла глаза и посмотрела на багровое небо, где где-то там висели чужие корабли.
— Не будем заставлять их ждать, — сказала она. — Пришло время показать, чем мы стали.
Она обернулась и пошла к лифту — не механическому, а живому, выращенному из ствола башни. Авайн и Ван Хо последовали за ней.
Они спустились в Зал Совета. Он был полон. Люди и «шептуны», старшие и молодые, все были здесь. Никакой паники, только сосредоточенное внимание.
Элия встала в центре, на месте, где пол был прозрачным и открывал вид на пульсирующие энергетические магистрали планеты, уходящие вглубь.
— Они пришли, — сказала она, и её голос разнёсся по залу, усиленный акустикой живого дерева. — Не как завоеватели. Как исследователи. Как мы когда-то. Давайте встретим их соответственно.
Она посмотрела на главный коммуникационный кристалл, который уже начал мерцать, улавливая чужие сигналы.
— Открываем канал, — распорядилась она. — Передаём наше первое послание.
Не двоичный код. Не математические константы. А нечто иное.
Из кристалла хлынул свет. Он заполнил зал, и в нём закружились образы: первый шаг Элии на планету, безмолвный обмен дарами с «шептунами», спасение Хранителя, рождение Рассветного Шпиля, лица детей… Всё это было сплетено в единую ткань — историю не завоевания, а врастания. Историю превращения в нечто новое. И сквозь все образы проходил один, главный, объединяющий символ — пульсирующий узор, означавший «Доверие». «Семья». «Дом».
Это был не рассказ. Это было приглашение. Приглашение понять.
Они отправили его в эфир и стали ждать. Минута. Две.
И тогда кристалл ответил.
Сначала — просто статичный, чёткий сигнал. Затем он стал обретать форму. Чужая технология пыталась декодировать их послание.
На экране возник образ. Сначала расплывчатый, потом всё чётче. Это было лицо. Не человеческое, но и не совершенно чуждое. Большие глаза, лишённые белка, кожа, отливающая перламутром. И на его лбу — светящаяся отметина, сложный узор, который… пульсировал в унисон с их собственным символом «Доверие».
Чужестранец медленно поднял руку — руку с тремя тонкими пальцами — и повторил жест, который когда-то сделал первый «шептун» у барьера: открытая ладонь, знак мира и предложения.
И затем в зал прорвался голос. Не через динамики, а прямо в сознании каждого, благодаря сети Коринтуса, выступившей переводчиком. Голос был мягким, мелодичным, полным изумления.
«Мы слышали песнь вашей туманности. Она изменилась. В ней появилась новая гармония. Мы искали её источник. Мы… рады, что нашли соседей.»
В Зале Совета воцарилась тишина, а затем её нарушил не крик, не возглас, а глубокий, общий вздох облегчения и радости. И первый смех — смех доктора Авайн, которая вытирала слёзы счастья.
Элия Стоун посмотрела на своих людей, на «шептунов», на голограмму инопланетного гостя. Она посмотрела на узор на своей руке, который светился в такт с узором на лбу пришельца.
Она улыбнулась. Их жизнь здесь никогда не была сном. Она была трудной, опасной, чудесной, реальной жизнью. А сейчас начиналось её новое утро. Утро, которое они ожидали все эти годы.
И оно обещало быть прекрасным.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
Подписывайтесь, чтобы не пропустить другие истории ПОДПИСАТЬСЯ