Представьте себе раннее утро в старом московском храме. Свет из-под купола еще не залил пространство, а лишь робкими столпами ложится на древние стены, в которых застыла прохлада ночи. Воздух густ от запаха ладана и воска. И в этой предрассветной, напряженной тишине раздается первый звук.
Он возникает невесть откуда, словно рождается не из человеческой груди, а из самой этой тишины, из света, из вековых камней. Это низкий, бархатный бас, который мягко и уверенно произносит: «Ми-лость ми-ра...»
За ним, подхватывая и обволакивая, как струится тот самый утренний свет, вступают тенора, альта и, наконец, самые высокие, чистые, почти небесные голоса — сопрано. Это поет хор. Не просто поет — он ткет из звуков золотую ткань молитвы. Это «Милость мира» Павла Чеснокова.
Павел Григорьевич Чесноков — не просто композитор. Он — волшебник, архитектор звука. Его музыка не написана чернилами на бумаге, она словно высечена из самого воздуха в храме. Каждый аккорд в его «Милости мира» — идеален. Каждая гармония — настолько чиста и полна, что кажется, будто это не люди поют, а сам храм, его душа, откликается на молитву.
Что же такое эта «Милость мира»? В православной службе, в Литургии, это — центральный момент. Самая сокровенная молитва, когда верующие благодарят Бога и готовятся к великому таинству. И Чеснокову удалось невозможное: он переложил на музыку саму суть этого момента — благодарность, смирение, трепет и всеобъемлющий, ни с чем не сравнимый мир.
Музыка у него не кричит, не требует внимания. Она — приглашает. Она мягко обнимает слушателя, укутывает его этим самым «миром», о котором поется. Она плавная, иконописная. В ней нет резких движений, только бесконечное, медленное течение, как течение самой вечности.
Голоса переплетаются невероятно сложно, но при этом кажется, что иначе и быть не могло. Мужские голоса создают прочный, надежный фундамент, а женские — парят под самыми сводами, как те самые ангелы, которым они подражают, воспевая «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф».
А потом наступает кульминация — «Тебе поем, Тебе благословим, Тебе благодарим...». Звучание нарастает, становится полноводным, мощным, но не тяжелым. Это не гром, это — сияние. Сияние такой силы, что у многих в храме наворачиваются на глаза слезы, сами не зная почему. Это не слезы печали, а слезы причастности к чему-то невероятно красивому и вечному.
И так же, как и началось, все затихает. Последняя фраза — «Аминь» — замирает в воздухе, растворяется в нем, оставляя после себя не тишину, а эхо. Эхо этой музыки, этой молитвы, этого мира. Оно висит в воздухе еще несколько мгновений, и никто не решается пошевелиться, чтобы не спугнуть его.
«Милость мира» Чеснокова — это больше, чем песнопение. Это — состояние души. Это доказательство того, что звук, выстроенный гением, может стать мостом между землей и небом, между человеком и вечностью. И пока будут стоять храмы и будут звучать голоса, сливающиеся в гармонии, эта музыка будет жить, даря каждому, кто ее слышит, ту самую милость и тот самый мир, о которых она поет.
Если вам интересно, то подписывайтесь на наш канал. Ставьте Лайки. Нам будет приятно.