Войдя в дом, меня захлестнули воспоминания. В доме было всё точно так же, как и в моем детстве: печь, на которой любил спать дед, кровать бабушки также стояла в углу комнаты возле окна, над печью на веревке были развешаны какие-то травы, в правом дальнем углу стоял комод, а над ним красивое зеркало, рамка которого была вырезана из дерева причудливыми узорами, напоминающими лики каких-то святых. На стене были часы с кукушкой, которые негромко тикали, исправно показывая московское время. Пройдя на середину комнаты, я с улыбкой вспомнил свою игру в прятки с бабушкой, когда я прятался под кроватью или за печью в куче хлама и наблюдал за бабой Ниной. Та, конечно, не знала об игре внука и всегда пугалась, когда находила меня в неожиданных местах.
— Ах ты ж, божевольный мальчишка, межеумок, напугал старую! Ну, щас покажу тебе розгами по заднице! — и направлялась в угол за инструментом воспитания, держась за сердце.
Я быстро покидал свое убежище и мигом оказывался на улице, где места для маневров было гораздо больше. Во второй комнате было всё еще проще: две кровати, две тумбочки, старый дубовый шифонер, два стула возле стенки и красный ковер на полу.
Пройдя в спальню, я плюхнулся на кровать, перебирая мысли в голове: за какую цену можно продать дом, а после продажи где жить? Что на эти деньги можно купить? В калдунов и ведьм верилось весьма смутно. Поэтому я твердо решил избавиться от бабушкиного наследства. Вдруг в сенях послышался цекот когтей. Я приподнял голову в надежде увидеть черную морду фамильяра, но с удивлением, слушая цокот собачьих лап, я услышал, как они медленно трансформировались в шаркающие шаги. В дверном проеме показалась фигура деда с ведром.
— Внук, значит? — задумчиво с улыбкой спросил гость.
Я кивнул с удивлением и слегка наклонил голову, вглядываясь за спину старика в надежде увидеть черного охранника.
— Да спит он на пороге, — сказал дед увидев мой взгляд.
-Охранничек, блин! — проговорил я себе под нос.
- Не удивляйся, деревня маленькая, каждая собака меня знает, мы же дружили с бабкой твоей, — успокоил меня гость.
- Зовут меня Никита Мартьянович, можно просто дед Никита, — представился тот.
- Степан, можно просто Степан, — попытался пошутить я, вставая с кровати и делая пару шагов к деду Никите, чтобы пожать руку. Но тот отшатнулся и сделал два шага назад.
- Очень приятно, Степан, — вытянув ладонь в останавливающем жесте, проговорил дед.
- И мне, — сказал я, остановившись посреди комнаты с протянутой рукой.
- Ты как самогонку уважаешь? — поинтересовался дед Никита.
- Да можно. Только устал я, мне бы отдохнуть с дороги, — опуская руку, сказал я.
- Ну отдыхай пока, — согласился дед!
- Завтра жду в гости вечерком, выпьем, поболтаем, познакомимся. Где живу, знаешь, виделись утром. Добро? — спросил старик.
- Добро, — ответил я.
- Ну вот и хорошо, — сказал дед, направляясь к выходу.
- Провожать не надо, дорогу знаю, — с угрозой в голосе сказал Никита.
- Да и не очень-то и хотелось, — шепотом выдавил из себя я, так и продолжая стоять посреди комнаты.
Когда дед удалился, в сенях послышалась возня, как молния, в комнату влетела собака, возбуждено метаясь от угла к углу, что-то вынюхивая, как пылесос, и жалобно поскуливая.
- Ну-ну, успокойся, Охледырь... ой, да как тебя там? — пес! — попытался поймать собаку за ошейник, сказал я.
Та лягла возле моих ног, жалобно скуля, прижимая уши и виновато глядя мне в глаза.
- Проголодался, бродяга? - спросил я охранника.
- Ну, сейчас что-нибудь состряпаем, - почесав за ухом собаку, сказал я.
Разгрузив автомобиль, перенеся свои скромные пожитки в дом, пообедав и накормив пса, я начал наводить какое-то подобие уюта: вымел пол, протер пыль, собрал паутину по углам, сменил постельное белье и, примостив радиоприемник на комод, торжественно оглядел помещение, как воин-победитель поле боя. За окном вечерело. Клацнув выключатель, я ожидал увидеть тусклый желтый свет от лампочки, но та вспыхнула яркой вспышкой, хлопнула и потухла, погружая пространство в темноту, звонко дзинькая стеклом по деревянному полу. Какое-то время я стоял на одном месте, протирая глаза.
- Ну вот, новый квест, - обращаясь к собаке, сказал я. Та подняла уши и проследовала в дальнюю комнату, оборачиваясь на меня, проверяя, иду я или нет. Она остановилась посреди комнаты, поднимая носом ковер. Я откинул его в сторону и увидел крышку подвала.
- Ну, может, там есть лампочки, - подумал я и открыл лаз. Из подвала пахнуло сыростью, темнота была такой, что казалось, ее можно потрогать. Лестницу было видно только на половину. Оглядевшись на стены, я не заметил дополнительного выключателя, который мог бы осветить черную пасть подвала. Вспомнив про купленный фонарик, я сходил до автомобиля. На улице уже изрядно потемнело, когда я стоял возле открытой бездны, держа в руке источник освещения. Подвал оказался глубоким, метра два в высоту и узким, как тоннель. Осветив полки, я отметил для себя ассортимент варений, закатанных помидоров и огурцов, каких-то солений, на вид вполне съедобных, и разнообразие компотов. Дойдя до конца подвала, я обнаружил коробки с хламом: старый ковер был смотан в рулон и подпирал угол, детская коляска без колеса, керосиновая лампа, рядом с которой лежала коробка с лампочками, и какой-то тряпичный квадратный сверток. Выбрав в коробке элемент освещения и убедившись, что она не перегоревшая, я с облегчением Выдохнул и уже собирался покинуть темный подвал, как вдруг из темноты послышался нервный рык охранника и друга человека.
- Ну что еще? - спросил я, осветив фонариком морду собаки. Та стояла, перекрывая проход, широко расставив лапы, давая понять, что выйти из подвала просто не получится.
- В подвале книга, прочти её! - вспомнились строчки из письма бабушки. Я с настороженностью протянул руку к свертку и взял подмышку прямоугольный предмет, явно похожий на книгу. Всё происходящее начинало порядком напрягать. Собака, как будто, следила за мной и направляла в нужную сторону. Повернувшись к фамильяру, я осветил проход, но черного наставника и след простыл. Выругавшись себе под нос, я выбрался из темного подвала, положил книгу на тумбочку рядом с кроватью и вкрутил лампочку. Щелкнув выключателем, я зажмурился, вспоминая, как в прошлый раз яркий свет больно резанул по глазам. Но в этот раз помещение осветилось теплым желтым светом.
Сообразив ужин на скорую руку и приняв душ, я упал на кровать. Тело сразу налилось свинцом, веки потяжелели, я почувствовал, как сильно устал, и уже не сопротивлялся сну. Легкий шорох послышался из подвала, я с трудом разлепил один глаз и уставился в сторону непонятного звука. Вокруг царила темнота, было сложно что-нибудь разглядеть, но всё же периферийным зрением я заметил легкое движение в углу, как будто мрак стал настолько густым, что колыхался от малейшего дуновения ветерка. Я медленно потянулся к фонарику, который оставил на тумбочке, резко схватил его, включил и направил луч в угол. То, что я увидел, заставило меня замереть в одной позе без движения, зажимая рот свободной ладонью. В углу спиной ко мне стояла темная фигура в оборванном балахоне до колен, голова была запрокинута назад, длинные черные волосы свисали до поясницы, ноги незванного гостя были бледно-синего цвета, руки расставлены в стороны, заканчиваясь тремя обрубками, напоминающими пальцы на том месте, где должны находиться кисти рук.
- Вы кто? — спросил я, осмелев, вспоминая сон в машине.
Нечто медленно начало поворачиваться, я замер, фонарик в руке предательски дрожал. Встав полубоком, незванный гость, держа голову все так же запрокинутой, медленно с противным хрустом шейных позвонков повернула шею и уставилась черными провалами глаз на медленно бледнеющего меня. Рот твари был растянут в широкой улыбке. Нечисть явно получала удовольствие, наблюдая, как меня прошиб холодный пот, тело покрылось огромными мурашками, колени дрожали. Не выдержав нервного напряжения, я щелкнул кнопку фонарика. Комната погрузилась в кромешную темноту. Находиться в темном помещении было еще страшнее. Щелк, раздался звук включения кнопки, он был такой громкий, что казалось, разносился эхом по всему дому. Луч фонаря разрезал темноту, осветив фигуру. Она уже не улыбалась и стояла в двух метрах от меня. Медленно тварь опустилась на колени, по звериному готовясь к прыжку, как вдруг с диким лаем в комнату ворвался черный пес. Он тут же сомкнул мускулистую челюсть на шее твари, раздался влажный хруст. С диким воплем, похожим на карканье вороны и вой шакала, фамильяр уперся всеми лапами в пол и резко дернул шею в сторону. Кусок плоти отлетел в стену, послышался шлепок — кусок прилип к стене и медленно сползал на пол, оставляя влажный след. Тварь тем временем попыталась перехватить пса за шею руками-щупальцами, но охранник отскочил в сторону, оскаливая белоснежные зубы, прижал тело к полу и бросился с новой силой на нежить. Тварь сделала шаг в сторону, обхватила собаку двумя руками и смачно приложила его со всего размаха о комод. Пес взвизгнул, комод разлетелся на части. Олехдабар поднялся, пошатываясь, поджимая заднюю лапу и поскуливая в попытке устоять. Нечто же развернулось ко мне и кинулось, издавая шипящий булькающий звук. Из глотки твари текла жидкость, пахнущая болотом и разложившимся трупом. Я резко среагировал и отпрыгнул в сторону; незванный гость впечатался в стену, приложившись головой, зубы клацнули, а голова и без того еле державшаяся
на прокусанной шее окончательно хрустнула и наклонилась набок. Сидя на полу, я судорожно начал искать предмет самообороны. Моя рука наткнулась на что-то деревянное, я поднес к лицу деревянный предмет, чтобы рассмотреть его получше — это оказался топор. Издавая крик, я бросился на нежить, держа в одной руке фонарик, а другой беспорядочно размахивая топором в воздухе. Удар под ребра прервал атаку, я отлетел к стене, голова закружилась, мощный удар выбил из легких весь воздух, топор отлетел в сторону, и каждый маленький вздох отдавал болью в груди. Я жадно хватал ртом воздух. Тварь тем временем медленно подошла ко мне, держа за волосы свою голову, открыла пасть, оскалив мелкие острые зубы, изо рта пахнуло гнилью. Я зажмурился, принимая неизбежное. За спиной гостей раздался злобный рык, тварь отпустила свою голову, та обвисла на шее. Нежить тем временем развернулась к звуку, приготовившись к атаке, но голова, болтавшаяся на шее, не смогла разглядеть источник. Она запрокинулась назад и взирала на меня. Я потянулся за топором, тварь, заметив мое движение, развернулась и ногой приложила меня прямо в живот. Издав тонкий визг, я застонал. Пес тем временем кинулся на нежить и повис на остатках шеи, трепая головой и окончательно перегрызая позвонки. С глухим звуком голова упала на пол, издавая звериный рык, тело заметалось по комнате. Я собрал остатки сил, поднялся на ноги, занес топор над головой и со всей силы опустил его на то место, где когда-то болталась голова, разрубив туловище до пояса. Та сделала пару шагов и упала сначала на колени, а затем на живот, лишь изредка подергиваясь в предсмертных судорогах. Я облокотился о стену, держа в одной руке топор, а другой, держась за живот, медленно сполз на пол. Олехдобар, прихрамывая на заднюю лапу, подошел ко мне, поскуливая от боли, и положил голову мне на плечо.