Анна Ивановна всю жизнь проработала поваром в школьной столовой. Каждый день она готовила каши, супы, котлеты для сотен учеников. Дети любили её блюда, а коллеги уважали за трудолюбие. Когда пришла пенсия, работа осталась позади, а вместе с ней ушёл и привычный ритм. В доме стало слишком тихо, и эта тишина давила.
Чтобы её разогнать, Анна Ивановна нашла себе новое занятие: как только получала пенсию, сразу отправлялась в кафе. В небольшом ресторанчике неподалёку её знали все официанты. Она садилась у окна, заказывала кофе и пирожное, иногда суп. Казалось бы, она сама могла приготовить всё это дома, но дело было не в еде, а в обстановке. Там она чувствовала себя словно на празднике. «Всю жизнь я кормила других, теперь пусть хоть кто-то приготовит для меня», — говорила она дочери.
Деньги, конечно, исчезали быстро. На одежду и ремонт не оставалось. Анна Ивановна ходила в старой куртке, которая давно потеряла вид, но менять её не собиралась. В квартире стояла старая мебель — та самая, что они с мужем купили ещё в молодости. Когда-то кот разодрал обивку дивана и кресел, оставив рваные клочья, но обновить мебель так и не получилось. Мужа давно не было, кота тоже, а мебель всё стояла — потёртая, но неизменная.
Дочь Марина работала воспитательницей в детском саду. Работа тяжёлая, шумная и малооплачиваемая. Ухажёра у неё не было, и это её расстраивало. Иногда ей хотелось хотя бы ненадолго вырваться из серых будней: съездить в санаторий, но не где-то рядом, а в другой город, более оживлённый, где можно и здоровье поправить, и впечатления новые получить. Она представляла себе прогулки по улицам, процедуры, покой, чистый воздух. Это была её мечта, простая и скромная, но и она оставалась недосягаемой.
Иногда Марина осторожно заводила разговор:
— Мама, помоги хоть немного. Я бы съездила в санаторий, в другой город. Там и лечение, и отдых. Мне бы это очень помогло.
Анна Ивановна только отмахивалась:
— Да что тебе тот санаторий даст? Всё равно вернёшься к своей работе и заботам. А я хоть радость имею — в кафе сижу.
Марину такие слова обижали. Она понимала: мать могла бы поддержать её, отложить хотя бы часть пенсии. Но вместо этого Анна Ивановна тратила деньги на пирожные и кофе.
Соседи дивились: вроде небогатая пенсионерка, а в кафе заходит чаще, чем молодёжь. Кто-то осуждал, кто-то завидовал. Но самой Анне Ивановне было всё равно. За столиком у окна она забывала про старую куртку, про ободранный диван, про облезлые обои. Там она чувствовала себя человеком, которому позволено маленькое счастье.
И всё же, возвращаясь вечером домой, где Марина устало садилась на диван с давними кошачьими царапинами, Анна Ивановна иногда ловила себя на мысли: может, стоило бы помочь дочери? Может, санаторий в другом городе для неё сейчас важнее, чем её собственный кофе? Но стоило снова оказаться в кафе, вдохнуть запах свежей выпечки и услышать звон посуды, все сомнения исчезали.
Так и текли их дни: старая мебель, несбывшиеся мечты дочери и мать, которая упорно меняла поддержку семьи на маленькие личные радости.
Никто точно не знает, как жить: тратить деньги на себя или на других. Иногда дочь важнее, иногда чашка кофе. В старой куртке идти по улице или в кафе — выбор за каждым.