До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой,ты у меня в груди,предназначенное расставанье обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,не грусти и не печаль бровей,-в этой жизни умирать не ново,но и жить,конечно, не новей.
Эти пронзительные, прощальные строки, написанные кровью, стали главной вещественной уликой декабря 1925 года.
В октябре 2025 года мы отмечаем 130-летний юбилей Сергея Есенина — голоса русской деревни, поэта, чьи строки и по сей день отзываются щемящей болью и светлой грустью в сердце каждого.
Его стихи — это праздник, его уход — вечная рана. Юбилей — это не только повод перечитать любимые строфы, но и вновь задать тот самый, мучительный вопрос: как же на самом деле ушел из жизни великий поэт?
И здесь, среди эмоций и версий, тихим, но твердым голосом говорит Закон.
Уголовное дело, которое так и не было закрыто.
С правовой точки зрения, смерть Сергея Есенина в номере ленинградской гостиницы «Англетер» в ночь на 28 декабря 1925 года официально считается самоубийством (суицидом).
Это заключение было основано на первоначальном милицейском осмотре и акте, составленном сотрудниками ОГПУ. Основанием для такого вывода послужили вещественные доказательства: труп поэта висел в петле, сделанной из ремня от чемодана, привязанной к паровой трубе под потолком.
Признаков насильственной смерти на теле обнаружено не было, что и стало формальным основанием для прекращения дальнейшего расследования.Но почему же эта версия вот уже сто лет вызывает сомнения у криминалистов, историков и просто поклонников таланта Есенина? Потому что с точки зрения современного уголовно-процессуального права (УПК РФ) в деле есть огромное количество процессуальных нарушений и нестыковок, которые позволили бы сегодня его немедленно возобновить.
Вещественные доказательства, которые кричат:
1. Отсутствие следов рук. По современным стандартам, место происшествия было осмотрено крайне небрежно. Не был снят отпечаток пальцев с ножа, лежавшего рядом, на который, по некоторым свидетельствам, была намотана записка со стихами. Были ли это пальцы самого Есенина? Мы никогда не узнаем наверняка. Это прямое нарушение современного принципа неизбежности уголовного преследования — следователь обязан был проверить все версии, в том числе и версию об инсценировке самоубийства.
2. Протокол осмотра. Составленный акт был предельно лаконичным и не отвечал на десятки вопросов. Где была опрокинутая тумбочка? Каково было точное положение тела? Соответствовала ли высота крепления петли росту поэта? Отсутствие детализации в главном процессуальном документе — протоколе осмотра места происшествия — делает его выводы крайне уязвимыми для критики.
3. Свидетельские показания. Показания людей, находившихся в тот вечер в «Англетере», были противоречивыми и, по некоторым данным, могли быть получены под давлением. Сегодня любое давление на свидетеля является грубейшим нарушением закона и ведет к признанию доказательств недопустимыми.
Статья 105 или 110?
Если бы эта трагедия произошла сегодня, следователь был бы обязан рассмотреть и иную версию — убийство (ст. 105 УК РФ), инсценированное под самоубийство, или доведение до самоубийства (ст. 110 УК РФ). Мотивы могли быть разными: от политических до личных.
Есенин был сложной, конфликтной фигурой, у него хватало и влиятельных недоброжелателей, и откровенных врагов.Современная криминалистика и медицина провели бы сложнейшие экспертизы: трасологическую (исследование следов), определение механизма образования кровоподтеков, химический анализ содержимого желудка. Но в 1925 году всего этого сделано не было.
Почему дело не закрыто?
Формально, с точки зрения архива, оно закрыто. Но не с точки зрения Истории и Правды. Юридическая неудовлетворенность заключением следствия 1925 года — это и есть та самая «открытая рана».
Это дело продолжается в сердцах миллионов, где поэт выступает главным свидетелем обвинения против поспешного и несправедливого вердикта.
В его 130-летний юбилей мы чествуем не только жизнь, но и память. Память, которая требует справедливости. И возможно, лучшей данью ему станут не только цветы к памятнику, но и наша с вами принципиальная позиция: ни одно дело не может быть закрыто, пока на все вопросы не будут даны честные, основанные на законе и доказательствах ответы.
Есенин ушел, оставив нам в наследство свою душу, воплощенную в стихах, и свою смерть, окутанную тайной. И если первое — это вечный праздник, то второе — вечное напоминание о том, что даже перед лицом самой безмолвной тайны Закон должен быть голосом истины.