Тапки застыли на пороге прихожей, как памятник всем планам на вечер. Елена медленно оглядела квартиру — свою квартиру, в которой провела последние семь лет. Диван с потертостью на подлокотнике исчез. Вместо него стоял бежевый, с золотистым отливом, явно недешевый, но совершенно чужой. Журнальный столик, за которым они с мужем пили кофе по воскресеньям, заменили на стеклянную конструкцию с витиеватыми ножками.
— Коля, я не поняла... Что случилось с нашей мебелью?
Муж вышел из кухни с улыбкой, которая казалась приклеенной к лицу. В одной руке он держал чашку, во второй — телефон.
— А, ты уже дома! Как командировка? Удачно съездила?
Елена опустила чемодан на пол. Ремень сумки впился в плечо до боли, но эта боль была ничто по сравнению с тем, что творилось в голове.
— Коля, я спрашиваю: где наша мебель? Почему в квартире чужая мебель?
— А, это мама переехала, пока ты была в командировке! — улыбался муж, как будто сообщал о прогнозе погоды на завтра. — Помнишь, мы говорили, что ей тяжело одной в своей квартире?
— Мы говорили о том, чтобы помогать ей по выходным, а не о переезде, — Елена сняла пальто, но так и осталась стоять в прихожей. — И тем более не о замене мебели.
— Лен, ну ты же знаешь маму. Она не может без своих вещей. А наши были... ну, не очень.
— Не очень? — голос Елены дрогнул. — Мы выбирали этот диван вместе. Ты сам настоял на дубовом журнальном столике. Сказал, что это вложение в будущее.
Муж подошел ближе, попытался обнять, но Елена отстранилась.
— Где мама?
— У соседки. Они подружились, представляешь? Мама теперь там пропадает до вечера, они сериалы смотрят.
Елена прошла в комнату, оглядываясь с таким чувством, будто попала в чужую квартиру по ошибке. Из спальни доносился незнакомый аромат — смесь старомодных духов и лекарственных трав.
— Коля, это моя квартира. Я ее покупала на деньги от продажи родительского дома. Ты это помнишь?
— Ну началось, — муж поставил чашку на новый столик. — Лена, мы же семья. Какая разница, чья квартира? А маме тяжело одной, она после инсульта сама не может.
— После микроинсульта, — поправила Елена. — И врач сказал, что она полностью восстановилась. Нина Петровна в свои шестьдесят семь даст фору молодым.
— Она моя мать, — в голосе мужа появились стальные нотки. — Я не мог ее бросить.
Елена посмотрела на фотографии в новых рамках на стенах. Коля в детстве, Коля с матерью, Коля на выпускном... Их свадебное фото исчезло.
Она опустилась в кресло, которое еще неделю назад было зеленым, а теперь стало бордовым. Закрыла глаза. Сосчитала до десяти.
— Где наши вещи?
— В гараже у Серёги. Он разрешил временно. Лена, ну давай спокойно все обсудим. Ты голодна? Мама приготовила твой любимый борщ.
— Я не голодна. Я хочу, чтобы в моем доме была моя мебель.
— Лен, ну будь человеком! Куда маме было деваться? У нее артроз, спина болит. Ей нужен ортопедический диван. А наш был уже продавленный.
Елена встала.
— Ты продал нашу квартиру?
— Что? Нет конечно! — Николай нахмурился. — Ты с ума сошла?
— Судя по переменам, я могу ожидать чего угодно. Мама живет с нами теперь?
Входная дверь открылась, и в квартиру вошла Нина Петровна — статная женщина с идеально уложенными волосами и в бежевом костюме, похожем на форму администратора дорогого отеля.
— Леночка! Вернулась! — воскликнула она с такой радостью, будто сама организовала встречу. — Как поездка? Успешно? Ты, наверное, устала? Я борщец сварила, с мозговой косточкой, как ты любишь.
— Здравствуйте, Нина Петровна, — сухо ответила Елена. — Я смотрю, вы уже освоились.
— Коля не предупредил? — Нина Петровна бросила быстрый взгляд на сына. — Я теперь с вами. Решила квартиру сдавать, а что одной-то? Пенсия маленькая, а так хоть прибавка будет.
Елена посмотрела на мужа. Тот избегал ее взгляда.
— Коля, можно тебя на минутку?
Они вышли на балкон. Елена закрыла дверь и понизила голос:
— Ты сошел с ума? Мы не обсуждали это! Ты не спросил моего мнения!
— А ты бы разрешила? — так же тихо огрызнулся муж.
— Нет! — Елена не сдерживалась. — Это моя квартира. У нас нет детей, нам самим тесно. Где я буду работать? У меня кабинет, ты забыл? Я переводчик!
— Мама обещала не мешать.
— Ты слышишь себя? Она уже заняла всю квартиру своей мебелью! Где мой рабочий стол? Где мои книги?
— В спальне. Мы немного переставили.
Елена прикрыла глаза. Глубоко вдохнула.
— Николай. Я люблю тебя. Но я не готова жить втроем в однокомнатной квартире. Тем более с твоей матерью, которая всегда считала, что я тебе не пара.
— Это неправда, — но в глазах мужа мелькнула тень сомнения.
— Правда. И ты это знаешь, — Елена оперлась о перила. — Дай мне время подумать. Я переночую у Марины.
— Лена, не устраивай сцен. Мама расстроится.
— А я уже расстроена. И это еще мягко сказано.
Она вернулась в комнату. Нина Петровна уже хозяйничала на кухне, гремя посудой так, будто жила здесь всю жизнь.
— Ниночка, я возьму пару вещей и поеду к подруге. Мы давно не виделись.
— Как? Только приехала и сразу уезжаешь? — свекровь всплеснула руками. — А ужин?
— В другой раз.
— Лена просто устала, — вмешался Коля, бросая умоляющий взгляд на жену. — Дорога тяжелая была, да, милая?
— Да. Очень, — Елена собрала в сумку необходимое: ноутбук, зарядку, смену белья. — Я позвоню.
Закрывая за собой дверь, она услышала, как свекровь говорит сыну: «Ну вот, а ты боялся. Нормально все, даже не скандалила особо».
У Марины она проплакала полночи. Подруга, разведенная и с двумя детьми, только качала головой.
— Это война, Ленка. Нина Петровна давно к этому шла. Помнишь, как она на вашей свадьбе сказала: «Надеюсь, невестка будет достойной моего сына»?
— Помню, — Елена сидела, обхватив колени руками. — Но я думала, все наладилось. Последний год она даже перестала говорить, что я худая и бледная, и вопросы про внуков задавала реже.
— Потому что готовилась к наступлению, — Марина налила еще чаю. — Слушай мой совет: или ты сейчас поставишь жесткие границы, или через полгода будешь спать на раскладушке в собственной квартире.
Утром Елена позвонила юристу. Тот выслушал и ответил без обиняков:
— По закону вы имеете полное право выселить кого угодно из своей квартиры. Муж имеет право проживания как супруг, но его мать — нет, если вы не давали на это согласия.
— А если муж скажет, что давала?
— Есть документальные подтверждения? Запись разговора, переписка в мессенджерах?
— Нет, — Елена нахмурилась. — Только устные разговоры о помощи.
— Тогда ваше слово против его слова. Но факт остается фактом: собственник — вы.
Она вернулась домой к обеду. Нина Петровна сидела за столом и раскладывала пасьянс — как в старом кино про деревенскую жизнь.
— Пришла? — свекровь посмотрела поверх очков. — А Коля на работе.
— Я знаю график мужа, — Елена поставила сумку на пол. — Нина Петровна, нам надо поговорить.
— Слушаю, — свекровь отложила карты. — Чаю?
— Нет, спасибо. Я хочу прояснить ситуацию. Я не давала согласия на ваш переезд. И тем более на замену мебели.
— Коля сказал, что ты не против.
— Коля солгал, — Елена присела напротив. — Я люблю вашего сына. Но я не готова жить втроем в маленькой квартире.
— То есть ты выгоняешь свекровь на улицу? — Нина Петровна выпрямилась, как струна.
— У вас есть своя квартира. Вы сами сказали, что сдаете ее.
— Уже сдала! На год вперед! — отрезала свекровь. — Люди заплатили, заехали. Не выгонять же их теперь?
Елена сжала кулаки под столом.
— Я понимаю вашу ситуацию. Но вы должны понять и мою. Это моя квартира. Я здесь работаю. Мне нужно личное пространство.
— А сыну твоему не нужна любящая мать? — голос Нины Петровны задрожал. — Я для него всю жизнь...
— Стоп, — Елена подняла руку. — Я не против ваших встреч. Я против того, чтобы жить вместе. И я хочу вернуть нашу мебель.
— Она старая и некрасивая, — фыркнула свекровь. — Моя хоть приличная.
— Но это моя квартира, — повторила Елена. — И я решаю, какая в ней будет мебель.
В этот момент хлопнула входная дверь. Вернулся Николай, и по его лицу Елена поняла — Марина ему позвонила.
— Лена, можно тебя? — он кивнул на балкон.
— Говори здесь, — Елена не сдвинулась с места. — Я не буду больше секретничать.
— Ты серьезно ходила к юристу? — Николай опустился на стул, глядя на жену потемневшими глазами.
— А ты серьезно решил все за моей спиной?
— Она моя мать!
— А это моя квартира!
Они смотрели друг на друга, как два дуэлянта. Нина Петровна сидела молча, поджав губы, но глаза ее блестели — не от слез, от азарта.
— Значит так, — Елена встала. — У вас есть неделя, чтобы вернуть мою мебель. Если через неделю здесь по-прежнему будет... это, — она обвела рукой комнату, — я подаю заявление на выселение.
— Лена! — Николай вскочил. — Ты с ума сошла? Мы семья!
— Семья строится на уважении, Коля. А то, что ты сделал — это не уважение. Это предательство.
Она вышла из квартиры, чувствуя, как колотится сердце. В подъезде Елена прислонилась к стене. Ноги не держали. Никогда в жизни она не говорила так жестко. Даже когда начальник пытался урезать ей зарплату, она лишь вежливо улыбалась и собирала аргументы.
Вечером позвонила свекровь.
— Леночка, я все поняла, — голос был медовым, но с кислинкой. — Ты права. Я погорячилась с переездом. Давай так: я поживу у вас месяц, пока не найду другую квартиру. И мебель верну на место. Хорошо?
— Месяц, — повторила Елена. — И с завтрашнего дня наша мебель должна быть на месте.
— Конечно, дорогая. Конечно.
Ложь звучала в каждом слоге. Но Елена решила дать шанс.
Когда она вернулась, диван действительно стоял на месте. Но ее рабочий стол исчез, как и книжные полки. В спальне теперь стояла массивная кровать свекрови.
— А где наша кровать? И мой стол? — спросила Елена у мужа.
— Стол в кладовке. А кровать... Понимаешь, мама не может спать на диване, у нее спина. А нам и так нормально.
— То есть мы теперь будем спать в гостиной на диване, а твоя мама в спальне на кровати? — Елена не верила своим ушам.
— Временно, Лен. Всего месяц.
— Где я буду работать?
— На кухне? — предложил Николай неуверенно. — Там стол большой.
Елена сглотнула комок в горле.
— Коля, ты не понимаешь, что происходит? Она постепенно вытесняет меня из моего дома. Сначала мебель, потом спальня...
— Ты преувеличиваешь. Мама просто привыкла к своим вещам.
— А я привыкла к своим! — Елена повысила голос. — И я не собираюсь ютиться на кухне в собственной квартире!
Месяц растянулся на два. Нина Петровна находила бесконечные отговорки: то квартиру не могла найти, то вдруг обострился артрит, то давление скакало. Николай стал раздражительным, задерживался на работе. А Елена чувствовала себя гостем в собственном доме.
За ужином, когда свекровь в очередной раз заговорила о том, что квартиры нынче дорогие, Елена не выдержала.
— Нина Петровна, я дала вам время. Оно истекло.
— Что значит «истекло»? — свекровь промокнула губы салфеткой. — Я же объяснила: с моей пенсией...
— У вас есть квартира, которую вы сдаете. Расторгните договор.
— Это невозможно! Люди заплатили!
— Тогда снимите жилье сами, — Елена посмотрела на мужа. — Коля, я больше не могу так жить. Или твоя мать съезжает к концу недели, или съезжаю я.
— Ты ставишь мне ультиматум? — Николай отодвинул тарелку.
— Я ставлю точку в этой истории.
Нина Петровна поджала губы, а потом вдруг разрыдалась. Громко, с надрывом, закрыв лицо руками.
— Коленька, видишь, как твоя жена со мной обращается? Я старая больная женщина! Мне некуда идти! Она выгоняет меня на улицу!
Николай обнял мать за плечи, бросая на жену испепеляющий взгляд.
— Мама, успокойся, никто тебя не выгоняет.
— Нет, выгоняет! — всхлипывала свекровь. — Я ей мешаю! Она хочет, чтобы я умерла под забором!
Елена встала из-за стола.
— Я не буду участвовать в этом спектакле. Завтра я подаю заявление на выселение. И развод заодно.
Она вышла из кухни, дрожа от гнева и отчаяния. За спиной слышались причитания свекрови и успокаивающий голос мужа.
Утром, когда Елена собиралась на работу, в дверь спальни постучали. Вошел Николай — осунувшийся, с красными глазами.
— Лена, давай поговорим.
— Мы уже все обсудили.
— Нет, выслушай, — он сел рядом на диван. — Я поговорил с мамой. Она согласна съехать. Но ей нужно время найти квартиру.
— Сколько?
— Месяц. Максимум два.
— Коля, это уже было. Я не верю ни ей, ни тебе.
— Лена, — он взял ее за руку. — Я люблю тебя. Правда. Но она моя мать, пойми.
— Я понимаю, — Елена мягко высвободила руку. — Но я больше не могу жить в постоянном напряжении. Это не дом, а поле боя.
Николай молчал, глядя в пол.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Я сам найду маме квартиру. За две недели. Обещаю.
— И мой рабочий стол вернется на место.
— Да. И стол тоже.
Две недели пролетели как один день. Свекровь притихла, уже не командовала на кухне и даже перестала комментировать стряпню невестки. Елена осторожно надеялась, что муж сдержит слово.
Но в назначенный день Николай пришел домой с виноватым лицом.
— Лен, тут такое дело... У мамы нашли камни в почках. Врачи говорят, нужно наблюдение.
Елена почувствовала, как холодеет внутри.
— И что это значит?
— Ей нельзя оставаться одной. Вдруг приступ? Понимаешь?
— Понимаю, — кивнула Елена. — Значит, она остается.
— Только до операции, — поспешно добавил Николай. — Максимум месяц.
Елена улыбнулась — спокойно, почти безмятежно.
— Я подаю на развод, Коля. И на выселение тоже. У меня есть все документы, подтверждающие, что квартира моя.
— Что? Лена, нет! — он схватил ее за плечи. — Ты же не серьезно? Бросить маму в такой момент...
— Я не бросаю твою маму. Я ухожу от тебя. Потому что ты выбрал не меня.
Она собрала вещи под молчаливым взглядом мужа. Нина Петровна сидела в своей комнате, не выходя, но Елена знала — свекровь слушает каждый звук.
Перед уходом она остановилась у двери спальни.
— Нина Петровна, я знаю, что вы не спите. Я подала заявление в суд. У вас есть месяц, чтобы съехать добровольно. Или вас выселят принудительно. Камни в почках — это несерьезный диагноз для подобных манипуляций.
Дверь приоткрылась. Свекровь стояла, выпрямившись, как струна.
— Ты пожалеешь об этом, — прошипела она. — Мой сын будет несчастен.
— Вы уже сделали его несчастным, — ответила Елена. — Когда решили, что можете управлять его жизнью.
Она вышла из квартиры, не оглядываясь.
Через три месяца суд вынес решение о выселении. Николай не пришел на заседание. Прислал адвоката, который зачитал какие-то жалкие аргументы о семейных ценностях.
Когда пристав открыл дверь, квартира оказалась пуста. Ни мебели свекрови, ни вещей мужа. Только записка на кухонном столе:
«Ты победила. Мы съехали. Мама была права: ты никогда не любила меня по-настоящему».
Елена сложила записку и выбросила в мусорное ведро. Открыла окно, впуская весенний воздух. Пахло свободой и новыми возможностями.
Через неделю привезли новую мебель. Светлую, современную, легкую. На стену Елена повесила картину — маяк на скалах, горящий среди шторма. Пусть напоминает о том, что даже в самую темную ночь можно найти путь домой.
И этот дом будет только ее.
Конец.