У этого голоса — четкая линия и твердый характер. По природе ему предписали оперу, но он выбрал эстраду и сделал ее своим искусством. Эдуард Хиль — баритон, чья карьера напоминает большой мост через десятилетия: от послевоенного Ленинграда до цифрового века.
Народный артист РСФСР с 1974 года, кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» IV степени (2009), он стал редким примером артиста, которого одинаково уверенно аплодировали и в залах «Ленконцерта», и в шведских телестудиях, и в окна браузеров.
Детство началось со смоленского адреса — 4 сентября 1934 года, хотя в семейных рассказах звучал и 1933-й: при эвакуации бумаги потеряли и восстановили уже иначе. Отец, Анатолий, белорус, механик; дед по его линии руководил церковным хором и был репрессирован — так голос и стойкость вошли в эту биографию еще до рождения.
Мать, Елена Калугина, бухгалтер, была тем фундаментом, на котором держалась семья. Даже фамилия вносила оттенок загадки: и испанская версия, и древнерусская, и возможное белорусское «гиль» — все подходило этому редкому сочетанию звучания и характера.
Война распорядилась жестко. Эвакуация детей из Смоленска прошла за часы до оккупации; затем — детдом под Уфой, голод, дистрофия. Когда в 1943 году мать нашла сына, он едва передвигался.
Конфеты пришлось заменить хлебом — и это стало, по сути, кредо всей дальнейшей жизни: выбирать главное, отбрасывать лишнее. Через несколько лет, уже в освобожденном Смоленске, снова настал голод — из рациона не исчезала ботва. Подросток попробовал сигареты — и отказался от них, едва занялся вокалом. Голос требовал бережного режима.
В 1949-м Хиль отправился в Ленинград и нацелился на Мухинское училище. Семилетняя учеба означала годы зависимости от родственников; он выбирает полиграфический техникум, идет на офсетную фабрику и evenings — в музыкальную школу и на уроки оперного пения. Далее — Ленинградская консерватория: на первом курсе он уже выступает на сцене, берет партии Онегина, Германна, Фигаро. Время складывает редкий профессиональный рисунок: академическая дикция, точная интонация, дисциплина.
Эстрада приходит как осознанный выбор. В 1962 году Хиль впервые выходит с эстрадной программой и становится лауреатом Всесоюзного конкурса артистов эстрады — «Путь к причалу», «История про бублики», «Маритана» в его исполнении звучат легко, но без потери достоинства формы. Он специально отрабатывает актерскую часть — пластика, взгляд, паузы. Это не просто голос — это манера разговора с залом.
Профессиональная биография знает и драматургию риска. На концерте в Военно-воздушной академии прозвучала шутливая песня Михаила Танича «Как хорошо быть генералом». Шутка не понравилась высокому начальству. Запреты, отсутствие эфира, год «тишины» — и финальная развязка, когда Юрий Гагарин находит слова в Политуправлении: песня не о наших генералах. После этого артист возвращается к зрителю и включает в репертуар «Обнимая небо» Александры Пахмутовой — как напоминание о небе и свободе.
Дальше — серия подтверждений. В 1963-м выходит пластинка. 1965-й приносит второе место на польском фестивале и диплом бразильского «Золотого Петуха».
В 1968-м — звание Заслуженного артиста РСФСР. Начало 1970-х — время, когда его песни звучат «из каждого окна»: репертуар разрастается, «У леса на опушке» становится не просто хитом, а интонацией эпохи. Он участвует в международных фестивалях, появляется в шведских телепрограммах, гастролирует в странах, закрытых для большинства советских артистов. Звание Народного артиста РСФСР в 1974 году закрепляет эту позицию. В 1980-е он ведет «У камина» — телепроект о русском романсе: редкое сочетание артистической харизмы и уважения к традиции. В его голосе хорошо ложатся саундтреки — «Я водолаз 2», «Кольцо из Амстердама», «Факты минувшего дня».
Последующая эпоха меняет контекст, но не привычки. После перестройки Хиль живет в Европе, дает концерты для эмигрантской аудитории, собирает аншлаги. Парижское кабаре «Распутин» становится одной из точек, где его узнают заново. Он записывает «Le Temps de L’Amour» — первую компакт-дисковую «визитку» для новой публики. Дома его по-прежнему слушают люди, чья молодость связана с его репертуаром.
У него крепкий тыл. Балерина Зоя Правдина — жена с 1958 года, та редкая история «на всю жизнь».
Единственный сын Дмитрий (родился 2 июня 1963 года) стал музыкантом, руководил, писал, записывал диски к юбилеям Петербурга и Победы. Внук, Эдуард (1997), продолжил семейную линию и выходил на сцену в программе «Папа, дедушка и я — музыкальная семья». Дома Хиль держал кисть уверенно, словно микрофон: он писал, готовил, строил — двухэтажный дом на даче в селе Малая Удрая под Новгородом, сад, прививки плодовых деревьев. Когда концертов стало меньше, он уезжал туда на месяцы — к земле и тишине.
В 2009 году государство отметило его путь орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени — знак, что память о его голосе живет и вне сцены. А уже через год мир услышал его заново.
Фрагмент записи 1976 года — вокализ «Я очень рад, ведь я, наконец, возвращаюсь домой» композитора А. Островского — попал в интернет и в считанные недели стал мировой шуткой с серьезным продолжением. «Трололо» вмиг стало мемом, за ним потянулись сотни пародий и море мерча. Но за игрой стояла главная вещь — чистая интонация радости, которую он умел держать без единого слова. Хиль предлагал сделать песню интернациональной — добавить куплеты на разных языках: характерно для артиста, который всегда думал про зал, а не про жанровые рамки.
Этот поздний всплеск вернул его к людям. Он снова выступал, принимал приглашения, общался с публикой, пока не вмешалось здоровье. В мае 2012 года Эдуарда Хиля экстренно доставили в Мариинскую больницу Санкт-Петербурга со стволовым инсультом. 4 июня 2012 его не стало.
Похоронен на Смоленском кладбище Северной столицы; к 80-летию на могиле установили памятник — двухметровую стелу с бюстом в натуральную величину.
Память о нем точно зафиксирована в городском пространстве: его имя носит сквер у дома, где он жил, смоленская школа № 27 и Ивановский детский дом для одаренных ребят. В год его ухода коллеги по цеху провели концерт памяти. А в цифровой среде остался официальный канал— аккуратный архив, где легко услышать главное: как баритон, задуманный природой для оперы, нашел свою идеальную сцену в эстрадной песне и остался в истории — и в плейлистах — надолго.
Читайте также статьи:
Татьяна Ташкова. Испытания и победы: история женщины, которая не сдалась
"От приюта до империи". Путь великой модистки Коко Шанель
Простой человек в большом кино: судьба Николая Парфенова
Тамара Макарова. Путь от детства в Петербурге до звезд советского кино