«На самом деле каждый из нас — театральная пьеса, которую смотрят со второго акта. Всё очень мило, но ничего не понять. Актёры говорят и делают неизвестно что и неизвестно к чему. Мы проецируем на их поведение наше собственное невежество, и они представляются нам просто сумасшедшими, которые с решительным видом входят и выходят». (с) Хулио Кортасар: «Игра в классики».
Здравствуйте. Ранняя весна оказалась лучшим временем, чтобы прочитать «Игру в классики» Хулио Кортасара. Солнечным летом я не осилил бы подобное чтение (разжижает радость жизни унынием), зимой, думаю, тоже (сгущает уныние до предельной концентрации). Потому либо ранняя весна, либо осень — сезоны ни туда, как говорится, ни сюда.
Самое подходящее время, короче, чтобы сидеть такому загадочному мне, загадочно почитывать Кортасара и смотреть потом загадочно на море, где волны гасит ветер. Ещё бы сигаретку и кофе для комплекта, но я больше не курю и у меня стоматит уже месяц.
Все цитаты в данной статье принадлежат их авторам или правообладателям. Я цитирую исключительно в ознакомительных и полемических целях, что согласуется с положениями статьи 1274 ГК РФ.
Я не стремлюсь никого оскорбить по какому-либо признаку или принадлежности, так как делаю оценочные суждения, выражающие исключительно моё субъективное мнение как автора текста.
***
Главный герой книги — европейский интеллектуал Орасио Оливейра, скучающий в жизни и не находящий себе места в ней. Он переехал из Аргентины во Францию, а потом уехал обратно, не прижившись среди французских туманов и дождей. Пока он жил во Франции, его везде ждали ловушки: в отношениях, в дружбе, в быту. Ему было скучно жить и он не видел выхода из ситуации, кроме как в очередной раз заняться каким-нибудь интеллектуальным онанизмом, всё думая над текущей сутью вещей и времени, оставаясь лежачим камнем.
На родине ему тоже скучно, а ещё его там преследуют призраки прошлого и фантомы настоящего, от чего становится только хуже. «По несчастью или к счастью, истина проста: никогда не возвращайся в прежние места», — стихотворение Геннадия Шпаликова хорошо описывает ошибку Оливейры, которому, наверное, стоило остаться в Париже или переехать куда-то в иное место, но не на родину.
Парижским стилем жизни Орасио Оливейра добровольно отпустил (или принудительно потерял) всё: женщину, друзей-интеллектуалов, даже комнату в Париже — и ту он отдал другу. Осталось ему вино, чай мате, сигареты «Голуаз» (которые курил и сам Кортасар, а ещё Камю и Сартр) и занудная экзистенциальная тоска. О которой он говорит так:
«Я плачу потому, что мне хочется плакать, а главное — не для того, чтобы меня утешали».
В одном из старых стихотворений я писал: «Я — маленький берёзовый листок на осеннем ветру двадцать первого века». Вот и главный герой Кортасара — такой же берёзовый листок (не знаю, растут ли в Аргентине и Франции берёзы, но допустим), которого мотает унылым ветром двадцатого века. Выражаясь менее поэтично, Орасио Оливейра — это говно в проруби; он так же дрейфует по воде, отдавшись воле ветра и течений, и так же воняет, если ткнуть его палкой.
«Игра в класскики» наполнена этими бесплодными скитаниями героя: он живёт с женщиной, но теряет её после смерти ребёнка (Орасио первым заметил, что малыш помер, но выжидал момент, пока мать сама обратит на это внимание); он ходит-бродит по Парижу в надежде развеять скуку и увидеть что-то интересное, но субъективно интересного в Париже оказалось мало; он идёт на концерт к полубезумной бабке, что играет какофоническую солянку из чужих произведений, а потом благонамеренно провожает её до дома из лучших побуждений скрасить её одиночество и тоску, но бабка не зря полубезумная...
Думаю, образ персонажа примерно понятен: европейский закомплексованный интеллектуал из разряда «депрессия — моя профессия, а солнце — долбаный фонарь».
Я не устану вспоминать чтиво своей юности, через которое я открыл мир экзистенциальной литературы: «Посторонний» Альбера Камю, «Тошнота» Жан-Поль Сартра и «Степной волк» Германа Гессе (взял их за основу; в памяти также всплывают «Голод» Кнута Гамсуна и «Да здравствует фикус!» Джорджа Оруэлла, например). Я не литературовед и не знаю всех сходств и различий между данными текстами, но кортасаровская «Игра в классики» мне их сильно напомнила. Правда, есть тут одно немаловажное «но»: книжки Камю, Сартра и Гессе можно прочитать буквально за вечер-другой, в них всё очень сжато, компактно, лаконично. Прочитать, проникнуться, опять прочитать...
А вот Кортасар растянул историю блужданий Оливейры по миру на 600 с лишним страниц, от чего рано или поздно становится невыносимо скучно. Опять же, как тяжко было людям без интернета: блог не заведёшь, опубликоваться можно на бумаге (газета, сборник и прочее), а значит, если ты хочешь выговориться (и заодно испытать терпение читателя), то совмести одно с другим: блог о жизни и литературе с историей про грустного одинокого мужика. Как нельзя лучше кредо блогерского и писательского потока сознания сформулировано в главе 82-й.
Это, мне кажется, в принципе характерная черта подобной писанины (так называемого антиромана): постоянно отвлекаться на стороннюю болтовню, слабо вплетая её в общий сюжет, но как-то рисуя контекст эпохи, персонажа, города. С другой же стороны, будь у Кортасара уютненький бложик, он и книгу такую вряд ли бы написал, растратил бы талант на отдельные посты про музыку, литературу и искусство. Прям как это делаю я! Ха. Ха. Ха.
К счастью, от Камю, Сартра и Гессе не успеваешь экзистенциально устать. К сожалению, Кортасар с какого-то момента начинает прям душить душной духаторией. Кого-то из читателей расстроил переезд Оливейры в Аргентину, где скучно и герою, и читателю, а я же устал от Орасио ещё до его возвращения на родину. Мужик ходит, ноет, ноет, ходит. Идёт дождь, в нём можно прятать слëзы. Ах, Мага, моя прекрасная Мага, мы встретились с тобой как две пылинки бытия в этом холодном бездушном мире, где «гибкость спин важнее гибкости ума»...
Чертовски красиво ноет мужик, по-эстетски интеллектуально, с «Голуазом» в зубах и винишком, под джаз и болтовню об искусстве, но всё-таки ноет. Ему бы паблик завести и выкладывать там ванильные цитатки.
Конечно, «Игра в классики» — роман экспериментальный (или антироман, или псевдо-экспериментальная не-литература и прочие языковые выверты); также допускаю, что я тупой кривозубый крестьянин и совсем не выкупил авторского смысла. Но я во многом понимаю героев упомянутых произведений, я сам во многом такой же посторонний тошнотик (в творчестве это отразилось в моих рассказах и единственной повести, где я тоже напихал всяких красивостей и болтовни), однако пустопорожняя трепотня Кортасара в «Игре в классики» мне зашла, что называется, лишь отдельными местами.
Да, язык автора красив, он очень образный и тэдэ, есть атмосферность, есть дух и эмоция, но говорю же — ближе к середине от этого концентрата устаёшь. Вероятно, надо было читать дозированно, правда в таком случае дождливо-блюзовая история Орасио Оливейры выветрилась бы из головы быстрее, чем свежий ветер разгоняет туман. Но язык красив, этого у Кортасара не отнимешь:
«В каждой женщине, похожей на тебя, копится, точно оглушительная тишина, острое стеклянное молчание, которое в конце концов печально рушится, как захлопнутый мокрый зонтик».
«Игра в классики» для меня — книга о человеческом одиночестве, отстранённости, отделённости меньшинства от мира, тошноте мещанской жизни (сиречь жизни большинства) — и абсурдности нашего бытия в целом. Ничего нового нет под солнцем и луной, знаете ли. И ничего нового в истории про Орасио Оливейру я не прочитал. Главный герой Кортасара не может придумать личный смысл жизни, оттого и страдает. Тут опять ничего нового: обычный сорокалетний мужик с кризисом среднего возраста.
В лагерь большинства он попадать не хочет (до поры, видимо, и фикус на окне ещё ждёт своего часа), а в компании меньшинства ему слишком тяжело и уныло, слишком бесплодно и так же абсурдно, как и везде.
Произведение Хулио Кортасара — это экзистенциальная проза, затянутый текст про затянутую «жизнь», и далеко не всем такая проза понравится. Даже симпатизируя герою Кортасара и более-менее понимая его, рано или поздно придёшь к тому же выводу, что и, видимо, сам герой: если не смириться с этим светом, тебе остаётся тот свет. Там и мирись тогда... Но людям, внутри которых идёт дождь, «Игра в классики» понравится.
Мне, несмотря на всю критику, чтение в целом понравилось, но восторга не вызвало. Восторг остался с Камю, Сартром и Гессе. Но «Игру в классики», в принципе, можно и нужно читать как минимум для общей эрудиции. А лет через -дцать нужно и перечитать.
Ещё пару слов о метафоре названия. Метафора игры в классики мне видится шире, чем структура данной книги. Читатель здесь «скачет» по цифрам глав, указанных автором в начале, но ошибочно замечать одно это. Прыг-скок, с двадцатой главы в семидесятую и обратно, и так далее. Тем не менее, более глубокий слой игривой метафоры таков: игра в классики — это вся человеческая жизнь.
Можно сюда приплести и пафосную ерунду вроде: игра в классики — это отчаянная попытка человека обрести Бога, скитаясь и бродяжа по миру, но я этого делать не стану. Оставлю такую возможность другим, более одухотворённым читателям с очень богатым внутренним миром, которые точно впитают всё так, как того бы хотел автор. Таких водянистых отзывов о тексте Кортасара я уже начитался: ах, глубина, ах, сила и мощь...
Хаос бытия, неподконтрольный пониманию человека, заставляет последнего играть в классики. Хочет он того или нет, а играть надо: прыгать по «квадратам» жизни, пытаясь «набрать очки» и «победить» в этой игре. Но победителя здесь нет и быть не может. Жизнь заканчивается смертью и пустотой; «всё грустно, всё очень грустно: живём как идиоты и в конце концов умираем», по словам Чарльза Буковски.
Игра в классики — это придумка человека, созданная в его попытке упорядочить хаотичный мир. Иного не дано. Все мы так же играем в классики, как играл унылый Орасио Оливейра. И одно из известных и непреложных правил этой игры заключается в следующем: нужно добровольно забыть, что эта игра — такая же безальтернативная ложь, как и плетение «колыбели для кошки»; а если забыть не можешь или не желаешь — мучайся и терпи; или войди в открытую дверь Эпиктета.
Но раз уж победить в классиках нельзя, быть может, стоит придать жизни субъективный смысл? Очевидная банальщина, ага. Но и «Миф о Сизифе» Камю был, как я понимаю, всё о том же, да и библейская «Книга Экклезиаста» (прародитель экзистенциальной литературы) тоже. И Виктор Франкл, прошедший концлагеря, об этом же писал. Так зачем вечно унывать, если от уныния ровным счётом ничего не изменится, и если в унынии человек подобен бессильному конунгу Теодену под властью Сарумана?
Спасибо за ваше внимание.
«Прямо сейчас вы — будьте счастливы.
Прямо сейчас закончится прямо сейчас, увы.
Прямо сейчас вы — будьте счастливы.
Ибо потом — только гробы, гробы, гробы». (с) 25/17 — «Будьте счастливы».
***
Ссылки на мой проект «Болтовня буквоеда»:
- Группа ВКонтакте: https://vk.com/bookwoed
- Канал Дзен: https://dzen.ru/bookwoed1
- Канал YouTube: https://www.youtube.com/@bookwoed2
- Канал RuTube: https://rutube.ru/channel/23848397/
***
Использованные картинки (в порядке появления):
- Статья «Классики (игра)» на Википедии: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BB%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%BA%D0%B8_%28%D0%B8%D0%B3%D1%80%D0%B0%29
- Издание 2020 года: https://fantlab.ru/edition289819
- Остальное создано в «Шедевруме» Яндекса: https://shedevrum.ai/