— Мам, ты что творишь? — Лена стояла в дверях с красным от возмущения лицом. — Папу выгнала, а сама в трешке остаешься?
Валентина допивала кофе на своей кухне, в своей квартире, которую получила в наследство от мамы двадцать лет назад. За окном моросил октябрьский дождь, и впервые за много лет в доме была тишина.
— Не выгнала, — спокойно ответила она. — Предложила съехать в однушку. Которая, кстати, тоже наша.
— Но мы же договаривались! — Лена села напротив, глаза горели праведным гневом. — Ты продашь эту квартиру, разделите деньги, каждый купит себе что-то поменьше.
Валентина посмотрела на дочь и подумала: когда она успела стать такой расчетливой?
— Лен, а кто с тобой договаривался? Я такого не помню.
Семейная экономика
История началась год назад, когда Валентина поняла: жить с Анатолием больше невозможно. Двадцать пять лет брака, из которых последние десять — молчаливое сосуществование двух чужих людей под одной крышей.
Он приходил с работы, садился к телевизору с пивом. Она готовила ужин, убирала, стирала. По выходным он рыбачил, она возилась на даче. Говорили только о бытовых вещах: «Хлеба купи», «Счетчики снять надо», «У Ленки день рождения на днях».
А потом Валентина встретила Сергея. Одноклассника, которого не видела сорок лет. Разведенного, живущего одного, путешествующего, читающего книги. С ним она вспомнила, что значит — быть женщиной.
Разговор с мужем был короткий:
— Толя, мы разводимся.
— Что случилось?
— Ничего не случилось. Просто кончилось.
Он не спорил, не выяснял причин. Кивнул и спросил:
— Куда мне переезжать?
Тогда она поняла: он тоже устал от этого брака.
Дочкины планы
Лена узнала о разводе и тут же приехала. Не поддержать, не выяснить подробности. Планировать дележ имущества.
— Мам, ну наконец-то! — сказала она. — Я уже думала, вы до ста лет будете друг друга мучить.
— Спасибо за понимание, — сухо ответила Валентина.
— Так что с квартирой? Продаете?
— Какой квартирой?
— Ну этой, трешкой. Разделите деньги, каждый купит по однушке. А разница останется.
Валентина тогда не поняла, при чем здесь Лена и «разница». Поняла позже.
— Лен, а зачем мне продавать квартиру? Это моя квартира.
— Как это твоя? — Лена удивилась. — Вы же в браке жили.
— В моей квартире жили. Которую я от бабушки получила.
— Но папа двадцать лет ремонты делал, вкладывался...
Валентина вспомнила эти «ремонты». Кривые руки Анатолия, вечно ломающиеся краны, отклеивающиеся обои, скрипучие полы. За двадцать лет он не сделал ни одного дела качественно.
— Папа делал ремонт для себя. Жил же здесь.
— Но по закону...
— По закону квартира моя. Она была у меня до брака.
Лена тогда расстроилась, но не спорила. А через неделю пришла с новым планом.
Дочкина арифметика
— Мам, я тут посчитала, — Лена разложила на столе листки с цифрами. — Трешку продашь за семь миллионов. Папе дашь два — он купит приличную однушку. Себе тоже однушку за два с половиной. Остается два с половиной миллиона.
— И?
— А мы с Максимом как раз ипотеку досрочно закрыть хотим. Два миллиона нам хватит.
Валентина смотрела на дочь и не верила ушам. Лена серьезно рассчитывала на деньги от продажи маминой квартиры.
— Лен, а с какой стати я буду отдавать тебе свои деньги?
— Как с какой стати? — Лена возмутилась. — Я же твоя дочь! Ты же не на тот свет собираешься, а жить в однушке. Зачем тебе столько денег?
«Зачем тебе столько денег?» Дочь серьезно считала, что мама должна ограничить себя в жилье, чтобы дать ей деньги на погашение ипотеки.
— А зачем тебе мои деньги? У тебя есть работа, муж работает.
— Мам, ну ты же понимаешь! Мы молодые, нам развиваться надо. А ты уже пожила.
«Уже пожила». В пятьдесят лет Валентина, оказывается, уже пожила и должна довольствоваться малым.
История с однушкой
— Лен, — сказала Валентина, — а ты помнишь, как досталась вам та однушка на Северной?
— Причем здесь это?
— А притом. Расскажи.
Лена поерзала на стуле. Она отлично помнила эту историю, но не хотела вспоминать.
Пять лет назад молодая семья жила в съемной квартире и жаловалась на жизнь. Валентина тогда продала дачу, добавила собственных сбережений и купила им однокомнатную квартиру.
— Я вам подарила квартиру, — сказала она. — Живите, только коммуналку платите.
— Но оформили же на нас, — возразила Лена.
— Оформила, чтобы у вас было свое жилье. А ипотеку кто гасил?
— Ну... ты.
Семь лет Валентина каждый месяц переводила по двадцать пять тысяч рублей на погашение ипотеки. Лена с мужем платили только коммуналку и радовались жизни.
А год назад они продали эту квартиру.
— И где деньги с продажи? — спросила Валентина.
— Мы купили двушку, — тихо ответила Лена.
— На мои деньги купили двушку. И теперь хотите еще денег с продажи моей трешки.
Лена молчала.
Неблагодарность как норма
— Мам, но ты же мать! — наконец выпалила Лена. — Дети важнее всего!
— Дети важны, — согласилась Валентина. — А вот взрослые потребители — не очень.
— Как это потребители?
— А как еще назвать человека, который получает квартиру в подарок, а через несколько лет требует еще денег?
— Я не требую! Я прошу помочь!
— Помочь чем? У тебя есть жилье, есть работа. А я должна себя ограничить, чтобы дать тебе деньги на еще более дорогое жилье?
Лена встала из-за стола:
— Знаешь что? Поживи в своей трешке одна. Посмотрим, как тебе понравится.
И ушла, хлопнув дверью.
Месяц молчания
Лена не звонила месяц. Валентина первые дни ждала, потом перестала. Она разводилась, обустраивала новую жизнь, встречалась с Сергеем.
В трехкомнатной квартире без мужа было просторно и тихо. Валентина превратила одну комнату в кабинет, другую — в гостиную для приема друзей. Спальня стала действительно ее спальней, а не местом для совместного сна с храпящим мужчиной.
Анатолий переехал в однушку без скандалов и претензий. Они разделили имущество по-человечески: кому что нужно, тот то и взял. Он даже сказал «спасибо» за то, что она не выгнала его на улицу.
— Валь, — сказал он при встрече, — я понимаю, что был плохим мужем. Спасибо, что терпела так долго.
Это было неожиданно. За двадцать пять лет брака он ни разу не извинился ни за что.
А дочь молчала.
Подруги судят
— Валя, а может, ты зря? — сказала подруга Инга. — Дочка же просила помочь.
— Помочь или дать денег?
— Ну... в принципе, одно и то же.
— Не одно и то же. Помочь — это поддержать в трудной ситуации. А дать денег на улучшение жилищных условий — это спонсорство.
— Но ты же можешь себе позволить.
— Могу. Но почему я должна?
Инга задумалась:
— Ну... потому что она твоя дочь?
— И что это значит? Что я должна всю жизнь ее содержать?
— Не содержать, но помогать...
— Инг, я ей уже помогла. Купила квартиру, семь лет ипотеку гасила. Разве этого мало?
Подруга не знала, что ответить.
Возвращение дочери
Через два месяца Лена все-таки позвонила. Голос был натянуто-веселый:
— Мам, как дела? Как себя чувствуешь?
— Отлично, — честно ответила Валентина. — А у тебя как?
— Да нормально. Мам, а можно к тебе приехать? Поговорить.
Валентина не обрадовалась этому звонку. Знала: Лена не просто соскучилась.
Дочь приехала с тортом и цветами. Это насторожило окончательно.
— Мам, я хотела извиниться, — начала она. — Я была не права. Нервы, понимаешь, развод родителей — это стресс.
— Понимаю.
— И потом, я не думала, что ты так воспринимаешь. Я же не требовала, а просто предлагала вариант.
Валентина молчала, ждала продолжения.
— Мам, а давай забудем эту ссору? Будем общаться как раньше.
— Хорошо, — согласилась Валентина. — Только скажи честно: ты действительно поняла, что была не права? Или просто решила сменить тактику?
Лена растерялась:
— Что ты имеешь в виду?
— Имею в виду, что ты до сих пор считаешь: я должна продать квартиру и дать тебе деньги.
— Мам, но я же извинилась!
— За форму извинилась. А по сути так и думаешь.
Лена не ответила. А это был ответ.
Правда жизни
— Лен, — сказала Валентина, — давай я тебе кое-что объясню.
— Что?
— Я не должна тебе квартиру. Не должна деньги. Не должна обеспечивать тебе комфортную жизнь.
— Но...
— Но ничего. Ты взрослая женщина тридцати двух лет. У тебя есть муж, работа, жилье. Мое участие в твоей жизни — это подарок, а не обязанность.
— Мам, как ты можешь такое говорить?
— Легко. Потому что это правда.
Валентина встала, подошла к окну:
— Знаешь, что меня больше всего расстроило? Не то, что ты попросила денег. А то, что ты посчитала это само собой разумеющимся.
— Я не считала...
— Считала. Ты пришла не просить, а планировать дележ. Как будто моя квартира — это наша семейная копилка, которую пора разбить.
Лена сидела молча.
Материнская любовь и границы
— Мам, но ты же меня любишь? — спросила Лена дрожащим голосом.
— Очень люблю. Но любовь не означает безграничную щедрость.
— Как это?
— А так. Я тебя люблю, но не обязана жертвовать своими интересами ради твоих желаний.
Валентина села рядом с дочерью:
— Лен, я уже дала тебе старт в жизни. Образование, квартиру, помощь с ипотекой. Этого достаточно, чтобы ты встала на ноги.
— Но если у тебя есть возможность помочь...
— У меня есть возможность многое. Купить себе машину, съездить в путешествие, сделать ремонт. Почему я должна тратить деньги на тебя, а не на себя?
— Потому что я твоя дочь!
— Именно поэтому я уже потратила на тебя больше миллиона рублей. Теперь моя очередь жить для себя.
Истина в последней инстанции
Лена заплакала:
— Значит, ты выбираешь деньги, а не дочь?
— Я выбираю право распоряжаться своей жизнью. А ты выбираешь деньги, а не отношения с матерью.
— Это не так!
— Тогда скажи: если я не дам тебе денег, ты будешь со мной общаться?
Лена замолчала. Долго думала. Потом тихо сказала:
— Не знаю.
— Вот и ответ. Для тебя я ценна постольку, поскольку могу быть полезна.
— Мам, это жестоко.
— Жестоко требовать от матери денег на улучшение жилищных условий, когда у тебя уже есть нормальное жилье.
Выбор дочери
Лена ушла, не договорив. А через неделю Валентина узнала от знакомых: дочь рассказывает всем, какая у нее жадная мать. Что разбогатела после развода и не хочет помочь детям.
«Разбогатела». Валентина никогда не была богатой. Просто не продала единственное дорогое, что у нее было — мамину квартиру.
Прошел еще месяц. Лена не звонила. На день рождения Валентины не поздравила. А когда они случайно встретились в магазине, отвернулась и сделала вид, что не видит.
Валентина поняла: дочь сделала выбор. Деньги оказались важнее отношений.
Мудрость запоздалая
— Я ее избаловала, — призналась Валентина подруге. — Всю жизнь давала, что просит. Теперь она считает это нормой.
— Может, еще исправится?
— Может. Когда поймет, что деньги не главное в жизни.
— А если не поймет?
— Значит, я воспитала потребителя, а не дочь.
Больнее всего было сознавать: Лена не переживала из-за разрушенных отношений. Она злилась из-за несбывшихся финансовых планов.
Новая жизнь
Валентина продолжала жить. Встречалась с Сергеем, путешествовала, читала, встречалась с друзьями. В большой квартире было место для всех радостей.
Иногда она думала о дочери. Скучала. Но не жалела о своем решении.
Она поняла важную вещь: любить детей не значит всю жизнь их обеспечивать. Иногда любовь проявляется в том, чтобы сказать «нет».
Встреча через год
Через год они встретились на семейном празднике у дальних родственников. Лена выглядела усталой, осунувшейся. Подошла к матери неуверенно:
— Мам, как дела?
— Хорошо. А у тебя?
— Да так... работаем, живем.
Они говорили осторожно, как чужие люди.
— Мам, — вдруг сказала Лена, — а можно... можно мне зайти к тебе на днях? Просто поговорить.
— Можно, — согласилась Валентина.
Но когда Лена пришла, разговор опять свелся к деньгам:
— Мам, у нас ипотека закончилась, но хочется расширяться. Может, займешь нам немного?
Валентина поняла: дочь ничего не поняла. Год молчания ничему ее не научил.
— Нет, — сказала она твердо.
— Но почему?
— Потому что ты опять видишь во мне банк, а не мать.
Эпилог
Сейчас Лена звонит изредка, по праздникам. Спрашивает здоровье, рассказывает новости. Но в каждом разговоре чувствуется недосказанность.
Валентина знает: дочь ждет. Ждет, когда мама «одумается» и даст денег. Или когда мама умрет и квартира достанется ей.
И это самое грустное в этой истории. Дочь превратила мать в источник финансирования. А когда источник иссяк, интерес к матери пропал.
Валентина живет в своей трехкомнатной квартире, полученной от мамы. И думает: когда-нибудь эта квартира достанется Лене. Но уже не как подарок любящей матери, а как наследство.
Потому что подарки дарят тем, кто ценит дарителя, а не только дар.