Однажды Жорж Санд возвращалась с сыном на Майорку к Шопену и попала под сильнейший ливень. Шопен разволновался и уже представил, что они умерли. Он искал успокоения в игре на рояле и сочинил прелюдию 15, которую Санд назвала «Дождливой», хотя сам Шопен был против звукоподражательных ассоциаций для своих произведений.
С нами наше любимое Шардоне "Finca Los Nobles». Сначала оно должно подышать. Минут через 10 включите Прелюдию 15 соч.28 в наушниках и в исполнении Рихтера или Соколова.
Начинается мрачная романтика. Сразу вашим вниманием завладевает эта музыка. Первые две минуты будет просто спокойно уносить в волнение, иногда утешая. Рядом дышит Шардоне грушами, яблоками, мелом и сушеным бананом. Тот самый запах, когда тебя ведут из детского сада или из школы и дают пакетик «обезьяних какашек». Нет ничего лучше этой ностальгической приторности. И вот вы уже попались в тревожную ловушку. На второй минуте нарастает ритм, который закручивает вас в состояние страха. Именно сейчас можно накрутить фантастическую картину. Как когда вы за кого-то волнуетесь и мозг рисует сводки из криминальных новостей.
У тревожных на этой случай есть атаракс, а у нас есть Шардоне. Пока Шопен угрожает и додумывает страхи, вино дает нам свежайший, масляный миндальный круассан. У него хрустящие кончики и расслабленная серединка, которая от нажатия пальца плющится, а потом снова возвышается. И вот уже на 4:48 вы узнаете, что все хорошо. Волноваться не стоило. И из сплетения высыпались все камни, виски разжались, ладони высохли. Вино во рту изящно обволакивает морем с лимоном, физалисом и грушей. Темнота развеялась.
На послевкусие горчинка и понимание, что это было не про свет, выздоровление и конец переживаниям. Этот опыт про встречу мажора с минором и про понимание эфимерности мира. Послушайте еще раз и налейте второй бокал изрядно подышавшего Шардоне.
