Представляем, одно из уголовных дел петровской эпохи. Происшествие случилось в 1715 г. в Присецкой вотчине Александро-Невского монастыря, около деревни Дорохово. По материалам архива Александро-Невской Лавры.
«Розыск о мертвом теле»
15 апреля 1715 года крестьяне вотчины Александро-Невского монастыря, Присекской волости, деревни Дороховой подали капитану Родиону Ивановичу Маслову челобитную, в которой заявили, что в поле, около их деревни, оказалось мёртвое тело неизвестного человека. Челобитная писана не на гербовой бумаге, потому что в селе Присеках гербовой бумаги нет. Помета Маслова: «1715 года, апреля 15. Против сего челобитья послать подьячего с посторонними людьми то мертвое тело, подняв, принести в Приказную Избу для осмотра, записки и подлинного розыска».
Мертвое тело привезли, осмотрели и, по осмотру, оно явилось в следующем виде: «голова вся проломана и вспухла, брюхо и руки и руки избиты и опухли же; на теле крест медный, галстук и портки в крови, на обеих руках два медных перстня». Тело принадлежало человеку дьяка Новгородского митрополита Иова Якова Федотовича Лапшинского Димитрию Семенову. В тот же день в Приказную Избу привели лошадь убитого, найденную в поле без седла и узды, а 16 апреля приставы, десятской и Бежецкой таможни ларечный задержали и представили «перед господином Родионом Ивановичем Масловым» приселка Любодиц, Присетской волости, крестьянина Ярославского Спасского монастыря и целовальника Присекского кружечного двора последним «грабельное» платье убитого: шубу нерповую, старую, камзол камчатый, штаны пестрядинные, рубашку в крови, сапоги, шпагу с портупеей и сумку, что бумаги носят, порожнюю. Крестьянин деревни Любодиц на допросе показал: «сего апреля, против 16 числа, был он в городе Бежецке по своему делу, и на обратном пути из города с Присекским кабацким целовальником, поздно вечером, против деревни Дорохова увидели на земле шапку, которую подняли, проехав же далее немногое место, нашли незнаемого человека, спавшего на дороге.
Целовальник велел ему взять у сонного шпагу, для чего спустил его с лошади, и сам уехал; шпагу с медным эфесом он снял, принес в село Присеки и, спрятав на гумне в солому, пошел в кабак, где целовальник поил его и своего работника, крестьянина Ярославского Спасского монастыря, вином безденежно, а потом послал обоих к тому сонному человеку, чтобы снять с него платье, и они, взяв печную мешалку и палку, пошли к спящему человеку и, пришед, стали снимать с него шубу, а тот сонный стал шевелиться, и тогда они начали бить его по голове и по другим местам и, бив, покинули его еще был жив, а платье-шубу, портупею, рубашку и штаны принесли целовальнику, кроме сапог, которые он спрятал в сено, где была шапка и шпага; целовальник скрыл пожитки убитого в леднике, а их второй раз поил вином безденежно, и про это никто не знал, кроме целовальника и его работника». Работник подтвердил рассказ товарища, добавив, что его задержал священник села Присеки Константин Минин, по указанию крестьянского сына, который видел их на дороге к убитому. Но целовальник отрицал своё участие в убийстве и ограблении. Он показал, что, когда был найден спящий человек, он спустил с своей лошади ехавшего с ним крестьянина и отправился домой, крестьянина и своего работника в кабаке вином безденежно не поил, а, отпустив им кружку, взял с крестьянина две деньги, грабить того сонного человека «не веливал», в чем шлется на тех же - крестьянина и работника, а также на земского дьячка, бывшего в то время в кабаке, а пошли они собою, и как долго ходили – не знает, потому что спал; а когда возвратились, разбудили его и показали тулуп убитого, штаны, рубашку, камзол и табачную сумку с письмами, то этого платья он не принимал и принесших выслал вон, дав им по чарке вина, чтоб они то платье унесли, и они взяли его с собою и положили в его леднике, где оно и лежит.
Между тем в дело вступили власти. Новгородского архиерейского дома. Подьячий этого дома Гавриил Иванов подал на Высочайшее имя челобитную, в которой писал «5 апреля 1715 года, по указу великого господина преосвященного Иова, митрополита Великого Нова-Города и Великих Лук, и по наказу духовных и приказных всяких дел судии архимандрита Серапиона Аничкова и приказного Саввы Ефимовича с товарищи, быть он послан, в Бежецкий Верх в Николаевский Антонов монастырь к архимандриту Тарасию и келарю монаху Стефану с нужными письмами; с ним ехали, по наряду, вместо обыкновенного недельщика, архиерейского дома Якова Федотовича Лапшинского человек Димитрий Семенов и из Торжка - Борисоглебского монастыря от архимандрита Исаии – подьячий Иван Григорьев на монастырской лошади; в селе Присеках у священника Константина Минина они взяли, по дорожной, двух лошадей и отправились далее, но дорогой одна из поповых лошадей, на которой ехал Семенов, сбила его с себя и убежала в попов двор, за нею на другой поповой лошади отправился Семенов, а он, челобитчик, и Григорьев пошли пешие. Семенов их не догнал, потому что оказался убитым. А провожал его из двора попа Константина сын его Герасим». Челобитчик просил учинить розыск.
5 мая обвиняемым дали очные ставки. Крестьянин и работник целовальника подтвердили прежние свои показания. Подтвердили их и в застенке – первый после десяти, а второй после двенадцати ударов кнутом. Признал и целовальник в застенке справедливость показаний крестьянина и своего работника, т.е., что он посылал их ограбить спящего человека, поил их вином, принял от них вещи ограбленного. В застенке дано ему четыре удара кнутом.
Сознанием целовальника закончена выписка.
Примечания.
Событие относится ко времени царствования Петра, все произошло в бывшей Присецкой вотчине Троице-Сергиева монастыря. В 1714 г. все владения в Бежецком Верхе, ранее принадлежавшие Троице-Сергиеву монастырю, указом императора были переданы новому Александро-Невскому монастырю, которыми он владел до 1730 г. В этом время прекратил свое существование Преображенский монастырь (Спасская, Преображенская пустынь) в Спас-Талицах, впоследствии во всех документах это село фигурирует уже как погост. В 1730 г. императрица Анна Иоанновна вернула Троице-Сергиеву монастырю все его прежние владения в Бежецком Верхе, что позднее подтвердила также императрица Елизавета Петровна, которая особо почитала эту обитель. Присецкая вотчина оставалась в собственности монастыря вплоть до секуляризации монастырских вотчин императрицей Екатериной II и передачи их в ведение государственной Коллегии экономии.
В деле фигурируют служащие Новгородского архиерейского дома, т.к. Бежецкий Верх входил в состав Новгородской епархии, которая была одной из богатейших в России. Владычный двор фактически представлял тогда целое административное управление, поэтому в штате насчитывалось около 700 человек как духовных, так и светских лиц. Помимо обслуги в администрацию входили дворецкие, стряпчие, секретари. Поэтому в деле и фигурирует дьяк новгородского митрополита Яков Федотович Лапшинский, которого отправили в «служебную командировку» в Бежецкий Николаевский Антониев монастырь. Именно его «человек», а скорее всего слуга, и был убит около деревни Дорохово. Как свидетельствуют документы того времени в Бежецком Верхе свирепствовали разбойники, ситуация бала очень сложной до такой степени, что дело о разбоях даже рассматривалось в Сенате. Очевидно, что целовальник был причастен ко всему этому, и не в первый раз занимался грабежами проезжающих. По всей вероятности, он и подпоил Дмитрия Семенова в своем кабаке, а может и подсыпал еще и «сонного зелья», когда тот вернулся за лошадью. Но в данном случае дело приобрело более серьезный оборот, т.к. среди потерпевших оказались служащие Новгородского архиерейского дома, поэтому понадобилось расследование с участием должностных лиц Бежецкого верха. Правосудие в петровские времена было суровое, как видим расследование проходило с применением пыток, а следовательно судьба целовальника и его подельников была одна…
Для справки.
Десятский — выборное должностное лицо из крестьян, исполнявшее обязанности полицейского в деревне, который избирался обычно на десять дворов.
Недельщик - в допетровской Руси судебный пристав, исполнявший свои обязанности по неделям ("быть в неделях"), состояли при дьяках, которые вносили их имена в особые книги, при вступлении в должность.
Ларечный - пристав у продажи из ларей вина, соли, сборщик пошлин;
Целовальник - в данном случае содержатель «царева кабака», т.е. государственного «питейного заведения», считалось, что он стоит на государственной службе, т.к. доход от кабаков поступал в казну. Как писалось в тогдашних документах, целовальник был обязан «действовать бесстрашно, за прибыль ожидать государевой милости и в том никакого себе опасения не держать, а питухов (т.е. пьяниц) не отгонять». Новому целовальнику кабак доставался от предыдущего, из столицы поступала цифра ожидаемой выручки, поэтому целовальники очень часто с не брезгали никакими средствами, чтобы получить указанную сумму, да и себя не обидеть. Такие кабаки, кружечные дворы (кружала) были во всех городах и крупных монастырских селах, был свой кабак и в Присеках.