Меня зовут Лиза, мне 28 лет, и я мама семилетней Ани
Сегодня я отвела дочку в первый класс в ту самую школу в Екатеринбурге, где училась сама. Я думала, что вернусь в знакомое место, полное воспоминаний о детстве, но оказалась в каком-то другом мире. Школа, которую я помнила, исчезла. Вместо привычных лиц я увидела толпу, где почти нет русских, а многие мамы были в узорных платках и хиджабах. Я стояла на линейке, держала Аню за руку и не могла сдержать слёз. Такого я не ожидала.
Возвращение в прошлое, которого больше нет
Когда я училась в этой школе, всё было иначе. Обычный район Екатеринбурга, обычные классы, где мы с друзьями бегали на переменах, спорили из-за мест у окна и делились бутербродами. Учителя знали нас по именам, а на 1 сентября всегда была линейка с шариками, стихами и песней про "школьные годы чудесные". Я хотела, чтобы моя Аня пошла в ту же школу, чтобы у неё были такие же тёплые воспоминания. Но, приведя её на линейку, я поняла: моя школа осталась только в памяти.
Уже у входа я заметила, что что-то не так. Толпа родителей и детей была другой. Я ожидала увидеть знакомые лица — может, детей своих бывших одноклассников или соседей. Но вместо этого я заметила множество женщин в ярких платьях и узорных платках, некоторые — в хиджабах, полностью закрывающих волосы. Их дети, такие же нарядные, с цветами в руках, весело болтали, но на языках, которые я не понимала. Я почувствовала себя чужой в месте, которое считала своим.
Линейка: чужой праздник
Линейка началась с гимна, как и положено. Но даже тут я почувствовала разницу. Некоторые дети и родители стояли молча, не подпевали. Я не знаю, почему — может, не знали слов, может, не хотели. Аня, наоборот, старательно пела, как мы репетировали дома. Она была в белом платье с огромным бантом, с букетом ромашек, и я видела, как она гордо смотрит на сцену, где старшеклассники танцевали какой-то модный танец. Но я не могла сосредоточиться на её радости — моё сердце сжималось от растерянности.
Вокруг меня стояли мамы в хиджабах, некоторые с закрытыми лицами. Их платья были яркими, с золотыми узорами, словно они пришли не на школьную линейку, а на какой-то большой праздник. Я заметила, как одна из них поправляет платок своей дочке, тоже в маленьком хиджабе, и что-то шепчет ей на незнакомом языке. Рядом стояли их мужья — в обычных джинсах и футболках, будто они только что вышли из спортзала. Этот контраст сбивал с толку. Я пыталась улыбаться, чтобы Аня не заметила моего волнения, но внутри всё кричало: где я? Это точно моя школа?
Списки классов и шок от имён
После линейки нас пригласили в класс на первое собрание. У входа висели списки первоклассников, и я решила проверить, в какой класс попала Аня. Я искала её фамилию — Смирнова, такую простую и знакомую. Но вокруг неё были имена, которые я с трудом выговаривала: Амина, Мухаммад, Зайнаб, Исмаил. Из 24 детей в классе Ани только пятеро имели русские фамилии. Остальные были такими же, как те, что я видела на линейке, — дети мигрантов, как я поняла.
Учительница, молодая женщина с доброй улыбкой, начала собрание с рассказа о том, что их класс "очень дружный и многонациональный". Она упомянула, что в школе уже несколько лет учатся дети из разных стран, и это, мол, здорово, потому что они обогащают друг друга культурой. Я сидела и думала: а как же Аня? Сможет ли она найти друзей среди тех, кто говорит на другом языке? Будет ли ей комфортно? Я вспомнила, как в моём детстве мы все были похожи: одни и те же мультики, одни и те же шутки. А что будет у Ани?
Халяль в столовой и новые правила
На собрании учительница рассказала про школьное питание. Я ждала, что она упомянет привычные котлеты, макароны или суп, как было в моё время. Но вместо этого она сообщила, что в столовой теперь есть халяльное меню. "Мы стараемся учитывать традиции всех детей, — сказала она. — Есть отдельный повар, который готовит блюда без свинины, по всем правилам". Она добавила, что обычное меню тоже есть, но я видела, как некоторые родители переглянулись. Одна мама, сидевшая рядом, шепнула: "Мой сын свинину не ест, но я не знала, что тут такое серьёзно всё".
Я представила, как Аня, которая обожает мамины котлеты, будет сидеть за столом и смотреть на незнакомый плов или шашлык. Она и так привередлива в еде, а тут ещё это. Я не против халяльного меню, но почему оно появилось в обычной районной школе? И почему никто не предупредил нас об этом заранее? Я чувствовала, что школа, в которую я привела Аню, живёт по каким-то новым правилам, которые мне чужды.
Слёзы и мысли о будущем
Когда собрание закончилось, я взяла Аню за руку и вышла во двор. Она была счастлива, болтала о том, как ей понравилась учительница и как она хочет дружить с девочкой, которая сидела рядом. А я не могла сдержать слёз. Они катились по щекам, и я отвернулась, чтобы Аня не заметила. Я не ожидала, что первый день в школе будет таким. Я хотела, чтобы моя дочка пошла в ту же школу, где я была счастлива, где всё было понятно и знакомо. Но вместо этого я оказалась в месте, которое больше похоже на другую страну.
Я задумалась о том, как Аня будет учиться в таком классе. Она знает только русский язык, а учительница упомянула, что некоторым детям будут давать дополнительные уроки, чтобы они выучили язык. Значит, часть времени учитель будет заниматься не с Аней, а с теми, кто ещё не говорит по-русски. А что, если моя дочка начнёт отставать? Или, наоборот, ей будет скучно, потому что программа будет проще? И как она найдёт друзей, если её одноклассники растут в совсем других традициях?
Я вспомнила, как на линейке одна девочка в маленьком хиджабе стояла отдельно от других. Она выглядела грустной, и я подумала: а что, если Аню тоже начнут сторониться? Или, наоборот, она начнёт перенимать чужие привычки, чтобы вписаться? Я хочу, чтобы моя дочь знала свои корни, чтобы она росла с теми же ценностями, что были у меня. Но в этой школе я не вижу ничего знакомого.
Бардак и решение уйти
Ещё больше меня расстроило, как всё было организовано. На линейке не хватало мест для родителей, многие стояли в стороне, толкались, чтобы лучше видеть. Списки классов висели в одном экземпляре, и вокруг них толпились люди, пытаясь разобрать имена. Кто-то даже начал спорить с администрацией, потому что их ребёнка записали не в тот класс. Учительница выглядела растерянной, когда её спрашивали про расписание или дополнительные занятия. Всё это напоминало хаос, и я поняла: это не то место, где я хочу видеть Аню.
Дома я села и начала думать, что делать. Может, я слишком остро реагирую, но мне кажется, что эта школа не для нас. Я хочу, чтобы Аня училась там, где она будет чувствовать себя своей, где учителя смогут уделять ей время, а не разбираться с языковыми барьерами. Я начала искать другие школы в районе. Есть одна, в соседнем микрорайоне, где, как говорят, больше русских детей и всё организовано чётче. Но это значит, что нам, возможно, придётся переезжать — снимать квартиру поближе или возить Аню через весь город.
Что дальше?
Пока я не знаю, как сложится наш школьный путь. Аня пока радуется, что пошла в первый класс, но я не могу избавиться от чувства, что сделала ошибку, выбрав эту школу. Я хочу, чтобы моя дочь росла в месте, где ей будет комфортно, где она найдёт друзей и не почувствует себя чужой.