Пять лет назад папа объявил, что устал жить в нашем городе. Снег, грязь, соседи – всё бесило. «Перееду на юг, буду дышать морем, кататься на велосипеде, жить в кайф», – сказал он. Мы с братом даже порадовались: пусть человек живёт для себя, раз на пенсии есть силы.
Через месяц папа продал свою двухкомнатную квартиру, прибавил накопления и купил огромный внедорожник. Новый, блестящий, с салона. Машина была его мечтой – всю жизнь ездил на старенькой «Ладе» и ворчал, что руки опускаются. Купил и домик в частном секторе на юге, писал нам фотки, как жарит шашлыки в феврале, а мы в это время чистили машину от снега.
Мы его поддерживали. Скидывались на ремонт дома, помогали перевезти вещи. Думали, что теперь он будет счастлив. Но три года спустя папа вдруг сказал, что ему всё надоело. «Скучно без вас, да и климат не тот, давление скачет», – пожаловался он и намекнул, что хочет вернуться обратно.
Мы с братом пожали плечами: ну окей, возвращайся. Но тут всплыла «мелочь» – квартиры-то больше нет. Продал. Деньги потратил: часть на машину, часть на ремонт дома, остальное – на жизнь. Дом он продал тоже, но сильно дешевле, чем покупал.
И вот теперь папа звонит и говорит: «Мне негде жить. Снимайте мне квартиру, а то я к вам поеду».
У меня двушка, двое детей. Брат живёт в ипотеке, еле тянет. Но папа не понимает: «Я вас растил, кормил, учил – теперь ваша очередь».
Я сижу и думаю: а где грань? Я понимаю, что он мой отец. Но я не просила его продавать квартиру и покупать внедорожник за 3 миллиона. Я не просила его переезжать на юг. И теперь у меня выбор: либо я оплачиваю чужие ошибки, либо я «плохая дочь, которая бросила отца».
Сняли ему на первое время маленькую студию. Папа ворчит, что далеко от центра, тесно, неуютно. Хочет, чтобы мы купили ему квартиру в кредит на наше имя. А я не хочу. Потому что у меня свои дети, свои планы и своя жизнь.
И от этого чувство вины только сильнее: ведь в детстве он не жалел для нас ничего, работал без выходных, чтобы мы учились, ездили в лагеря. Но и тогда он принимал решения сам, не спрашивая нас.
Я не знаю, как правильно. Разумом понимаю, что помогать можно в пределах своих возможностей, но не в ущерб своей семье. А сердце болит, когда слышу, что он жалуется друзьям: «Дети выгнали меня на улицу».
