Если есть на свете место, где время течёт по своим, совершенно непредсказуемым законам, то это привокзальный буфет. А я, Ваш покорный слуга, стоял перед витриной этого святилища и испытывал благоговейный трепет. Поезд на мою вахту был отправлением в 22:30, а на часах било 21:45. Целых 45 минут свободы! И они должны были быть посвящены правильной пище.
Правильная пища в данном случае смотрела на меня с подноса за стеклом. Это были чебуреки. Не просто чебуреки, а этакие золотисто-коричневые лапти, от которых исходил такой аромат, что у меня заурчало в животе аж эхом, перекрывая объявление о прибытии «Красной стрелы».
— Два, самых мясных! — сказал я кассиру с важностью самаркандского эмира.
Женщина с лицом, видевшим все вахты мира, кивнула и, не меняя выражения лица, швырнула два дымящихся чебурека на тарелку. Они лежали там, гордые и пухлые, словно два загорелых богатыря после бани.
Я устроился за столиком с видом на перрон и свой поезд, который уже замер на первой платформе, томно пыхтя. Это был момент истины. Хруст! Это был не просто хруст, это был симфонический залп, увертюра к гастрономическому удовольствию. Сквозь проломленную корочку вырвался пар, пахнущий луком, бараниной и самым что ни на есть счастьем.
Первый укус перенёс меня прямиком в детство, на летнюю кухню к бабушке. Второй — утвердил в мысли, что я сделал правильный жизненный выбор. Я ел, а вокруг кипела вокзальная жизнь: бежали куда-то люди, кричали проводницы, а я был в своём личном гастрономическом счастье.
И тут началось самое интересное. С первого же укуса мой чебурек начал жить своей самостоятельной жизнью. Из дырочки на боку на тарелку выплеснулся сок. Не капля, а целый мясной ручей! Я быстро наклонил голову и стал сосать чебурек, как спелый персик, стараясь не упустить ни капли.
В этот момент по громкой связи объявили: «Пассажиров поезда № 74 "Москва-Тюмень" приглашают пройти к вагону № 9». Народ ринулся к выходу. Я в панике посмотрел на второй, ещё нетронутый чебурек и на свой поезд. Бросить? Никогда!
Я принял стратегическое решение: есть второе сокровище в пути. Залихватски запихнул его в целлофановый пакет, схватил свой рюкзак и побежал к перрону.
Добежав до своего вагона, я вручил проводнице билет с лицом, вымазанным в хлебных крошках и каплях жира. Она многозначительно посмотрела то на меня, то на мой пакет, из которого вёлся предательский соблазнительный дух, и усмехнулась: «Успел подкрепиться? Молодец. На вахте кормят хорошо, но не так душевно».
Я ввалился в купе, где уже сидели два моих будущих коллеги. Они молча смотрели на то, как я, запыхавшийся и счастливый, устраиваюсь на нижней полке.
— Простите, это не запасной, это основной, — сказал я, отвечая на их немой вопрос, и торжественно извлёк из пакета второй, чуть помятый, но всё ещё величественный чебурек.
Он был тёплым. Он был прекрасным. И он был последним напоминанием о вольной земле.
— Ребята, вы не против? — спросил я, уже надламывая хрустящую корочку.
Мужики только заулыбались. —Да мы сами с охоткой бы, да уже всё на вокзале проели, — вздохнул один из них. — Повезло тебе, удачная вахта началась.
Поезд тронулся. За окном поплыли огни города. А в купе запахло луком, мясом и лёгкой, ничем не обоснованной радостью. Я закусил чебуреком компот из стакана с подстаканником и подумал, что любая, даже самая дальняя вахта, начинается гораздо веселее, если начать её с правильной еды на вокзале.
А тот чебуречный сок, капнувший на форму проводницы, когда я проходил в вагон… Ну, что ж, пусть это будет мой скромный вклад в атмосферу путешествия. Главное — не жирное пятно на форме, а улыбка на лице. А у меня она был
а от уха до уха.
Подписывайтесь будет продолжение.
