Недавно в повторном прокате шел режиссерский дебют Горо Миядзаки — многострадальные «Сказания Земноморья». Серёжа Сергиенко по такому случаю погрузился в историю его создания, узнав не только о производственных сложностях и реакции Урсулы Ле Гуин, но и об особенном визуальном подходе, который сыну подсказал Хаяо Миядзаки. О последнем сегодня и предлагаем почитать в «покебольной» рубрике Разборы!
Горо прислушался к словам отца: тот еще в 1980-х планировал выпустить экранизацию романов Урсулы Ле Гуин, но не получил разрешения. Тем не менее визуальный ряд будущего фильма начал формироваться уже тогда — в том числе подход к ворлдбилдингу. Миядзаки-старший хотел создать фантастический мир не с нуля, а основываясь на некогда существовавших цивилизациях.
Так родилась идея использовать в качестве основы византийскую и восточно-римскую стилистику, на которую, «подобно муравейнику», настраивались другие здания. В частности, один из замков вдохновлен собором Айя-София, а в нарядах короля и королевы Энлады можно узнать «гардероб» Юстиниана I и его супруги Феодоры. Плюс в начале фильма встречаются мозаики в римском духе.
Хаяо Миядзаки не раз признавался, что пиком мировой архитектурной мысли считает Римскую империю. Причем, по мнению режиссера, человечество попросту не сможет вернуться к тому величию — что также нашло отражение в устройстве «Земноморья»: Миядзаки-старший хотел использовать древнюю архитектуру в качестве основы, тем самым подчеркивая волшебство и сложный баланс мира. Горо не стал в этом плане ничего менять, разве что добавив немного из других работ отца — «Навсикаи из долины ветров» и «Путешествия Сюны».
Он также отдал дань уважения не только отцу, но и его старшему коллеге Исао Такахате — например, сцена сражения с волками в пустыне вдохновлена аналогичной сценой в «Принце Севера».
Интересно, что оба Миядзаки при этом брали не только и не столько архитектуру напрямую, сколько опирались на работы известных европейских художников вроде Клода Лоррена, Питера Брейгеля и даже Иеронима Босха. Горо добавил к ним также Каспара Давида Фридриха и Арнольда Бёклина, добившись в итоге картинки, отличающейся от привычной для студии.
Последнее, к слову, стало причиной недовольства колористки Митиё Ясуды, которой пришлось целиком менять знакомую палитру. В производственном дневнике Горо писал, что Ясуда злилась на него практически ежедневно, причем не стесняясь в выражениях.