Режиссер - Филипп Гуревич.
Солнце по имени Горький.
Четыре женщины на сцене рассказывают о своих романах с Горьким, страстно признаваясь ему в любви. Не все смогли простить ему расставание и огромной славы. А кого любил он? Каким был? Конечно, женщин у Горького было гораздо больше, чем четыре. Некоторые исследователи считают, что у писателя даже был роман с женой собственного сына, которую в семье называли Тимоша. Однако Филипп Гуревич остановился на самых главных женщинах Горького. На сцене они ещё раз проживают роман с ним, каждая по-своему. Их выступления - ещё одна возможность выплыть из небытия.
Первая любовь - Ольга Каминская (Анастасия Лебедева), в белом берете и блузе с воланами на французский манер, с гордостью вспоминает романтически влюбленного в неё Горького, а их разрыв - с горечью. Держа в руках бокал, она ждет встречи с ним, но на сцене только картонные изображения писателя с голубым сияющим кругом в области сердца. Горький в девятнадцать лет прострелил себе легкое: разочаровался в мире. Его спасли, но ранение привело к чахотке, которой он страдал всю жизнь (даже умер именно от воспаления легких). После попытки самоубийства Горький вместе с другом дал клятву в Красновидове, что никогда больше не повторит этого, а будет сам переделывать мир.
Единственная законная жена, дворянка Екатерина Волжина (Александра Ревенко), ведёт страстный диалог с мужем, полный горечи, упреков и ревности. Актриса выходит на сцену с большим чемоданом, в котором лежат письма. В отчаянии и ярости от расставания она рвёт их. Её лицо искажает боль, движения становятся резкими и изломанными. Она создает словесный портрет писателя-бунтаря, сначала малоизвестного, потом в зените славы, крайне занятого и жесткого по отношению к ней. Их роман быстро закончится, но долгое время будет теплиться в письмах.
Две самые большие любови Горького - марксистка Мария Андреева и Мария Игнатьевна Закревская-Бенкендорф-Будберг (её вторым мужем был Герберт Уэлс). Первую играет Юлия Хлынина. Девушка одета экстравагантно: она в белом костюме с черным цветком. Актриса создает портрет сильной, уверенной, красивой женщины, которую роднит с Горьким бунтарство, сила и известность.
Её выступление построено как «номер» актрисы. Пытаясь что-то читать из приготовленного текста, она то и дело сбивается от захлёстывающих её эмоции, хохочет, ломается, даже переигрывает, веря в свою исключительность. Мария Андреева не простила Горькому славы и равенства. Они расстались, но любовь не ушла, поэтому она здесь.
Самой равной Горькому, не по таланту, а по достоинству, была баронесса Закревская, которой писатель посвятил роман «Жизнь Клима Самгина». Анастасия Светлова строит свой «номер» как допрос с представителем НКВД. Её и всех, кто был в окружении Горького, действительно допрашивали после его смерти, чтобы сфабриковать дело об убийстве «буревестника революции». Глубокий и уверенный голос актрисы, её раскрепощенность и красота, желчная ироничность и женское обаяние создают портрет невероятно притягательной силы. Мура, как звал её Горький, понимала ценность наследия писателя, сохранив его архив за границей. Она не просто вспоминает, а защищает его и свое имя (в настоящее время архив не найден, скорее всего, он сгорел).
Все женщины, разговаривая с Горьким, обращаются к огромному светящемуся шару, свисающему сверху. Светильник похож на перекати-поле, внутри которого огромная лампа. Странствия Горького (его хождения по Руси, жизнь на Капри, поездка в США, возвращения на родину) говорят о том, что у писателя не было постоянного дома и он к нему не стремился. В книге Дмитрия Быкова «А был ли Горький?» главы так и обозначены: «Бродяга», «Изгнанник», «Беглец», «Пленник». Непривязанность ни к одному месту созвучна тому, как складывались его отношения с женщинами. Они его любили, тянулись к нему, словно к солнцу, но Горький ни одной из них не принадлежал полностью.
На огромных экранах сменяют друг друга видеопроекции на тему солнца и лампочек. В начале появится изображение новогодней гирлянды и скатерти, сулящей уют дома, а в конце - полосы потухающего света. Как известно, Горький был пироманом и любил смотреть на огонь, но здесь свет связан ещё и с его верой в новый мир и нового человека.
Филипп Гуревич не пошёл по пути шаблонов, созданных советским литературоведением: не стал воссоздавать образ буревестника или другие атрибуты революции, а сделал акцент на том, что Горький был человеком, ищущим нового бога. Его увлекала, как и многих в начале века, философия русского космизма Фёдорова и достижение бессмертия посредством науки, то есть усилий человека. Мечта Горького о создании нового мира оказалась утопией, но веру в человека, в возможность прорыва из плебейского состояния к уровню образованному и культурному, гуманному и сильному, мыслящему и действующему он в русской литературе, безусловно, зажёг первым.