— Убирайся, — чужим, мужским голосом произнесла девочка, — вон отсюда! Ты нам мешаешь с Зоей общаться! Я еще не закончила…
— Мам, не надо Зою к Лере этой водить, — убеждала я мать, — неужели ты не видишь, что она после каждой их встречи меняется? Зоя мне сказала, что Лера эта ее пугает. Мне эта девчонка призналась в том, что магией увлекается! Это же ненормально, мама!
***
Я сидела на диване, пытаясь сосредоточиться на чтении конспекта по социологии, но мысли мои постоянно возвращались к Зоеньке. К моей младшей сестренке, которую я безмерно любила, несмотря на все её детские капризы.
— Господи, как же мама переживает из-за её одиночества, — подумала я, вздохнув.
Зоя действительно была замкнутой девочкой. Легкая отсталость приковали ее к дому, лишили возможности общаться со сверстниками, бегать во дворе и делиться секретами. И мама, как наседка, вилась вокруг нее, пытаясь хоть как-то заполнить эту пустоту. Именно она стала инициатором общения Зои и этой странной девочки.
Звонок в дверь вырвал меня из раздумий — это вернулась Зоенька.
Лицо у нее было какое-то странное, взволнованное.
— Ну, как? Понравилось у Леры? — спросила я, стараясь говорить как можно более ободряюще.
Зоя молчала, уставившись в пол.
— Зоенька, что случилось? Она тебя обидела?
— Нет, не обидела, — пробормотала сестра, — просто… у нее дома странно.
— Странно? В каком смысле?
— Там… много книг. Очень много. Они везде! И они старые, пыльные. А Лера… она тоже странная.
Я присела рядом с Зоей, обняла ее за плечи.
— Странная? Ну, у каждого свои особенности, Зоенька. Нельзя судить людей по внешности.
— Но у нее… — Зоя запнулась, подбирая слова, — у нее глазик косит… и губа такая… неровная. И она вся какая-то скрюченная.
Я почувствовала, как во мне поднимается волна раздражения.
— Зоя! Так нельзя говорить! Лера же не виновата, что она такая! Ты должна быть добрее и терпимее к людям!
Зоя заплакала.
— Я не хотела! Просто… мне было страшно.
Я вздохнула, понимая, что напугала ее своим тоном.
— Прости, Зоенька. Я не хотела тебя обидеть. Ты постарайся увидеть в Лере что-то хорошее. Может, она очень умная и интересная.
Несколько дней спустя мама снова уговорила Зою пойти в гости к Лере. Я, как обычно, отвела ее и оставила наедине с новой подругой. Возвращаясь домой, я чувствовала себя неспокойно. Внешность Леры действительно была… необычной. И, признаюсь честно, меня тоже немного смущала эта странная девочка с косым глазом и пыльными книгами.
Вечером, когда я забирала Зою, меня встретила мать Леры. Она была тихой, скромной женщиной, с печальными глазами.
— Спасибо вам большое, Марина, что приводите Ниночку к нам. Лере очень нравится с ней общаться.
— Да не за что, — ответила я, немного смутившись.
И в этот раз Зоя была неразговорчивой. Как я ни старалась, она мне ничего не рассказала.
***
Через неделю Зоя опять категорически отказалась идти в гости к Лере.
— Я не хочу! Там страшно!
— Страшно? Почему? — забеспокоилась мама.
— Там… там какие-то странные вещи происходят. Лера читает какие-то непонятные книги… и она шепчет что-то… Мама, не пойду!
Мама и я переглянулись.
— Зоенька, ты что-то выдумываешь? — спросила мама.
— Нет! Я говорю правду! Там… там жутко!
Я решила разобраться в ситуации. На следующий день я позвонила матери Леры и попросила разрешения прийти к ним в гости.
— Конечно, приходите, Марина. Лера будет очень рада.
Когда я вошла в дом, меня сразу же окутал запах пыли и старых книг. В полумраке комнаты, заваленной стопками книг, сидела Лера. Она посмотрела на меня своими косыми глазами, и мне стало не по себе.
— Здравствуй, Марина, — прошептала она.
— Здравствуй, Лера. Я хотела просто поговорить с тобой. Можно?
— О чем?
— О Зоеньке. Она говорит, что ей у вас не нравится.
Лера опустила голову.
— Ей не нравится, потому что я… другая.
— Да, ты… необычная. Но это не значит, что ты плохая.
— Я не плохая. Я просто… интересуюсь другими вещами.
Она подняла голову и посмотрела на меня своими пронзительными глазами.
— Я учу магию.
Я опешила.
— Магию? Ты шутишь?
— Нет. Я говорю правду. Я читаю книги, я изучаю заклинания… я хочу стать волшебницей.
Я не знала, что сказать. Мне было страшно и смешно одновременно.
— Лера, это все глупости. Магии не существует.
— Существует. Я знаю. Я чувствую ее.
Я почему-то в тот момент испытала такой ужас, что словами просто описать нельзя. Быстро попрощавшись, я выскочила из комнаты Леры, на ходу бросила «всего доброго» матери этой девочки и выбежала из дома, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Я не знала, что делать.
Дома я немного успокоилась. Ну и что в этом страшного? Нет никакой магии, не существует никаких заговоров, ведьм и волшебниц. Болтает и болтает эта Лера. Мама тоже ничего страшного в этом не усмотрела — она продолжала настаивать, чтобы Зоя дружила с Лерой. Мол, они друг другу будут полезны.
***
Я сидела за кухонным столом, допивая свой утренний кофе и просматривая новостную ленту в телефоне. Рядом сидела Зоенька, вяло ковыряясь в тарелке с овсянкой.
— Зойчик, давай быстрее, — сказала я, поглядывая на часы, — скоро уже к Лере идти.
Зоенька скривилась, словно съела лимон.
— Не хочу я к Лере!
— Ну, Зоенька, ты же знаешь, мама расстроится. Нужно быть вежливой, и вообще, вдруг вам сегодня будет интересно.
В последнее время посещения Леры стали для Зои настоящей пыткой. Мама, стремясь хоть как-то социализировать младшую дочь, организовала эти встречи. Идея, казалось, была неплохой: две девочки на домашнем обучении, живущие неподалеку, могли бы стать подругами. Но на деле все оказалось куда сложнее.
— Интересно? — переспросила Зоенька, закатив глаза, — она опять будет про свои страшилки рассказывать!
Я вздохнула. Зоенька не раз жаловалась на странные рассказы Леры. Книги с жуткими названиями, мрачные истории, совсем не детские темы — вот чем, по словам Зоеньки, заполнялись их встречи.
— Ну правда, она постоянно про какие-то яды говорит! Про грибы, про отравления… Бр-р, жутко! А вчера она рассказывала про бомбу! Про химическую, ты представляешь? Как люди погибают, как все горит… Мне страшно становится!
Я поморщилась. Не только магия, значит. Действительно, странные темы для детского общения.
— Зоенька, ну может, она просто увлекается этим. Постарайся перевести разговор на что-нибудь другое. Спроси про кукол, про мультики…
— Да я пыталась! — отрезала Зоенька, — она только отмахивается! Говорит, что это все глупости и ерунда. А потом опять начинает про свои ужасы! Она даже не слушает меня!
— Ладно, ладно, не переживай, — успокоила я сестру, — сегодня я провожу тебя до Леры, и поговорю с ней. Скажу, что тебе не нравятся эти темы, и попрошу ее быть более внимательной к тебе.
Зоенька немного повеселела.
— Правда? Спасибо, Леночка!
Через полчаса мы стояли у калитки дома, где жила Лера.
— Ну, давай, — подбодрила я Зою, — скажи, что я буду ждать ее здесь, у калитки.
Зоенька нерешительно шагнула во двор. Я наблюдала за ней, пока она не скрылась за дверью дома.
Минут через пять дверь открылась, и на пороге появилась Лера.
— Здравствуйте, — поздоровалась она тихо.
— Здравствуй, Лера, — я постаралась улыбнуться приветливо, — можно с тобой поговорить?
Лера кивнула. А я, помявшись, заговорила:
— Лер, Зоенька немного расстраивается после ваших встреч.
— Расстраивается? — переспросила Лера, глядя куда-то вбок.
— Да. Ей не нравятся темы, которые ты выбираешь для разговоров. Ей страшно слушать про отравления, про бомбы… Она еще маленькая для этого.
Лера молчала.
— Может, ты попробуешь говорить с ней о чем-нибудь более… позитивном? О куклах, о мультиках, о животных…
Лера вздохнула.
— Мне неинтересны куклы и мультики.
— Но Зоеньке интересно! — возразила я, — вы же должны находить общие интересы, чтобы вам было весело вместе.
— Я не знаю, что ей интересно, — пробормотала Лера, — она ничего не говорит.
— Она просто стесняется, — объяснила я, — постарайся ее разговорить. Спроси, что она любит, чем увлекается…И пожалуйста, Лера, никаких разговоров про магию!
Лера снова вздохнула.
— Хорошо, я попробую. Но я не обещаю, что мне будет интересно.
Я почувствовала легкое раздражение. Казалось, что Лера совсем не заинтересована в том, чтобы наладить общение с Зоечкой.
— Лера, понимаешь, что наши мамы очень хочет, чтобы вы дружили. Зоеньке нужны подруги. Да и тебе… Тоже.
— У меня тоже нет друзей, — сказала девочка тихо.
— Ну вот, — обрадовалась я, — может, тогда вы попробуете стать подругами друг для друга? Постарайтесь узнать друг друга лучше. Ищи те темы, которые будут интересны обеим.
Она кивнула, но в ее глазах по-прежнему не было никакого интереса к разговору.
— Хорошо, — повторила она, — я попробую.
За следующие несколько недель ничего не изменилось — Зоенька по-прежнему возвращалась от Леры расстроенной и напуганной.
— Она все равно рассказывает всякие гадости! — жаловалась Зоенька, — про болезни, про то, как люди…ну, того… Я больше не могу это слушать!
Я видела, как Зоенька все больше и больше замыкается в себе. Она стала плохо спать, часто плакала. Я понимала, что нужно что-то делать. Снова маме сказала, но она от меня отмахнулась. И опять отправила сестру в гости.
***
Тяжело вздохнув, Зоенька поплелась к дому. Она знала, что ее ждет очередной сеанс кошмарных историй, но мамин строгий взгляд не оставил ей выбора.
— Она просто не умеет общаться. Но это пока! Она очень умная и начитанная, ты должна ее понять, — твердила мама Марина.
Зоенька, правда, не понимала, почему ее должны заставлять дружить с человеком, который ей неприятен, но спорить с мамой было бесполезно — об этом Зоя мне сама говорила.
Опять я сестру повела. Мама Леры ковырялась в клумбе, она и попросила нас пройти в дом. Лера ждала Зою на веранде. Сестренка на меня печально вздохнула и поплелась за Лерой в комнату. Я аккуратно прошла за ними. Зоенька и Лера уселись на ковер, и Лера начала свой очередной рассказ.
— Сегодня я расскажу тебе о проказе, — начала Лера монотонным голосом, — это очень страшная болезнь, от которой отваливаются руки и ноги…
Меня передернуло. Зоенька опустила глаза в пол, стараясь не слушать. Я сразу поняла, что ей было противно и страшно. Лера, как мне показалось, наслаждалась произведенным эффектом — ей определенно нравилось пугать Зою.
— А еще, — продолжала Лера, — японцы во время войны ставили ужасные опыты над пленными… Они их замораживали, травили, отрезали…
Зоенька вздрогнула. Она сидела, как парализованная, слушая жуткие рассказы Леры. А я стояла в коридоре и слушала, как завороженная.
— А знаешь, что будет, если тебя укусит черная мамба? — спросила Лера, глядя на Зою своими пронзительными глазами, — яд этой змеи вызывает паралич дыхания и гибель наступает очень быстро…
Приглушенный голос Леры, рассказывающий что-то монотонно и жутко, на Зоеньку действовал как гипноз. Затем наступила тишина, а потом послышались какие-то странные звуки, похожие на писк и мычание.
Я тряхнула головой и скинула с себя оцепенение. Зоенька сидела на ковре, окаменев от ужаса. Лера стояла рядом с ней, запрокинув голову и издавая какие-то нечеловеческие звуки. Это было что-то среднее между писком, мычанием и горловым пением, но звук был настолько противным и неестественным, что у меня заложило уши.
Голос Леры стал грубым и басовитым, словно принадлежал взрослому мужчине, а не девочке. Ее движения стали резкими и неестественными, словно ею управлял кто-то другой.
Я не выдержала:
— Что здесь происходит? — закричала я, бросаясь к Зоеньке.
Лера резко обернулась ко мне — в ее глазах не было ни капли детской наивности. Они были холодными и злыми.
— Уходи, — прорычала Лера своим странным голосом, — тебе здесь не место.
Я схватила Зоеньку за руку и потащила ее к выходу. Лера не стала их преследовать. Она просто стояла посреди комнаты и продолжала издавать эти жуткие звуки, широко раскинув руки.
Выбежав на улицу, я прижала сестренку к себе. Зоенька дрожала всем телом и не могла произнести ни слова.
— Что это было? — прошептала я, глядя на Зоеньку испуганными глазами, — сто с Лерой?
Зоенька не ответила. Она просто молча плакала, уткнувшись в мое плечо.
***
Я никогда не любила вмешиваться в дела Зоеньки. Она у меня девочка умная, рассудительная, сама во всем разберется. Но эта дружба с Лерой мне сразу не понравилась. Слишком мрачная девочка, слишком странные увлечения. И Зоя моя, как губка, все в себя впитывает.
В тот день, когда я зашла к ним, все стало ясно. Этот сбивчивый рассказ про проказу, про японские опыты, про черную мамбу… Бр-р, до сих пор мурашки по коже. А потом эти звуки… нечеловеческие, жуткие. Словно Лерой кто-то управлял.
Дома Зоенька молчала, как воды в рот набрала. Я не стала давить. Думала, забудется. Но через несколько недель с ней начало твориться что-то странное.
Сначала она стала бояться каждой тени. Я списывала это на впечатлительность, на детские страхи. Но становилось только хуже. Она перебралась в мою комнату, а потом и вовсе стала спать в моей кровати. Прижималась ко мне, как котенок, дрожала.
— Мне страшно, — шептала она, обнимая меня крепко-крепко, — там что-то есть… в темноте.
— Ничего там нет, солнышко, — успокаивала я, гладя ее по голове, — это тебе просто кажется.
Но ей не казалось. По ночам она боялась идти в туалет. Я водила ее, ждала под дверью. Днем боялась оставаться одна не то, что в квартире, а даже на кухне или в ванной.
— Не уходи, пожалуйста, — просила она, хватая меня за руку, — побудь со мной.
Я пыталась отвлечь ее, занять чем-нибудь. Но все было бесполезно. Страх поселился в ней, как паразит, и высасывал из нее жизнь.
***
Потом она перестала мыться. Просто отказывалась идти в ванную. Кричала, плакала, вырывалась. Еле уговаривала ее.
— Зой, ну ты же грязная, — говорила я мягко, — надо искупаться.
— Я боюсь, — шептала она, — там кто-то есть… под водой.
Ела со скандалами. Каждый кусочек — это борьба. Она говорила, что в еде что-то ползает, что ей подсыпали яд. Даже воду пила только из-под палки.
Я уже не знала, что делать. Водила ее по врачам, но те только разводили руками. Говорили, что это детская истерия, что перерастет. Но я видела, что это не просто истерия. Это что-то гораздо большее, что-то страшное.
Потом Зоя принялась расчёсывать себя повсюду. Ей казалось, что под ее кожей что-то ползает. Она расчесывала себя до ран, не чувствовала боли. Я надела на нее варежки, она не сопротивлялась, только молча плакала. Смотрела на меня своими огромными, полными ужаса глазами.
Как-то ночью она вырвала себе сережки из ушей. Не сняла, а именно вырвала и с громким, надсадным плачем выкинула их в окно. Тогда я поняла, что больше не могу тянуть. Что я должна признать то, в чем не хотела себе признаваться. Что с моей дочерью что-то не так. Что ей нужна помощь.
Я с разрешения мамы вызвала психиатрическую бригаду. Когда приехали врачи, Зоя забилась в угол, как дикий зверек. Кричала, кусалась, не подпускала к себе.
— Не трогайте меня! — вопила она, — там что-то есть! Оно хочет меня забрать!
Врачи кое-как ее скрутили, сделали укол. Она уснула. Ее увезли в больницу. Мы остались одни в пустой квартире. Сидели на полу, обнимая друг друга, и плакали. Плакали от бессилия, от страха, от отчаяния. И от собственной глупости. Если бы мы раньше послушали Зоеньку… Да и пусть бы у нее не было бы друзей, пусть она бы была немного странноватой… Зато точно бы обошлось без психиатрической клиники.
Я винила себя. Винила за то, что вовремя не заметила, что с Зоей что-то не так. Винила за то, что заставила ее дружить с Лерой. Винила за то, что не смогла ее защитить.
В больнице Зое поставили диагноз — шизофрения. Я не хотела верить. Не могла поверить. Но врачи были уверены. Говорили, что это наследственное, что у нас в роду были психически больные люди. Но это неправда. И я, и мама, и отец — мы все были здоровыми.
***
После того, как Зою увезли, жизнь в нашем доме словно остановилась. Я ходила как тень, все время думала о ней. В больнице добились ремиссии, но это было лишь затишье перед бурей.
Когда Зою выписали, я ее не узнала. Передо мной стоял беспомощный, покорный инвалид. Она была словно кукла, безвольная и пустая. Все, что она теперь любила, — лежать в кровати и стучать пальцами по стене. Тик-так, тик-так… Словно отсчитывала время до конца.
Я пыталась ее развлечь, читала ей книги, включала музыку. Но она ничего не слышала, ничего не видела. Она жила в своем собственном мире, в котором не было места для меня.
И вот, когда я уже начала терять надежду, случилось чудо. Зоя начала понемногу возвращаться к жизни. Она стала более общительной, начала интересоваться окружающим миром. Я радовалась каждому ее успеху, каждому ее маленькому шагу вперед.
Но счастье мое было недолгим. Через несколько месяцев у Зои опять началось.
Сначала она стала более нервной, раздражительной. Ее трясло по ночам. Она плохо спала, все время просыпалась в холодном поту. Когда меня не было рядом, она говорила, что слышит Леру
— Она здесь, — шептала Зоя, глядя в пустоту, — она опять рассказывает мне всякие ужасы. Говорит, что нас скоро не станет…
Я не знала, что и думать. Сначала я списывала это на ее больное воображение, на последствия болезни. Но потом я начала замечать, что с Зоей происходит что-то странное. Она стала говорить чужим голосом. Потом она снова начала биться об стены, бояться темноты. Ее снова забрали в психушку. Врачи говорили, что это рецидив, что такие не выздоравливают. Нам предлагали поместить ее в интернат для душевнобольных. Говорили, что там ей будет лучше. Но на это мы пойти не могли.
Я смотрю на свою сестру и не узнаю ее. Зоя. Моя Зоенька. Когда-то — тихая девочка, мечтавшая стать балериной. А теперь… пустой взгляд, бессмысленные движения, шепот, от которого у меня мороз по коже.
Мама снова укладывает ее в клинику. Это уже стало привычным ритуалом. Собираем вещи, вызываем такси, уговариваем Зою сесть в машину. Она не сопротивляется, но и не понимает, куда ее везут. Просто молчит, смотрит в окно, и в ее глазах — отражение моего собственного отчаяния.
В клинике Зоя лежит по два-три месяца. Там ее пичкают лекарствами, проводят какие-то процедуры. После выписки она становится спокойнее, покладистее. На месяц, максимум — на два. А потом все начинается по новой.
Сначала — тихие голоса, шепот, который слышит только она. Потом — бессонница, кошмары, страх темноты. Потом — истерики, крики, попытки причинить себе вред. И снова — клиника, лекарства, и все по кругу.
Я устала. Устала видеть, как моя сестра медленно погибает. Устала от постоянного страха, от бессонных ночей, от маминых слез. Устала от беспомощности, от осознания того, что я ничего не могу изменить.
Я часто вспоминаю Леру. Эту девочку, которая разрушила жизнь моей сестры. Как же так получилось, что одна встреча, одно общение, могло привести к таким страшным последствиям?
А у Леры, кстати, все хорошо. Я видела ее недавно на улице. Она выросла красавицей: ни косящих глаз, ни кривой спины у нее нет. Стройная, высокая, с роскошными волосами и яркой улыбкой. Парней меняет, как перчатки, отлично учится, планирует поступать в университет. А сестричка моя ослепла на левый глаз. Им она вообще не видит.
Я хочу подойти к ней, высказать ей все, что думаю. Сказать ей, что она — чудовище, разрушившее жизнь невинного человека. Но я сдерживаюсь. Что это изменит? Ничего. Зоя все равно не станет прежней.
А моя Зоя… Она так мечтала танцевать. С детства ходила в балетную школу, упорно тренировалась, мечтала о большой сцене. Она была талантливой, перспективной. Но потом появилась Лера, и все рухнуло.
Я до сих пор не понимаю, что произошло. Болезнь так поздно проявилась? Или Лера, на тот момент подросток, действительно с помощью магии забрала у моей Зои здоровье? У меня нет ответов на эти вопросы.
Самые обсуждаемые и лучшие рассказы.
«Секретики» канала.
Интересно Ваше мнение, а лучшее поощрение лайк, подписка и поддержка канала ;)
(Все слова синим цветом кликабельны)