Завершая прогулку по Петрозаводску, рассмотрим несколько крайне любопытных залов местного художественного музея. С 2021 года в Музее изобразительных искусств Республики Карелия открыта постоянная экспозиция «Вселенная Калевала». Её обычно называют выставкой, но я привык, что выставка действует какое-то непродолжительное время, после чего разбирается. Конечно, и эту экспозицию когда-то разберут, но финальный срок не обозначен, поэтому корректнее говорить, что это всё-таки постоянная экспозиция.
Авторы экспозиции на основе произведений искусства решили погрузить посетителей в мир эпоса «Кáлевала» – главного произведения карельской и финской «традиционной» литературы. В Финляндии «Калевалу» любят и ценят, но и Карелия не отстаёт. Всего в экспозиции пять залов, которые сопровождаются компактными текстами, знакомящими с ключевыми понятиями и образами фантастического и удивительного мира «Калевалы». Даже если вы не читали этот эпос, осмотр экспозиции будет увлекательным.
Чтобы настроиться на нужный лад, обратимся к самому началу текста «Калевалы»:
Мной желанье овладело,
мне на ум явилась дума:
дать начало песнопенью,
повести за словом слово,
песню племени поведать,
рода древнего преданье.
(Здесь и далее привожу цитаты по современному академическому переводу 1990-х годов Эйно Киуру и Армаса Мишина.)
Читайте предыдущий эпизод дневника (Карелия. Июль 2024 года. День 1: Петрозаводск. Эпизод 6/7):
Основным виновником нашего торжества является Элиас Лённрот, финский фольклорист XIX века. В 1820–1840-е годы он катался по финской и карельской глубинке вплоть до Архангельской губернии и собирал рунические песни, пословицы и поговорки местного населения. На фото – его ксилографический портрет 1974 года от советского иллюстратора Олега Чумака.
Письменной литературной традиции карелы и финны в первой половине XIX столетия практически не имели, поэтому записанные Лённротом 65 тысяч (!) строк рунических песен были очень ценным фольклорным материалом. Часть записей Лённрот совсем не правил, часть подверглась редактуре, а что-то для связки сюжета он и сам присочинил. В итоге получился цельный эпос «Калевала», впервые опубликованный в 1835 году. Финальный вариант 1849 года содержал 50 рун и 22795 строк.
Несмотря на то, что «Калевала» – это не сборник народных песен, а их переработка в единую поэму, нельзя сказать, что это авторское произведение Элиаса Лённрота. В конце концов, за каждым фольклорным произведением стоит конкретный автор, которому повезло записать окончательный вариант мифа или былины, а до него этот миф или эту былину передавали из уст в уста десятки других лиц. Поэтому мы говорим: «карело-финский эпос „Калевала“», пусть исследователи находят в его тексте элементы авторского почерка Лённрота, влияние традиции европейского романа XIX века и даже возможный актуальный политический комментарий.
Судите сами:
Тут уж старый Вяйнямёйнен,
как узнал о смерти мужа,
Куллервойнена кончине,
слово молвил, так заметил:
«Никогда, народ грядущий,
не давай детей родимых
глупому на попеченье,
чужаку на воспитанье!»
Это ли не намёк всем финнам, которые то под Швецией ходили, то под Россией? Кто знает, кто знает...
В первом зале экспозиции «От слова к книге» рассказывается о создании поэмы. Акварельный рисунок «Рунопевцы» 1950-х годов написан художником Мюдом Мечевым, когда он работал над серией иллюстраций к «Калевале». Наверное, именно с такими рунопевцами общался Лённрот, когда ездил по Финляндии и Карелии в поисках фольклорного материала. В данном контексте руны – это не буквы, а традиционные эпические песни прибалтийско-финских народов. Собственно, словом «runohus» (кар.) или «runous» (фин.) обозначается термин «поэзия».
Нам известны некоторые конкретные рунопевцы, с которыми встречался Лённрот. Например, в Кемском уезде Олонецкой губернии жил Архип (Архиппа) Иванович Пе́рттунен, знавший назубок тысячи рун. Лённрот провёл с ним два дня, пока тот наяривал песни под кантеле, и не только записал много рун, но и постарался запомнить поэтическую манеру и приёмы Перттунена. Вероятно, он стал одним из самых главных источников рун для «Калевалы».
Обратимся ещё раз к иллюстрации. Поза, в которой сидят два рунопевца, – не фантазия художника, а действительная традиция карельских сказителей. Она нашла отражение в тексте «Калевалы»:
Подадим друг другу руки,
крепко сцепим наши пальцы,
песни лучшие исполним,
знаменитые сказанья.
Второй зал «Рождение и трансформация» затрагивает вопросы... ну, рождения и трансформации, очевидно. А эти вопросы всегда рассматриваются в мифологических сюжетах. Должно быть, специально для музея в 2020 году соорудили инсталляцию «Рождение Вселенной „Калевала“», которая намекает на яйца, снесённые уткой на колене Илматар.
Илматар (Ильматар) – «дочь воздуха», божество воздушной стихии, которая существовала тогда, когда ещё не было ничего живого, а её дух, так сказать, носился над водою. И пока она спала на гребне волны, некая утка свила на её колене гнездо и отложила семь яиц. Не спрашивайте, откуда до появления всего мироздания существовала утка, у меня ответов нет. Ну а дальше...
Не пропали яйца в тине,
в глубине воды – осколки,
все куски преобразились,
вид приобрели красивый:
что в яйце являлось низом,
стало матерью-землёю,
что в яйце являлось верхом,
верхним небом обернулось,
что в желтке являлось верхом,
в небе солнцем заблистало,
что в белке являлось верхом,
то луною засияло,
что в яйце пестрее было,
стало звёздами на небе,
что в яйце темнее было,
стало тучами на небе.
Главный герой «Калевалы» – Вяйнямёйнен или для краткости Вяйно. Первочеловек, демиург, сын богини Илматар, родоначальник народа Калевалы, рунопевец, шаман-заклинатель и просто хороший человек. Скорее всего, его имя происходит от слова «väinä», которым обозначали широкий, спокойно текущий участок реки в устье. Вяйнямёйнен и сам, как река: в водной стихии чувствовал себя уверенно и мог жить в воде. Это не помешало его сопернику, шаману по имени Йовкахайнен (Йоукахайнен) однажды покуситься на жизнь Вяйно.
На фото – диптих художника Виталия Добрынина «Полёт рун. Спасение Вяйнямёйнена» (1999). Добрынин – местный карельский художник, который часто обращается к сюжетам «Калевалы». Диптих посвящён истории взаимоотношений Вяйнямёйнена и Йоукахайнена: последний, увидев, как Вяйно переправляется через реку, выстрелил в него из лука, тот упал в воду, но в итоге не тонет, а держится на плаву. Более того, слева мы видим орла, который помогает герою достичь берега.
Вековечный Вяйнямёйнен
по морским плывёт просторам;
пнём качается еловым,
движется сосновым кряжем,
по волнам шесть дней кочует,
летних шесть ночей блуждает,
впереди – лишь зыбь морская,
позади – лишь свод небесный.
Вот он, Йовкахáйнен, нехороший человек. Редиска. Сразу видно, что задумал совершить гадость. Это акварельный рисунок Георгия Стронка «Йовкахайнен в засаде» (1956). Стронк был одним из послевоенных художников, которые участвовали в подготовке иллюстраций к «Калевале», как и упомянутый ранее Мюд Мечев.
В карело-финской мифологии Йовкахайнен – неоднозначный персонаж и чаще скорее напарник и спутник Вяйнямёйнена, нежели соперник. Лённрот сделал его более прямолинейным, молодым заносчивым шаманом, который бросает вызов первочеловеку, пытается победить его в поединке знаний и проигрывает. Когда Вяйно загоняет того в болото, Йовкахайнен тонет и предлагает старику взять в жёны свою сестру Айно. Айно такой расклад не устроил и она покончила с собой, после чего Йовкахайнен решил убить первочеловека. Надёжный, аки швейцарские часы, план, как мы поняли, не удался.
Юный парень Йовкахайнен,
худощавый Лаппалайнен,
злобу давнюю лелеял,
гнев вынашивал и зависть
к Вяйнямёйнену седому,
к древнему певцу заклятий.
Вновь Георгий Стронк, рисунок «Вяйнямёйнен играет на кантеле» (1956).
Многие достоинства и ипостаси Вяйно я упомянул, но забыл сказать, что он изобрёл кантеле. Это был непростой процесс: когда старец убил огромную щуку и приказал пустить её на мясо, он решил из щучьей челюсти и зубов выпилить кантеле, а в качестве струн натянул конский волос. Окружавшие его люди играть не умели, пришлось браться за музыку самому. Потрясающий музыкальный талант поразил всех людей и животных в округе, да и сам Вяйно пустил слезу – настолько он был хорош!
По этой причине образ Вяйнямёйнена с кантеле стал каноничным и популярным в финской и карельской культурах. Помню, совсем недавно воплощение этого образа встретилось в выборгском парке Монрепо, где современный памятник Вяйнямёйнену старательно копирует вариант второй половины XIX века.
Не было таких созданий,
тварей, под водой живущих,
шевелящих плавниками,
плавающих быстрой стаей,
чтобы слушать не явились,
не пришли игрой дивиться.
А вот и щука, которую с удовольствием съели и переработали в кантеле. Послужила и натуральной пищей, и духовной. Инсталляция 2020 года «Щука-владычица озёр» нужна в третьем зале экспозиции не только для красоты, но и для показа разных предметов, связанных с карельским бытом и ремёслами.
Для полного погружения в атмосферу предлагается понюхать еловую хвою, берёзовый дёготь и можжевельник.
Третий зал «Противостояние и слияние» рассказывает о главном сюжетном конфликте эпоса «Калевала» – противостоянии двух мифических стран Калевалы (Вяйнолы) и Похьёлы. В 2007 году выпускник Репинки (Санкт-Петербургской академии художеств) Игорь Баранов в качестве дипломной работы создал серию раскрашенных офортов, посвящённых сюжету «Калевалы». Уж не знаю, много ли тут карельской традиции, я бы скорее увидел в их стиле что-то пугающее ацтекское. Слева – «Битва Калевалы с Похьёлой», справа – «Битва Илмаринена с хозяином Похьёлы».
Илмари́нен – помощник и соратник Вяйнямёйнена, один из ключевых персонажей поэмы. Он первый кузнец в истории, когда-то давно создавший небесный свод:
Он кузнец у нас умелый,
он искуснейший кователь:
выковал когда-то небо,
крышку воздуха отстукал –
молота следов не видно,
не найти клещей отметин.
Калевала – основное место действия эпоса, мифическая страна, которую не стоит отождествлять с Карелией или Финляндией, но которая явно похожа на эту местность и существует где-то рядом или параллельно. Словом «калевала» обычно называли дом, усадьбу или деревню, а именем «Калева» или «Калев» обозначали некогда жившего первопредка – в такой интерпретации Вяйнямёйнен был одним из сыновей Калевы.
Лённрот решил придать слову «Калевала» более масштабное звучание и назвал так целую страну. Получилось красиво: эпос «Калевала» таким образом стал рассказом одновременно и о стране, и о народе, населяющем Калевалу, и о потомках Калевы. Альтернативное название страны Вя́йнола, думаю, понятно – это «страна Вяйно», то есть Вяйнямёйнена.
Картина Андрея Шелковникова «Царство Похьёлы» (1959). Шелковников работал как театральный художник в Музыкальном театре (том самом, что на площади) и среди прочего отвечал за сценографию балета «Сампо» композитора Гельмера-Райнера Синисало по мотивам «Калевалы». Перед нами эскиз декорации того балета.
Позволю себе позанудствовать и покритиковать авторов экспозиции за то, что они избегают мою любимую букву Ё. При написании «Похьела», как в музее, люди совершенно неверно читают название этой страны. Верно будет: «По́хьёла», с ударением на первый слог. Название происходит от слова «Pohja» («север»). Северная страна Похьёла, она же Пиментола, Сариола, Сарая, во многом враждебна Калевале, оттуда идут холод и болезни, но при этом они сосуществуют в диалектическом единстве. Калевальцы находят в Похьёле жён или какие-нибудь культурные ништяки, вроде бы где-то там находится корень мирового древа, и так далее.
Но в целом это не самое приятное место:
Лишь пройдёшь пути немного,
вступишь на подворье Похьи –
там забор железный сделан,
частокол стальной поставлен
от земли до небосвода,
от небес до нижней тверди,
копья вместо крепких кольев,
гады чёрные в обвязках,
вместо гибких виц – гадюки,
ящерицы в перетяжках,
брошены хвосты болтаться,
палицы голов – вертеться,
пасти змей – шипеть ужасно,
внутрь – хвосты, наружу – пасти.
Обитатели царства под стать его фауне. Например, хозяйка Похьёлы Ловхи (Лоухи) – отвратительная женщина. В представлении некоторых художников это натуральная Баба-яга, а на рисунке Игоря Баранова 2014 года – совсем уж страшное нечто. С одной стороны, она беспокоится за судьбу дочерей и за будущее своей страны, но в отношении Калевалы совершает сплошные гадости – развязывает войну, похищает солнце и луну, крадёт огонь, насылает болезни.
Тут взяла хозяйку зависть.
Принялась усердно думать:
гибелью какой осилить,
извести какою смертью
Вяйнолы народ упрямый,
Калевалы населенье.
Когда старуха Ловхи выдавала свою дочь замуж за Илмаринена, для свадебного пира решили зажарить быка. Он был побольше того, что изобразил на рисунке «Свадебный бык» (1987) карельский художник Борис Акбулатов, но я с трудом понимаю, как нужно было показать настоящего быка из «Калевалы». Он был настолько огромным, что каждый его рог занимал сто саженей, то есть больше 200 метров.
Целую неделю ласка
обегала бычью шею,
ласточка весь день летела
между бычьими рогами,
если очень торопилась,
коль в пути не отдыхала.
Целый месяц белка мчалась
от хвоста до холки бычьей –
только всё же и за месяц
до конца не поспевала.
Вот какой бычок огромный,
вот какой телёнок Суоми,
взят был в Карьяле прекрасной,
к Похьёлы межам доставлен.
Обратите внимание, что в тексте упоминаются реальные географические объекты: Суоми (Финляндия) и Карелия. Да что уж там, даже Россия и Швеция есть. Мелкие штрихи то тут, то там сближают повествование «Калевалы» с реальным миром.
Художник Тамара Юфа родом из Липецкой области в 1960-е годы переехала в Петрозаводск и с тех пор увлеклась образами «Калевалы». Вселенная Калевалы стала одной из центральных тем в её творчестве, и с особенным интересом она писала женские образы.
На фото – графический рисунок «Невеста Похьёлы» (1963). Вероятно, подразумевается та самая первая жена Илмаринена, ради свадьбы которой закололи здоровенного быка. Сюжеты сватовства, подготовки к свадьбе и самой свадьбы в совокупности занимают чуть ли не десяток рун, если не больше, а всего их, напомню, 50 – поэтому неудивительно, что художники обращают внимание на эту историю. Что забавно, у невесты, насколько я понял, нет имени, в эпосе её называют девой, девицей, невестой, а имя как-то не попадается. Однако при отсутствии имени у неё есть характер: например, самому Вяйнямёйнену она отказывает, предпочитая пойти в жёны к Илмаринену.
Тут красавица из Похьи
так промолвила, сказала:
«С моря муж мне не по нраву,
не по сердцу мореходец:
ветер ум уносит в море,
вихрь весенний сушит разум.
Не бывать мне за тобою,
не могу я дать согласье
стать твоей подругой вечной,
курочкой тебе под мышку,
чтоб стелить тебе постели,
чтоб взбивать тебе подушки».
Чтобы ходить по экспозиции было интереснее, авторы предлагают поразгадывать загадки из небольшого буклетика. В разных местах экспозиции можно узнать факты из Вселенной Калевалы и заодно поставить штампики в пустующие клетки буклета. Только что я отметил себе лебедя, выяснив, что рекой, которая разделяет загробный мир от мира живых, является Мáнала или Туо́нела. Так же называется и сам загробный мир.
Затем на обороте буклета можно соединить изображения штампиков с буквами и получить имя. Спойлер: это Илматар.
В четвёртом зале «Приключения и подвиги продолжаются» показывают образы других героев «Калевалы», которые на фоне Вяйно немного второстепенны, но всё же весьма любопытны. В очень драматичном полотне карельского художника Николая Брюханова «Таинство» (1985) показан момент воскрешения Лемминкяйнена, погибшего на берегу реки Маналы.
Лемминкяйнен – весьма авантюрный и лихой персонаж. Балагур, весельчак, плейбой, филантроп. Ладно, с последним я пошутил, но он точно был плейбой, если таковым можно было бы стать во Вселенной Калевалы. Он воевал ради славы и внимания женщин, ввязывался в приключения ради приключений и однажды решил, что сможет завоевать невесту Похьёлы. Её мать Ловхи издевательски отправляла молодого человека на испытания: мол, добудешь фантастических тварей этого мира, и тогда поговорим о сватовстве. Пришлось ловить лося Хийси и лошадь Хийси (Хийси – таинственный и опасный дремучий лес), а затем отправиться на поиски лебедя Туонелы.
Пойти к царству мёртвых? Кто бы мог предположить, что это будет опасно? В общем, там Лемминкяйнена убил коварный слепой пастух. И не просто убил, но и разрубил на несколько кусков и выкинул в реку. Узнав об этом, мать Лемминкяйнена прочёсывала реку Маналу граблями и выловила все куски тела, а затем с помощью заклинаний и мазей оживила сына. Подкатывать к невесте Похьёлы после этого наш герой почему-то перестал.
Окропляет мать сыночка,
изувеченного лечит.
Мазь наносит на разломы,
на различные разрывы,
мажет сверху, мажет снизу,
посерёдке раз проводит.
Тут сказала речь такую,
так она проговорила:
«Пробудись от сна, почивший,
дремлющий, оставь дремоту,
подымись с дурного места,
встань с одра своих злосчастий!»
Пятый зал «Сампо» посвящён главному артефакту Вселенной Калевалы – волшебной мельнице Сáмпо. Будем считать, что это она. Точнее, здесь сразу два объекта, сделанных в 2020 году, как и другие инсталляции. Позади – «Крышка мельницы Сампо», а перед ней – «Магический шар», в котором транслируют парочку иллюстраций Георгия Стронка.
Мельницу Сампо выковал Илмаринен в качестве выкупа невесты Похьёлы. Она могла молоть как бы из ничего зерно, соль и деньги. Не очень понятно, как выглядела Сампо, но для мифологического сюжета это как будто не очень важно. Известно лишь, что у неё была пёстрая крышка, поэтому вот она в качестве инсталляции в музее. Довольная Ловхи спрятала мельницу в Медной горе, где та пустила корни.
«Ой, кователь Илмаринен,
вечный мастер дел кузнечных!
Сможешь ли сковать мне сампо,
сделать крышку расписную,
из конца пера лебёдки,
молока коровы ялой,
из зерниночки ячменной,
из пушинки летней ярки?
Дам тебе за труд девицу,
дочь красивую – в награду».
Впоследствии жену Илмаринена убил Куллерво – раб-пастух в его доме. Считая, что права на мельницу теперь не принадлежат хозяйке Похьёлы, Вяйнямёйнен, Илмаринен и Лемминкяйнен собираются в поход, чтобы выкрасть Сампо. Борьба за Сампо – кульминация сюжета «Калевалы». Похитить мельницу удалось, но во время жестокой битвы с настигшей калевальцев Ловхи Сампо разбивается на множество осколков. Вяйнямёйнен какие-то мелкие осколки смог собрать и привезти в Калевалу, но по большей части они утонули.
На фото – рисунок Осмо Бородкина «В поход за Сампо» (1948).
Вековечный Вяйнямёйнен
путь по морю продолжает,
вдаль плывёт от края мыса,
от убогого селенья,
едет морем, напевая,
радуясь, плывёт по волнам.
На фото – красивое резное панно петрозаводского художника Игоря Гашкова «Сотворение Сампо. Руна 10» (2007). Это часть специального калевальского цикла Гашкова.
Так что, с Сампо не получился хеппи-энд? Это как посмотреть. Утонувшие осколки Сампо породили богатства морского дна, а привезённые в Калевалу кусочки дали плодородие земле. Таким образом, вы знаете, кого благодарить за современную чудесную природу Карелии – благородных героев Калевалы, которые не оставили волшебную мельницу в плену у Бабы-яги. Пожалуй, завтра мы выберемся из города и рассмотрим природу во всей красе.
Видит старый Вяйнямёйнен:
зыбь морская их качает,
к берегу бурун толкает,
волны на песок выносят
сампо малые кусочки,
крышки расписной обломки.
Тут возрадовался Вяйно,
так сказал он, так промолвил:
«Вот где семени начало,
счастья вечного истоки,
тут и пашни, и посевы,
тут и жизненная сила,
тут и месяца сверканье,
солнца дивное сиянье...»
А на сегодня всё! До новых встреч.
Это был эпизод 7/7 из дневника «Карелия. Июль 2024 года. День 1: Петрозаводск». Продолжение следует...
Все эпизоды цикла:
