В 1966 году я учился в 11 классе в Винницкой средней школе села Андроновское Подпорожского района Ленинградской области, мы втроём - Маймистов В. М., Семериков А. А., и я, Етоев Владимир Фёдорович, решили поступать в высшее военно-морское инженерное училище им. Дзержинского.
Уже прошло много лет, а тогда ни я, ни мои друзья не могли знать, кем мы будем, и чем мы будем заниматься. Просто хотели быть инженерами и военными моряками, попробовать себя на что мы способны. В дальнейшем, мы уже осознали, что будем подводниками и будем заниматься эксплуатацией ядерных энергетических установок подводных лодок.
Во время приёмных экзаменов Лёша Семериков отсеялся, так как не сдал экзамен по математике, а я недобрал проходной балл и тоже уехал домой и поступил на работу в Винницкий леспромхоз.
И хотя конкурс был большой: 7 человек на место, но всё-таки был недобор и через некоторое время нас, несколько человек, вызвали на собеседование на абитуриентскую комиссию с присутствием начальника училища контр-адмирала Кучера А. Т.
На вопрос: - Какие требования предъявляются к курсанту-дзержинцу? Я ответил словами В. И. Ленина: «Учится учиться и ещё раз учится». Но оказалось, что ответ был другой: «Не пить, не курить и не жениться в течение 5 лет обучения» - такого мнения был начальник училища Кучер А.Т.
И мы были его детищем, так как после «закручивания гаек» по дисциплине, им было отчислено несколько десятков курсантов со старших курсов, которые не понимали этого. В то время уже было известно, из официальной печати, что американцы усиленно строили свой атомный подводный флот, и мы старались не отставать, поэтому наш курс был из 2-х рот, и в каждой роте было около 100 человек. Все мы были нацелены на учебу и напряженно учились. Тогда было среди классов (взводов) и курсантов соц. соревнование за средний балл, так как те, кто имел высокий балл, мог выбирать флот и место для, дальнейшей службы офицером. Но годы учёбы были позади, и я в 1971 году получил назначение на Тихоокеанский флот, на атомную подводную лодку К-116, которая стояла в ремонте на заводе в поселке Большой камень. Чем была знаменита эта подводная лодка? В 1966 году во время партийного съезда КПСС в составе другой подводной лодки К-133, они прошли кругосветным путём с Севера на Камчатку и это - общеизвестный факт, но не все знают, что это был наш первый кругосветный подводный поход. В нём испытывались не только механизмы и люди, а самое главное, после сорока пяти суток похода, без отдыха, экипажам были назначены ракетные и торпедным стрельбы, которые были выполнены на отлично. Наложился положительный политический фактор и все члены экипажей были достойно награждены медалями и орденами, а некоторые были представлены к звезде Героя Советского Союза, а подводные лодки К-116 и К-133 были удостоены звания гвардейских.
Конечно, я застал многих из членов экипажа и, посей день, испытываю к ним большое уважение и гордость. Это мой непосредственный начальник - командир дивизиона Рабочий Владимир Павлович, который много приложил сил для моего становления, как специалиста. После сдачи всех положенных задач мы вошли в первую линию и стали полноправным боевым кораблем Тихоокеанского флота, и начались суровые повседневные будни. Сколько мы выполнили ракетных стрельб, честно, я даже затрудняюсь сказать, но очень много и поэтому, где-то в 73 - 74 гг. мы были даже объявлены Инициатором социалистического соревнования ВМФ.
За что я получил медаль Ветерана холодной войны.
Ходили мы очень много, и это были боевые задачи: - по сопровождению стратегических подводных лодок, Мы своей шумностью прикрывали выход их в открытый океан, когда они выходили на боевую службу, испытывали новое оружие, участвовали в различных учениях, и т. д., в конечном итоге, мы были тогда Океанским флотом и могли быть в любой точке мирового океана.
Если мне не изменяет память, то в те годы мы соблюдали Паритет с США, а это значило то, что мы имели в море до 100 единиц ядерного оружия на борту наших кораблей. И мы были не исключением. Но все-таки нашей главной задачей было, с учётом ракетного оружия, которого мы несли на борту нашей подводной лодки - это борьба с авианосными ударными соединений вероятного противника. В то время у нас были пункты базирование в Сомали (Бербера) и в Йемене (Аден). Это было хорошо с точки зрения контроля за авианосцами.
Осуществляли походы с Камчатки на эти базы мы регулярно. Об одном из этих походов кратко хочу рассказать. Это было 1975 году, замечу, мы уже были не первыми. Тогда я впервые прочувствовал, что такое полный ход обеими бортами. Сутки сидишь в напряжении и куртка мокрая от пота, так как мы были вынуждены ходить на максимальной скорости, чтобы держаться на хвосте у авианосца и отработать все приемы использования нашего оружия. Когда иногда говорят, что человек может не спать двое - трое суток, и он лишается разума, то мы практически не спали полноценно 13-14 суток, потому что были в режиме постоянной боевой тревоги. Что интересно, после окончания боевых учений и тренировок авианосец ушёл на две недели на отдых в Сингапур. А мы напряженно ждали его в море, чтобы продолжать игру в «кошки мышки» и, когда он вернулся, мы снова начали отработку боевых задач. Так что, что такое холодная война я испытал в полной мере. Для нас это была наша работа, и мы не думали о последствиях. Вернулись на базу мы только феврале 1976 года, а ушли в сентябре 1975. Как итог похода, нас никто не поощрил, а главное, никто не был наказан. В то время установка Главнокомандующего ВМФ было такой - аварий не должно быть, а если они есть, то их создают люди своей безграмотностью и безответственностью. А аварийные ситуации у нас были практически каждый день.
Вспоминается мной случай, который произошёл в порту Бербера (Сомали), где мы ремонтировались и отдыхали между походами. Если мы ходили ранее по северному полушарию, где вода за бортом была в пределах от 4 до 15 °C, то тут, когда мы пришвартовались, были все 24 °C. Командир через механика дал «добро» на вывод установок обоих бортов. После сброса АЗ (аварийной защиты) реакторов, а это было уже после 21 часа, когда экипаж ушел на плавбазу, и не было уже возможности подмениться, на корабле осталась только дежурная смена. Почти сразу же холодильные машины перестали работать, а они работают только тогда, когда на них подается пар. Пульт ГЭУ (главной энергетической установки) превратился в настоящую русскую баню с температурой 50-60 °C. Тут я понял, что сделал ошибку, согласившись на дежурство, а не на вахту. Продержался я около двух часов, и на свой страх и риск, вышел через кормовой люк подышать свежим воздухом на палубу корабля. В это время старпом проверил дежурство и не нашел меня, хотя я вернулся довольно быстро. Пропарившись, с трудом осилил всю ночь. Если сравнить, то я невольно оказался тем персонажем - кочегаром из песни «Раскинулось море широко», но я, не бросив вахту, все же достоял ночь. Кстати, этот случай был в Красном море. С тех пор для меня эта песня имеет глубокий смысл и стала колыбельной для моих детей, когда они были маленькими.
Служба на подводных лодках закончилась для меня неожиданно. Во время похода я сдал все зачеты на вышестоящую должность и ждал назначения. Мы в это время находились в ремонте. Пришли молодые офицеры и меня вывели за штат, так как я вот-вот должен быть назначен. Прошло некоторое время и выяснилось, что я беспартийный и не могу руководить коллективом, будучи не членом КПСС. Кадровик предложил должность преподавателя в школе техников ВМФ на что, я, посоветовавшись с женой, согласился. Так закончилась моя морская одиссея.
(Черновик, время неизвестно)
Оглавление книги "Уходят лодки в темноту глубин"