Конечно, Российская Армия не так уж и долго находилась в Германии: начиная с осени 1990 года после объединения ГДР с ФРГ в одну страну и переименованием ГСВГ в ЗГВ, и до осени 1994 года, когда закончился вывод войск...
Сегодня далеко не каждый молодой человек, например, до тридцати лет, а то и до сорока годков, знает, что обозначает аббревиатура ГСВГ.
Попробую рассказать на собственном примере. Я вначале служил полгода в учебной Еланской дивизии под Свердловском (Екатеринбург), где выучился на наводчика-оператора БМП-2 (боевая машина пехоты…).
Затем попал в город Гримму (ГДР, земля Саксония…) в гв.67МСП (мотострелковый полк), где через полгода службы рядовым решил остаться в армии и получил звание прапорщика и должность начальника войскового стрельбища (по военно-учетной специальности - начальник танкового тира…).
В итоге отслужил с весны 1981 года и до весны 1987 года…
Исторический факт: «Группа Советских Войск в Германии (ГСВГ) создана после победы СССР и антигитлеровской коалиции в Великой Отечественной войне и безоговорочной капитуляции Германии, на основании Директивы Ставки Верховного Главнокомандования №11095 от 29 мая 1945 года.
В состав группы вошли: войска Первого Белорусского, Второго Белорусского и Первого Украинского фронтов. 10 июня 1945 года Группа советских оккупационных войск приступила к осуществлению своих функций на территории Германии. Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков стал её первым Главнокомандующим и одновременно Главноначальствующим Советской военной администрации в Германии, учреждённой Советом Народных Комиссаров СССР.
Первоначально штаб Группы войск размещался в Потсдаме, а в 1946 году был переведён в пригород Берлина – Вьюнсдорф, где находился всё время существования Группы. Вопрос размещения войск Группы решалась в основном за счёт использования бывших мест базирования войск Вермахта…»
Рассказ художественный, кое-что выдумал:
"Гражданский самолёт ТУ-154М с военными специалистами на борту летел без пересадки более трёх часов. Во время полёта по салону авиалайнера дважды прошлись стюардессы, с улыбкой предлагая рядовым и младшим сержантам минеральную водичку.
Но не все выпускники Еланской учебной дивизии (Елань) смогли насладиться такой великолепной картиной из гражданской жизни и предложенной живительной влагой. Практически все пассажиры ночного рейса спали…
Перед взлётом механики-водители, операторы-наводчики и командиры отделений мотострелковых войск прожили двое суток на аэродромном поле в огромных сырых и холодных палатках с одной печкой на всех и двухъярусными металлическими кроватями без матрасов и, конечно же, без постельного белья.
Армейские друзья, операторы-наводчики БПМ-2, рядовые Кантемиров Тимур и Тайсин Раис смогли первыми занять в палатке одну из кроватей прямо рядом с печкой-буржуйкой, спали по очереди в тепле, охраняя сон товарища и солдатские сидоры.
На высоте пять тысяч метров друзья бодрствовали, обсуждали дальнейшую службу за границей нашей необъятной Родины и оказались редкими счастливчиками, ставшими объектом внимания приятных и ненавязчивых услуг Аэрофлота СССР.
За плечами солдат, где-то там далеко внизу, за туманом Уральских гор остался самый трудный период их службы в Советской Армии – первые полгода в Еланской учебке. Оба знали, что оставшиеся полтора года прослужат в Германии и с волнением обсуждали загадочную армейскую жизнь за пределами Родины.
По трапу молодые люди спускались с видом уставших туристов, прибывших в конечный пункт путешествия, и с туманным от перелёта взглядом осматривали местность. Многие солдаты вообще впервые поднялись в небо, да еще на такое огромное расстояние. Оказалось, что самолёт сел точно на таком же военном аэродроме, с которого вылетали под Свердловском. Один в один!
Те же самые ангары, замаскированные под холмы с травой. Такая же бетонная взлётная полоса. И точно такой же осенний лес с берёзками и кустарником. И так же моросил мелкий дождь. Только тёплый. В Свердловской области было намного холодней. Тимур с Раисом, да и все остальные прибывшие бойцы, считали, что природа в ГДР должна разительно отличаться от лесов, полей и рек Советского Союза.
И, не находя ничего интересного вокруг, кроме бетонной рулёжки и мокрого леса, армейские путешественники начали спрашивать друг у друга: «Ну и чё? Это Германия? А где немцы?»
Всех построили в колонны около самолёта. Прилетевшие защитники Родины разделились по географическому вопросу на две половины: одни солдаты утверждали, что мы ещё в Союзе, под Брестом, и сели на дозаправку; а их оппоненты отвечали, что уже находимся в самой Германии.
Солдаты стояли в строю, мокли, спорили и галдели всё громче и громче. Напряжение нарастало… Сопровождающие офицеры не отвечали на вопросы и только многозначительно улыбались...
И тут все увидели приближающиеся шеренги солдат в шинелях и с яркими чемоданами в руках. Это были дембеля!
И хотя внешний вид демобилизованных бойцов был несколько потрёпан, армейская форма была такого фасона, что весь «мировой кутюр», если бы вдруг увидел такое групповое дефиле на военном аэродроме, нервно курил бы в самом дальнем углу земного шара. Тимур тут же вспомнил слова Рината, сказанные в каптёрке спортроты: «В армии всегда встречают по одёжке, а уж провожают по такой одёжке…»
Чего только стоят шапки-ушанки! Маленькие, совсем не по размеру головы, усушенные на специальной болванке и отутюженные до формы квадратика, а после зачернённые лёгким прикосновением сапожной щетки, с красующейся посерёдке согнутой почти пополам начищенной до блеска кокардой. Это рукотворное изделие, не падая, держалось на затылке дембеля в нарушение всех правил земной гравитации.
А брючки галифе, ушитые так, что задок парня, втиснутый в этот швейный шедевр, похож на мандолину и, казалось, может с треском лопнуть от лёгкого прикосновения! А дембельские сапоги с голенищами, плотно обтягивающими икры солдата, и заглаженные гармошкой правильной формы? А дембельские чемоданы в руках счастливчиков? Это были отдельные произведения военно – прикладного искусства в единственном роде…
Две темы: дембельские сапоги и дембельские чемоданы солдат Группы Советских Войск в Германии – просто требуют к себе особого внимания и будут освещены немного позже. А пока вернёмся к живописной картине смены поколений: молодого пополнения и дембелей ГСВГ.
Дембеля, выглядевшие довольно бодро, увидев самолёт и строй молодых солдат, тут же прибавили шаг и с криками: «Вешайтесь!» начали бросать в сторону прибывших заранее запасённые брючные ремни. Как оказалось, это была старая добрая солдатская традиция…
Тимур с Раисом хозяйственно подобрали по паре ремешков и засунули в армейский мешок. Не пропадать же добру! Затем дембеля начали искать земляков, выкрикивая в толпу названия родных городов.
Ответные выкрики не заставили себя долго ждать. От прибывших солдат узнали, что сели недалеко от аэродрома под названием Темплин, а затем нас доставят в город Дрезден, земля Саксония. И сразу всем стало ясно и понятно, где мы находимся. И на душе молодых бойцов немного отпустило. Они в Германии!
Отслуживших своё, не мешкая, отправляли в самолёт по спискам. А колонны вновь прибывших солдат двинулись по лесной дороге. Старший офицер приказал ускорить шаг и сообщил, что если мы не успеем на электричку, то проведём в лесу ровно сутки. Около часа шли быстрым шагом, дождь стал накрапывать сильней. Шинели и шапки намокли. Строй тяжело дышал.
Офицеры и прапорщики двигались вровень с солдатами. Никто не хотел провести сутки под открытым небом в конце октября, даже в тёплой Германии. Удивительно, но грунтовая дорога в немецком лесу была ровной и без луж. Затем на маленькой станции в лесу загрузили в небольшую электричку, называемую «вертушкой», на которой ранее доставили дембелей из города.
Хорошо продуманный и рассчитанный механизм доставки молодых солдат и отправки демобилизованных в запас бойцов в Советский Союз работал без сбоев и на полную катушку. Пассажирские самолёты только успевали заправиться и вылетали обратно. Пока ехали в «вертушке», несколько местных старослужащих прошлись по вагонам и пытались отобрать солдатские значки у бывших курсантов.
Сопровождающие состав молодые сержанты не вмешивались. В конце вагона возникла небольшая драка, и местные «разбойники» предпочли быстро ретироваться. Рядовой Тайсин дёрнулся махнуться за правое дело, но Кантемиров со словами: «Успеем ещё в новой части!» – остановил товарища.
Выйдя из «вертушки», солдаты впервые оказались на небольшом вокзале с одним перроном – старинное одноэтажное здание жёлтого цвета с маленьким залом и часами на остроконечной башне. Все крутили головами, рассматривали и обсуждали между собой непривычную архитектуру вокзала и обстановку местных железных дорог.
Невдалеке была видна деревня с кирхой над домами. Рядовой Кантемиров знал основы немецкого языка и с большим интересом вчитывался в незнакомые вывески: Bahnhof, Gaststatte, Dresdener Shtrasse. На перроне показался пожилой мужчина в форме железнодорожника и с флажком в руке.
«Смотри, немец идёт! Немец…» разнеслось по строю и все тут же уставились на первого живого немца на германской земле. И хотя Тимур вырос среди советских немцев в шахтёрском посёлке Челябинской области, тоже поддался общему настроению и с интересом стал разглядывать местного железнодорожника.
Это же был чужой немец. Не наш! А пожилой человек, видимо уже привыкший к такому пристальному вниманию каждый раз со стороны новых русских солдат, просто улыбнулся в пышные кайзеровские усы, приветливо махнул рукой и принялся выполнять свою работу.
Рядом с вокзалом на переезде закрылся шлагбаум, и за поворотом показалась двухэтажная зелёная электричка. Появление необычных вагонов вызвало новую бурю восторга молодых солдат.
Офицеры быстро построили всех в колонны. Старший офицер группы в звании капитан и с петличками артиллериста сообщил, что сейчас мы поедем вместе с гражданскими лицами, и приказал всем вести себя достойно и скромно, как подобает советскому солдату. Тимур с Раисом оказались в числе первых у дверей электрички, успели забежать на второй этаж и занять места около окна.
А за стеклом проплывал завораживающий и притягивающий заграничный мир. Чужие чистые и яркие деревеньки с аккуратными домами и мощёнными улочками. Чужие красивые города с невысокими домами и узкими улочками, похожие на картинки из сказок Андерсена. Меняющиеся виды населенных пунктов ГДР за окном вагона не шли ни в какое сравнение с деревнями и городками Зауралья, откуда в основном оказались родом прибывшие советские граждане.
Ни один из прилетевших в ГДР бойцов никогда не был за границей и видел немецкие деревни и города впервые в своей жизни. А если бы и был, например, по туристической путёвке; то этот солдат Советской Армии, скорее всего, служил бы сейчас где-то на Дальнем Востоке или в Средней Азии.
По мере отдаления от конечного пункта, на каждой следующей станции в вагон заходили местные жители. Основной удар неподдельного интереса молодых советских граждан, впервые в жизни оказавшихся заграницей, принял на себя железнодорожник, оставшийся на своей конечной станции. Поэтому русские уже спокойно отнеслись к новым пассажирам в вагоне. В основном садились люди среднего возраста, рабочие и служащие, которые ехали на работу в Дрезден.
Около скамейки, где сидели наши друзья, остановилась пожилая пара. Рядовой Кантемиров оторвался от окна, посмотрел на бабушку с дедушкой, встал и с волнением и смущением произнёс свою первую немецкую фразу: «Setzen Sie sich bitte!» (Садитесь, пожалуйста!) Вслед за товарищем и с улыбкой до ушей вскочил рядовой Тайсин.
У студента техникума по немецкому языку всегда были отличные оценки. Тимуру легко давался третий язык, русским и татарским он владел в совершенстве. Особенно могучим русским! Но, эту произнесённую впервые на чужбине фразу Тимур знал больше, чем на «отлично».
Именно, с этих учительских слов: «Setzen Sie sich bitte!» начинался каждый урок немецкого языка в советских школах. И даже шесть месяцев в учебном мотострелковом полку не смогли выбить из глубин подсознания оператора-наводчика БМП-2 вежливую фразу на немецком языке.
«Mein Gott!» – на весь вагон воскликнула немецкая бабушка. «Vielen Dank» – сухо поблагодарил, пропуская супругу вперёд, немецкий дедушка. Бабушка ещё добавила, что молодой человек какой то там «юнге». Тимур не смог перевести эту фразу, но понял, что его хвалят, и заулыбался совсем как его товарищ.
Капитан Советской Армии тоже встал со скамейки, кивком головы одобрил действия бойцов и приказал остальным уступить места гражданским. Все оторвались от заграничной жизни за окнами вагона, вспомнили, что они советские граждане, и наперебой, жестами и улыбкой, начали приглашать немцев устраиваться удобней…
Ещё после посадки первых гражданских лиц, вновь прибывшие бойцы обратили внимание, что им попался вагон для курящих с устроенными пепельницами на ручках скамеек. Старший группы объяснил, что обычно в таком составе всегда имеется два подобных вагона.
Тимур с Раисом не курили и всё же решили после благородного поступка не менять вагон и остаться в центре внимания. Мужчины, усаживаясь на скамейки, начали вытаскивать из карманов пачки и зажигалки. Вагон заволокло табачным дымом. И что удивительно, немцы не спешили угощать сигаретами советских солдат, которые жадно наблюдали за этой удивительной картиной – курения в вагоне электрички.
Только дед, которому друзья уступили место, протянул им пачку, предлагая закурить. Тимур успел прочитать название сигарет: «JUWEL» и отрицательно повертел головой. Не курим, мол…
Рядом с операторами-наводчиками стоял механик-водитель БМП по имени Фердаус, родом из солнечной Башкирии, и которого все называли Федя. Федя оказался земляком друзей и всегда старался держаться рядом, зная с учебки, что двум бывшим курсантам Елани постоянно везёт.
И в этот раз механик-водитель Федя протянул руку предложенной пачке и вытащил сигарету. Дед щёлкнул зажигалкой и дал русскому прикурить. Солдат протянул сигареты обратно.
Старик махнул рукой на всех стоящих рядом бойцов. Пачка отправилась по вагону. После первой затяжки, немец сухо прокашлялся. Супруга осуждающе покачала головой и вновь с улыбкой посмотрела на Тимура с Раисом. Молодцы какие, не курят…
Дед ткнул в себя пальцем и протянул руку советским солдатам: «Отто». Трое русских представились по очереди и пожали руку старику. Фердаус на всякий случай представился Федей. Хотя, какая разница?
Отто сильно закашлял вновь, махнул рукой и начал говорить. Тимур успел только разобрать: Stalingrad, Panzer (танк), Feuer (огонь), Kazachstan и Lager. Когда немец закончил фразу, все стоящие рядом солдаты повернулись к Кантемирову. Переводи, давай! Вон как здорово шпрехаешь. «Зетцен зи бите»…
Сопровождающий капитан протиснулся ближе и тоже вопросительно взглянул на солдата. Переводчик пожал плечами:
– Немец говорит, что воевал, горел в танке под Сталинградом, попал в плен и был в лагере, в Казахстане.
Отто слушал внимательно, закивал головой и добавил:
– Fünf Jahre.
И для подтверждения своих слов растопырил пятерню. Тимур перевёл:
– Пять лет в плену был.
Выпускники Еланской учебной дивизии в упор рассматривали пожилого немца. Каждый из бывших курсантов впервые в жизни видел настоящего врага. Не из кино, не из прочитанных книг и рассказа ветерана во дворе.
Может быть, этот Отто и стрелял из своего танка как раз в их деда, который так и не вернулся с войны? Бывший солдат вермахта курил, спокойно смотрел на юные лица советских парней и думал о чём-то своём. Тут в разговор вмешался Фердаус с конкретным вопросом, который был понятен без всякого перевода:
– Старик, ты что, фашист?
Рядовой Кантемиров, у которого один дед пропал без вести зимой 1942 года, а второй умер от ран сразу после войны, тоже вопросительно посмотрел на немца.
Может быть, этот немецкий танкист тоже стрелял в его дедов? Пожилая немка испуганно переводила взгляд с мужа на советских солдат. Супруг взял её за руку, повернулся к солдатам и начал говорить.
Говорил спокойно, жёстко, перемешивая немецкие слова с русским матом. Этот ответ тоже не требовал перевода, но Тимур на всякий случай объяснил внимательным слушателям вагона немецкой электрички:
– Гитлера с фашистами ругает.
Капитан кивнул головой и сделал вывод:
– Правильный дед! Ладно, проехали. Пусть живёт…
А рядовой улыбнулся Отто и положил ему руку на плечо. До призыва в армию и в войсках никто не наставлял Тимура мстить за своих дедов: ни ветераны во дворе, ни директор школы Петр Филиппович, прошедший всю войну разведчиком пехоты, ни отец, узнавший с детства голод, страдания и смерть близких, ни офицеры учебного мотострелкового полка. Все учили молодого человека защищать свою Родину, отцов, матерей и детей.
И в этот момент русский солдат простил бывшего немецкого танкиста. Простил этого старика за своих обоих дедушек, которых он видел только на фотографиях: молодых, сильных и весёлых. И как бы сейчас Кантемиров не хотел оказаться рядом со своими дедами, а не с этим стариком-немцем, воевавшим против его Родины, он его простил.
Простил ради своих погибших дедов, ради живого отца и ради своих будущих детей. Пусть его дети вырастут без войн и спокойно путешествуют со своим дедом и отцом в электричках и поездах. И поэтому для защиты своих родных и близких он, оператор-наводчик секретной боевой машины, находится сейчас именно здесь – на германской земле. И рядовой защитит. Он сможет. Его учили…
Прозвучала команда «Приготовиться на выход!». Тимур произнёс попутчикам свою вторую фразу: «Auf Wiedersehen!» (До свидания!), пожал руку старику, улыбнулся супруге и потянулся вместе со всеми бойцами к выходу из вагона. Раис с Фердаусом тоже попрощались с немцами.
Команду вновь прибывших солдат привели к зданию штаба гвардейской 1 Танковой армии и построили в большом спортзале. Офицеры, так называемые покупатели, начали ходить между рядами и отбирать бойцов.
В первую очередь искали спортсменов, художников, певцов и музыкантов. Затем спрос шёл на автомехаников, плотников, поваров и водителей. Вначале выбирали себе спецов штабные офицеры – подполковники и майоры, а затем уже представители других частей дрезденского гарнизона.
Заяви сейчас рядовой Кантемиров, что он КМС по боксу в редком наилегчайшем весе, да эти майоры с подполковниками сами бы за него передрались между собой. Но солдат решил молчать в тряпочку. Хватит с него по жизни боксёрских штучек…
Молодой человек осознавал, что и на гражданке, перед самым призывом, и в первые дни спортроты челябинского танкового училища, ему сильно повезло, и боксёр легко отделался. В третий раз испытывать судьбу с боксёрской карьерой спортсмен не хотел.
Первыми покидали ряды в основном славяне и, как правило, высокие и здоровые. Тимур с Раисом никак не подходили под эту категорию, чувствовали себя несколько ущербными и оказались в самом конце естественного армейского отбора.
Время шло, а сухпай закончился ещё в Союзе. Очень хотелось есть... И тут пронырливый Тайсин отлучился из спортзала буквально на пять минут, появился довольный и знаком показал товарищу идти за ним.
Вышли во двор спортзала клуба. Раис с загадочным видом показал другу зажатые в кулаке две купюры. Одна достоинством в десять марок, вторая – в пять.
– Видал?
– Ни хрена, себе! Откуда? Отобрал, что ли, у местных? Когда успел?
Каптёр довольно рассмеялся:
– А вам бы, боксёрам, лишь бы кому морду набить и денежку отобрать! Обменял я. У меня заныканный червонец был с Елани. Вот и махнулись с местным дембелем, – и добавил задумчиво. – Но, похоже, обманул он меня. Надо было на большую сумму соглашаться. Да и хрен с ним! Пойдём чипок искать.
«Чипок» – так называлась солдатская чайная, или солдатское кафе. Оказалось, что рядом чипка не было, но им показали невдалеке магазин части. Там они впервые в жизни купили пару бутылок лимонада «Вита-Кола» и по пачке немецкого печенья. Ничего вкуснее друзья ещё не ели! Даже угостили земляка Фердауса…
Под вечер из прибывшей команды остались только рядовые Кантемиров с Тайсиным, три оператора с четвёртой роты, а также несколько механиков-водителей вместе с Федей и трое младших сержантов.
Наконец, под самый конец появились офицеры мотострелкового полка. Собрали всех, построили в одну колонну и двинулись шагом по ночному Дрездену. В этот раз сопровождающие офицеры особо не спешили, и дали возможность молодым солдатам спокойно, по ходу движения строя рассмотреть ночной Дрезден.
Шли через центр города в гору по узкой, мощённой аккуратным булыжником улице. От того же капитана-артиллериста, старшего группы, узнали, что за спиной солдат осталась река Эльба. Прибывших бойцов удивило, что на улицах большого города никого из жителей практически не было.
Улицы казались пустыми, редкие прохожие отступали к стене и спокойно пропускали строй советских солдат. И сам город с редкими горящими окнами домов в эту тёмную ночь без света луны и звёзд давил на молодых людей своей серой тёмной массой. Сказывалась усталость после длительного перелёта и резкой смены климата. И в саксонском городе было постоянно сыро.
Бойцы начал уставать в сапогах и намокших тяжелых шинелях, шагая по булыжной мостовой. Все молчали и мечтали только об одном – быстрей бы добраться до своего подразделения и упасть на армейскую кровать.
На улице слышен был только размеренный шаг юфтевых сапог и тяжелое дыхание уставших молодых людей. Вдруг навстречу по улице показался такой же строй солдат во главе с офицером, но совершенно в другой, явно не похожей на наши шинели и шапки, форме. Отряд шёл ровно и слаженно.
По резкой и гортанной команде впереди идущего офицера солдаты быстро перестроились на ходу и вытянулись в цепь по два человека, освободив место на проезжей части узкой улицы для идущего навстречу строя советских солдат.
Только прибывшие на службу в Германию военные специалисты в первые же сутки на чужой земле повстречались с отрядом вооруженных сил ГДР – Национальной Народной Армии (ННА).
Количество русских и немецких солдат на узкой саксонской улице оказалось одинаково, примерно с мотострелковую роту. Немцы были вооружены автоматами Калашникова, и у каждого на ремне висел подсумок с патронами.
У русских висели только солдатские вещмешки за спиной. Видимо, рота ННА выдвинулась ночью на учения, или в какой то дальний караул. Немецкие солдаты стояли спокойно, разглядывая русских и о чём-то тихо переговариваясь между собой. Некоторые улыбались…
Рядовой Кантемиров, как и все в этом строю, впервые видел вживую и так близко молодых немецких парней в форме. И многим эта немецкая военная форма показалась смешной, особенно зеленоватые шапки с кокардами, больше похожие на детский головной убор.
То ли дело наша армейская шапка-ушанка! И красиво, и тепло. И, вдруг рядовой Тайсин, нарушая субординацию и все нормы международного этикета, по ходу движения громко и в упор спросил у немцев: «Ну что, Гансы? Звездюлей не хотите?»
Рота русских дружно грохнула от смеха. Сопровождающий офицер обернулся и с улыбкой погрозил кулаком «бурому» солдату. Немцы быстро и слаженно перестроились обратно в шеренгу, начали удаляться от русских вниз по улице, и вдруг из темноты в ответ раздался громкий выкрик: «Рус Иван, …» и ещё пару слов по-немецки, которые Тимур никогда раньше не слышал. Теперь смеялись все – и русские, и немцы…
И ещё долго громкий смех молодых и здоровых людей эхом разносился по узкой немецкой улице, нарушая сон и покой добропорядочных бюргеров. И стены узкой улицы вроде бы раздвинулись, и город стал не таким уж и мрачным, и где-то там, на небе даже мелькнула луна; а жизнь молодых советских парней на далёкой чужбине стала немного лучше. А служба стала немного веселей. Строй новых бойцов ГСВГ прибавил шаг…
Поколение призывников начала восьмидесятых годов, и русских, и немцев, которые сегодня случайно повстречались и разошлись темной ночью на узкой улице саксонского города, выросло без войн, голода и лишений.
Это были дети так называемых «детей войны», рождённых в конце тридцатых и начало сороковых и которые сполна хлебнули горечь и утраты родных и близких во время Второй Мировой войны.
Кто-то из родителей рассказывал сегодняшним призывникам, русским и немецким, о тяжелом военном детстве, а многие предпочли умолчать, чтобы не травмировать неокрепшие детские души. Советские призывники выросли на книгах и фильмах о Великой Отечественной войне, на рассказах ветеранов.
Немецким детям ГДР старались с детства прививать благодарность и уважение к русскому солдату. На дорогах Германии часто можно было видеть немецких детишек, приветливо машущих ручками советским солдатам в проезжающих мимо автомобилях.
Многие бывшие офицеры и солдаты Вермахта, вернувшиеся в начале пятидесятых из русского плена, тоже старались внушать своим детям и внукам противление к войне и мести.
Конечно, не все немцы в ГДР были рады русскому солдату, сопровождающий строй сержант ещё в электричке успел рассказать новичкам, как иногда в лобовые стёкла советских машин вдруг прилетали камни…
***
На окраине города, на футбольном поле гарнизона, стояли большие палатки временного пересыльного пункта. Сопровождающий офицер приказал переночевать здесь. Также сообщил, что утром после зарядки их всех распределят по ротам мотострелкового полка.
На вопрос Тимура о наличии в полку БМП-2, капитан только пожал плечами и сообщил, что впервые слышит о такой технике. Озадаченные и уставшие ответом операторы-наводчики уснули быстро.
Утром прозвучала команда: «Подъём!». Дежурный сержант ходил между палаток, подавал команду и стучал ладонью по брезенту. Было холодно и сыро. На улице стоял густой туман.
Друзья решили согреться приёмами рукопашного боя, которым научились в учебке. Рядовой Кантемиров по своей боксёрской привычке смотрел только на руки. Раис Гайсин, исходя из своего двухлетнего опыта секции дзю-до на гражданке, легко боролся руками и ногами. Поэтому через бедро и через себя бросали в основном боксёра.
Солдаты, разгорячённые борьбой, не заметили, как к ним из тумана появились молодой офицер и старший прапорщик и начали с интересом наблюдать за поединком. И тут прапорщик, по всей видимости, старший в этой паре, вдруг приказал:
– Брек! Разошлись по углам.
Услышав знакомую и несколько подзабытую команду, Тимур остановился. Друзья отдышались, отряхнули шинели, накинули шапки, заправились и представились по очереди. В ответ представился только прапорщик:
– Старший прапорщик Нагиев, разведрота!
И тут же спросил у Гайсина:
– В разведке служить не желаете, молодой человек?
Раис кивнул головой.
– Конечно! Но, только вдвоём. Мы друзья!
– В роту нужен только один оператор-наводчик БМП, – сухо сказал лейтенант. – И мы его найдём быстро. И без вас!
Кантемиров неожиданно для себя вдруг спросил:
– А что, в вашей роте только одна машина БМП-2?
– Я техник роты, в нашей роте имеются только БМП-1, – ответил старший прапорщик. – И могу сказать точно, что не только в нашем полку, но и во всей дивизии БМП-2 не стоит на вооружении. А вы откуда знаете про секретную машину?
Если для бывшего каптёра учебной роты было всё равно, на какой боевой машине ему придётся стрелять в дальнейшем, лишь бы в разведке, то для Тимура это был шок. Разница между этими боевыми машинами была для него как между «запорожцем» и «жигулями» на гражданке. И рядовой удручённо ответил:
– Мы операторы-наводчики БМП-2. Полгода учились в Елани, в специальной роте.
Тут и офицер решил представиться:
– Лейтенант Тимербулатов, командир взвода. Бойцы, расскажите про БМП-2? Мы только о ней слышали.
Молодой солдат в общих чертах начал объяснять офицеру про боевую часть машины. А когда заинтересованный взводный разведки стал спрашивать ТТХ (тактико-технические характеристики) автоматической пушки, рядовой резко ответил:
– А вот это – военная тайна! Мы подписку давали о неразглашении.
Техник роты вместе с взводным рассмеялись в ответ. Нагиев прямо перед солдатами спросил у офицера:
– Что будем делать? Бойцы-то вроде неплохие.
И тут, вновь нарушая субординацию, в разговор и размышления старших по званию встрял неугомонный рядовой Гайсин:
– А Кантемиров – электрик по специальности! Он технарь закончил и в роте всю проводку заменил.
Старший прапорщик переглянулся с лейтенантом и произнёс судьбоносные для рядового Советской Армии слова:
– Тасоеву нужны электрики…
Командир взвода разведчиков добавил:
– Оба, с вещами, на выход и шагом марш за нами!
Солдат провели мимо стадиона и трёх жилых пятиэтажек, и зашли через небольшой пропускной пункт в воинскую часть. Бывший курсант учебки знал, что в Елани учебный мотострелковый полк был самым большим по численности солдат и офицеров.
Но здесь обоих новобранцев удивило количество бойцов, построенных перед столовой на завтрак. Оба ещё никогда не видели такого скопления военнослужащих. И если в учебной части в основном служили солдаты славянских национальностей, то здесь было явное преимущество призывников с Кавказа и Средней Азии. Невооруженным глазом было видно большое количество солдат первого периода службы…
Рядового Гайсина тут же забрали в разведроту, а Кантемирова отвели в расположение 1 МСР, которая находилась в той же казарме, но располагалась на чердаке – в мансарде. Оказалось, что на первом этаже, где постоянно дислоцировалась рота, прорвало трубы отопления.
Поэтому бойцы временно обитали в мансарде, а дневальные топят чердак буржуйками. В расположении было тепло, но всё и все пропахли дымом. Солдат, родом с Урала, впервые увидел брикеты – местный уголь, которым топили буржуйки. Брикеты сгорали быстро и оставляли странный оранжевый пепел.
Рядовой сходил с первой ротой на завтрак. И если в учебке кормили не очень, но там курсанты уже привыкли к солдатской пище, то в данной столовой кормили просто отвратительно. Тимур остался разочарован новым местом службы. Мало того, что ему уже не придётся стрелять из БМП-2, так ещё и кормить будут хуже некуда…. Оставалась одна надежда на неизвестного майора Тасоева.
После завтрака дневальный сообщил, чтобы Кантемиров находился в расположении и ждал вызова в штаб полка. Разговорившись с дежурным по роте, который недавно закончил учебу в Чебаркульской учебной дивизии, Тимур узнал, что майор Тасоев Ярослав Яковлевич – заместитель командира полка и совсем недавно прибыл после академии.
А Боксдорф – это войсковое стрельбище полка в одиннадцати километрах от города, где пехота постоянно стреляет из всех видов вооружения. И что попасть туда очень сложно, практически невозможно. Молодой солдат, услышав о постоянных стрельбах, несколько успокоился и стал ждать вызова.
Рядового Кантемирова вызвали в штаб только ближе к вечеру. Тимур успел привести форму в порядок, благо времени было достаточно, и его никто не тревожил. Перед кабинетом ещё раз заправил шинель, перевёл дыхание и, постучавшись, открыл дверь. За столом сидел сухощавый майор с кавказскими усами. Тимур увидел на столе своё личное дело.
– Проходи, – просто сказал майор. – Говоришь, электрик? И техникум закончил? Работать приходилось?
– Техник-электрик четвёртого разряда. Работал только на практике, и ещё после учёбы два месяца у отца на шахте подземным электрослесарем, – чётко, по-военному доложил рядовой.
– У отца – это хорошо! – улыбнулся в усы майор. – Смотрю, до армии спортом увлекался?
Тимур решил не отрицать. Да и шесть месяцев службы прошло.
– До призыва выполнил разряд КМС по боксу.
– Почему в спортроту не попал?
– Товарищ майор, я отслужил в спортроте батальона обеспечения Челябинского Высшего военного танкового училища трое суток. Не получилось… – Боксёр взглянул в глаза заместителю командира мотострелкового полка. – И я бы хотел, чтобы о боксе никто не знал, кроме Вас.
– Договорились! Смотри, только не хулигань на стрельбище. Быстро в полк вернёшься через гауптвахту, – ответил замкомандира полка и добавил: – А я вот раньше борьбой увлекался. Вольником был. Ладно, Кантемиров, характеристики у тебя отличные. И твой ротный от себя пару слов добавил. Интересно было читать. Служить будешь на стрельбище Боксдорф в полигонной команде. Сейчас подойдёт старшина стрельбища, и с ним всё уточнишь. Стой напротив штаба и жди. Свободен, боец!
Рядовой ответил: «Есть!», чётко развернулся через левое плечо и вышел. Вчерашний оператор-наводчик БМП-2 остался удивлён, что так просто и быстро решилось с его дальнейшей службой. Да и Раис будет рядом… Наверняка разведрота стреляет на этом стрельбище. Вот только Тимуру было очень интересно узнать, что же там написал в характеристиках его бывший командир учебной роты?
***
Кантемиров стоял прямо напротив штаба и с интересом наблюдал за жизнью в новой части. Всё казалось необычным. Старые трёхэтажные серые казармы кайзеровских времён, брусчатка вокруг. Вот только плац был покрыт асфальтом.
Со стороны за хаотичным движением многочисленных солдат и офицеров был виден порядок. Даже для такого неискушенного взгляда молодого солдата. В штаб постоянно заходили и выходили с деловым видом офицеры и сержанты. Ворота КПП открывались и закрывались, выпуская и впуская машины.
Мимо Тимура прошагал вооружённый караул. Боец заметил, что форма караульных солдат чистая и выглаженная. И тут под конвоем привели четырёх солдат с верёвками и лопатами в руках.
Все были в грязной форме, без ремней, без пилоток и острижены наголо. Один из них открыл канализационный люк, натянул на бритую голову противогаз и спустился вниз, а остальные подали ему верёвку и лопату. «Вот вам и прелести местной гауптвахты», – разглядывая провинившихся солдат, подумал новичок части.
Из казармы напротив штаба начали выходить музыканты военного оркестра. И к солдату с вещевым мешком за плечами подошёл сухощавый старшина в возрасте. С такой же редкой сединой, как у отца. Он уточнил фамилию и сказал, чтобы он ждал его с вещами ровно в 19.00 на КПП.
Тимур подошёл чуть раньше, поздоровался с двумя бойцами и сержантом наряда и сказал им, что ему приказано ждать здесь старшину. Сержант с недовольным видом спросил:
– Кто приказал? Нам сейчас надо готовиться к сдаче наряда, а ты здесь топтать будешь. Жди на улице!
– Приказал майор Тасоев, – спокойно сообщил рядовой и посмотрел на капли дождя за окном. – Сказал никуда не уходить из КПП.
– Так бы сразу и сказал! – сержант быстро впустил Тимура на контрольный пункт.
Через некоторое время подошёл знакомый старшина, но в гражданском плаще с капюшоном. Кантемиров удивился, а сержант принял форму одежды как должное. Старшина в таком виде быстро сходил в штаб, вернулся с пустой хозяйственной сумкой и велел выдвигаться за ним. Они вдвоём вышли за территорию полка, перешли через дорогу и подошли к небольшому деревянному дому в готическом стиле.
Тимур остался возле ворот и начал с интересом разглядывать необычный дом. А старшина вдруг выкатил из-за угла немецкий мопед. Молодой солдат не верил своим глазам! Старшина в гражданке подошёл к нему и с улыбкой спросил:
– Кантемиров, давно на мопеде не катался? Сейчас отвезу тебя на стрельбище. Только шапку завяжи, а то слетит. И сумку держи.
Затем свернул сумку, отдал пассажиру, надел на голову шлем и завёл мопед. Рядовой уселся сзади и крепко обхватил водителя. Так они и поехали по ночной Германии. На второй день пребывания в Германии рядовой Кантемиров Тимур, призванный из далёкого уральского шахтёрского посёлка, ехал ночью на новое место службы по немецким дорогам на мопеде «Симсон» со своим старшиной. Кто бы мог подумать…
Старшина с рядовым проехали на мопеде две немецкие деревни, затем свернули с асфальтовой дороги. Фары выхватили небольшой белый дом, бетонный забор, и немецкий Железный Конь по имени «Симсон» остановился у металлических ворот, из-за которых выбежал солдат с повязкой на рукаве и надписью: «Дежурный по стрельбищу» и, хотя старшина прибыл в гражданке, отдал честь и доложил, что во время отсутствия старшины никаких происшествий на стрельбище не случилось. Старшина спокойно выслушал доклад и сказал:
– Хорошо! Вот привез первое пополнение. Принимайте и накормите обязательно. Я звонил с полка дневальному.
Кантемиров недоумевал всё больше: «Куда они приехали? Кто сейчас будет его кормить и где?» Старшина первым вошёл в одноэтажный домик с крыльцом. В коридоре стояла тумбочка, возле которой дневальный солдат отдал честь старшине в гражданке. «Ну, дела! Что за служба у них тут?» – терялся в догадках молодой солдат.
Старшина обернулся к новичку и сказал:
– Заходи в расположение, сейчас тебя покормят… – Затем забрал у него сумку и протянул дежурному. – Наберите яблок мне и Тасоеву.
Дежурный молча кивнул и вышел с сумкой из домика. Тимур ничего не понимал! Какие, блин, яблоки?! В расположении молодого солдата тут же обступили несколько местных бойцов. Было видно, что все старше периодом службы. Некоторые стояли в армейских тапках.
Оператор-наводчик БМП-2 огляделся. Все стояли в небольшой комнате, где уместились в два яруса около двадцати армейских кроватей, перемежающихся тумбочками.
Справа находился вход в небольшую бытовку с каптёркой, а через расположение можно было пройти в маленькую Ленинскую комнату. Рядовой, оглядываясь, подумал: «Уютненько, конечно! Интересно, здесь с ходу бить начнут или немного погодя?»
Молодой солдат поставил рюкзак, снял шинель и начал объяснять, кто он такой и с какой учебки к ним попал. Местные бойцы удивились. Новенького здесь явно никто не ждал… Тут подошёл старшина и сказал:
– Так, я поехал. Сейчас тебя накормят, а потом старший оператор тебе всё объяснит… – Показал на единственного здесь сержанта и обратился к нему: – Смотри, Виталий, чтобы всё было хорошо!
Сержант кивнул и указал новичку на вход в столовую, к которой примыкала небольшая кухня с окошком раздачи. В столовой было всего четыре небольших стола, на одном уже стояла полная тарелка с жареной картошкой и кружка с чаем. В Елани это был ужин только для дедов…
Вот тут прибывший боец по-настоящему почувствовал, как проголодался. Обед в столовой полка был ещё хуже завтрака, и молодой солдат практически ничего не ел с утра. Все услышали, как затарахтел отъезжающий мопед старшины. И тут старший оператор Виталий сказал:
– Давай, ешь быстрей – и в каптёрку! Посуду потом помоешь.
«Опять каптёрка! Это мы уже проходили. Но здесь хотя бы вначале кормят», – подумал рядовой и принялся в гордом одиночестве уплетать армейский деликатес и только сейчас заметил, что картофель пожарен с грибами.
«Ну, ни фига себе! Вот это питание… Пусть бьют. Выдержим. Обязательно буду здесь служить», – размышлял солдат, спокойно доедая тарелку. Никто его не торопил. Новичок попил чаю и пошёл – куда позвали.
Все уже собрались и разглядывали новые шинель, шапку и парадку прибывшего солдата. Тимур уже знал, что старослужащие забирают у молодых новую форму, чтобы потом дембельнуться домой во всём новом. Поэтому он только сказал:
– Отдайте мою книгу!
Все уставились на него. В центре каптёрки за столом сидел худощавый солдат и рассматривал подарок сержанта Бажова. Вдруг он увидел дарственную надпись, удивился, показал Виталию, сидящему рядом, и спросил:
– Так твоя фамилия Кантемиров? А ты, боец, случаем, не родственник майору Тасоеву? И вообще, как ты сюда попал?
– Нет, не родственник. А как попал, спросите у майора.
В данный момент солдата после трёх суток, проведенных в спортроте ЧВТКУ и шести месяцев службы в Елани было сложно чем-то испугать. Солдат подошёл к столу и протянул руку:
– Я сказал, верните книгу.
Новичка плотно окружили. Старослужащий встал, отодвинул сержанта и подошёл к Тимуру.
– Тебе, в самом деле, книгу дембель подарил?
Молодой кивнул. Дед улыбнулся и протянул руку.
– Меня зовут Павел, здесь служу радиомастером. Книгу почитаю и верну. Даю слово. Договорились?
– Базара нет! А мою форму, если кому подойдёт, можете забрать. У меня всё равно дембель весной. Шинель с шапкой не пригодятся. А парадку я потом найду.
Тут старший оператор Виталий заявил:
– Форму я себе оставляю, у нас с молодым один размер.
Кантемирову в самом деле не было жалко форму, тем более служить оставалось ещё целых полтора года. Новенький только попросил окруживших его бойцов:
– Расскажите хоть, куда я попал и как дальше служить?
Довольный Виталик ответил:
– Садись и слушай, пока ты у нас первый и единственный молодой. Остальным ты уже сам объяснять будешь за службу.
И принялся объяснять. Огневой городок или полковое стрельбище располагалось в двенадцати километрах от Дрездена, недалеко от трассы в сторону Лейпцига, около деревни Боксдорф. Поэтому так и называлось – полигон Боксдорф. По направлению стрельбы огневой городок упирался в густой лес, глубиной около четырёх километров, за которым находилось кукурузное поле. К стрельбищу примыкал отдельный танковый батальон. А с тыла, за пшеничным полем, был большой яблоневый сад немецкого кооператива.
Это был отдалённый гарнизон, состоящий примерно из двадцати солдат разного периода службы, кроме первого, практически на полном самообслуживании. В полку, где все и стояли по штату, только получали раз в неделю бельё, продукты и сигареты.
На стрельбище была своя небольшая казарма с кухней и столовой и отдельный офицерский домик, где иногда оставались ночевать старшина с прапорщиком, начальником стрельбища. Двор казармы состоял из ремонтных мастерских, солдатской бани, теплицы и небольшого свинарника с двумя свиньями и бараном, за которыми присматривал свободный от стрельб солдат, обычно родом из сельских мест.
Этим летом старшина пытался разводить кур, но петух по утрам кукарекал совсем не по уставу, и пришлось оставить эту затею и пустить домашнюю птицу на обед солдатам. Рядом с казармой находилась пилорама, где днём и ночью колотили мишени.
Обычно новое пополнение в количестве пяти-шести солдат прибывало из специальной учебки дивизионного полигона Швепниц. В этот раз молодёжь ждали примерно через неделю. Рядовой Кантемиров попал на стрельбище неожиданно и вне графика.
Все солдаты здесь были в основном электриками по гражданской специальности, и в их обязанности входило управлять мишенями во время стрельбы и следить за техническим состоянием оборудования. Отсюда и название должности – оператор полигонной команды.
В состав полигонной команды входили ещё механики-водители боевых машин, которые постоянно стояли в боксах директрис на специальных качалках. Все операторы и механики подчинялись непосредственно старшему оператору, который был здесь единственным сержантом, что-то вроде замкомвзвода.
Рулили всем хозяйством старшина Зотов и прапорщик Быков, оба подчинялись непосредственно заместителю командира полка майору Тасоеву. Он здесь был и царь, и бог.
Ещё Виталий с улыбкой добавил, что Тимуру и всему его периоду на стрельбище очень повезло. Армейская фортуна улыбнулась нынешнему молодому поколению Помсена… Как оказалось, прямо перед прибытием Тимура новоиспечённые деды поставили брагу из яблок и перепились, отмечая отбытие очередных дембелей. Всех застукал дежурный по полку, который иногда мог внезапно приехать ночью на стрельбище с проверкой.
Практически всех приказом майора Тасоева отправили в полк в пехоту, за исключением радиомастера и одного механика-водителя. Павел не пил в принципе, а механик был на посту, охранял боевые машины в боксах.
Все переведённые деды сейчас находятся на губе. Тимур тут же вспомнил увиденных им солдат под конвоем напротив штаба и подумал: «Это, наверно, и были мои «потенциальные дедушки». Интересно, что это был за неожиданный приезд дежурного по полку? Неужели и здесь стучат?» – и с интересом посмотрел на довольного Виталика.
Рядовой Кантемиров, первый молодой на полигоне, прослужил с Черпаками (третий период службы) четыре дня и каждое утро вместе с ними делал уборку помещения и прилегающей к домику территории. А вот столовую и кухню каждый вечер мыл уже один. Но, новичка не ставили дневальным, и каждую ночь он спал спокойно. Солдата за всю дальнейшую службу больше никто не ударил…
Только одни раз, когда он ещё был первым и единственным молодым, старший оператор как-то в каптёрке, шутя, ткнул боксёру кулаком в бок. А спортсмен в ответ, так же вроде бы шутя, легонько провёл правой снизу в солнечное сплетение старшего по званию. Виталик после такой шутки отходил пару минут, сидя на кровати.
Затем прибыли трое механиков-водителей БМП девятой роты вместе с земляком Фердаусом из нового пополнения учебки Елань . Стало легче и веселей. А через два дня привезли четверых молодых операторов из полигона Швепниц. Кантемиров, уже на правах старожила и особо доверенного лица старослужащих, показывал и объяснял вновь прибывшим службу Молодых на стрельбище.
В дополнительную работу входило: с подъёма – уборка всей территории и помещений (деды ещё спали, а черпаки медленно просыпались), вечером – уборка кухни и столовой, в субботу – наведение порядка на складах и мастерских и топка бани. И, конечно, передвигались молодые по стрельбищу немного быстрее, чем все остальные.
А по большому счёту, на Помсене пахали все: и до стрельб, и после. Стреляли постоянно, днём и ночью, а спрос за работу участка был у каждого оператора одинаков. Кем бы он ни был – молодым, черпаком или дедом.
Тимура поставили на самый большой и ответственный участок – на директрису БМП. Директриса состояла из боксов с качалками и учебными классами, а так же трёх насыпных дорожек, с которых уже стреляли с ходу из пулемёта ПКТ и из орудия инертными выстрелами по движущимся мишеням. Стрельба велась и боевыми кумулятивными снарядами, но исключительно по вкопанным мишеням. И стреляли днём и ночью, кроме выходных, когда немцам разрешался выход в лес…
Старшим по директрисе БМП стрельбища Помсен был оператор Володя Карпович. Это был жизнерадостный, неунывающий солдат родом из Белоруссии, который без всяких обид откликался на кличку Карп или Карпуха.
В одно воскресное утро Володя объявил, что операторам и механикам директрисы БМП поручена почётная и ответственная задача – обеспечить личный состав стрельбища яблоками из немецкого сада, пополнив запас витаминов на Новый год. Мол, такая традиция…
В каждой уважающей себя части Группы Советских Войск в Германии была своя легенда, которая передавалась от одного периода службы – следующему. Тут были легенды и про тайный бункер самого Гитлера, на крайняк – Гимлера с Геббельсом, связывающий напрямую с Берлином тайным подземным ходом.
Много было непроверенной информации про тайные подземные заводы по изготовлению ФАУ, затопленные при отступлении немцами. Были и красивые легенды про всепоглощающую любовь советского солдата к немке.
Наиболее часто повторяющей легендой был рассказ про двух братьев-близнецов, служивших в танковом полку и в одном экипаже. Пошли как-то братья в самоволку в немецкий сад за яблоками. А там немцы! Нехорошие немцы. Злые фашисты недобитые… Поймали они одного брата, а второй смог убежать. Так они (эти немцы нехорошие) убили советского солдата, со зла вспороли ему живот и набили яблоками. На, мол, жри, русский танкист! Узнал про это дело брат-близнец, быстро, по-военному, завёл свой танк и передавил всех фашистов недобитых, а заодно весь яблоневый сад и деревню эту прусскую. Отомстил за брата!
Эту красивую и страшную легенду слышал каждый новый период бойцов полигонной команды войскового стрельбища Боксдорф. И, не смотря на страх и восхищение, каждый сентябрь эти же бойцы пополняли свои запасы из яблоневого сада саксонской деревеньки.
Хотя, в этом отдельном небольшом гарнизоне из оружия не было даже штык-ножа у дневальных. А были только пулемёты ПКТ в башнях БМП, стоящих на специальных качалках в боксах Директрисы. Пока до них добежишь…
Но, ни разу никто так и не собрался резать животы солдатам полигонной команды. Так и жили. Главное, не ломали веток яблонь..." Конец главе! А служба только начиналась… Роман Тагиров
