Моя бабушка из Таиланда любила приговаривать — Будда велик, Король справедлив. Есть вараны, будет и рыба.
Бабушка, чья молодость прошла в 60-х–80-х годах в Бангкоке. Уже большой столице, с огромными храмами и широкими улицами, но в то же время всё ещё с традиционным укладом жизни. С домами на сваях вдоль каналов.
Утро Бангкока, бабушка, ещё молодая девушка, моет посуду, спустившись к клонгу. В то время, к слову, каналов было больше, осушать их стали позже, и Бангкок был азиатской Венецией. И вот она моет свои тарелки, мимо проплывает варан, сложив лапки за спину. Напротив в мутную воду прыгают соседские дети.
Февраль месяц, и на улице ещё свежо по утрам после прохладной ночи. На горизонте, в лучах рассветного солнца просыпается Луанг Пхо Тох.
В то время в Бангкоке доминировали храмы и Будды, а высотки только начали появляться. Во дворе каждого дома всё ещё было спокойствие тайской традиционной жизни, но за пределами домов, в центре Бангкока, уже начинал закипать котёл страстей и феерий. Первые хиппи и бэкпекеры приезжали в Бангкок и отправлялись на поиски райских островов. Американские военные, оседавшие в Бангкоке после Вьетнамской войны, формировали первые бары и клубы Бангкока. Это были самые истоки, и тогда ещё не было понятно, что это сформирует образ эпохи в том числе. Бабушка же продолжала жить своей обычной тайской жизнью, постепенно взрослея и вплетая в свой азиатский быт атрибуты Запада. Её юность пришлась на юность современного Бангкока. Когда она родилась, в стране сменилась эпоха, и теперь Бангкок был новым, молодым современным городом. Старый город с традиционным укладом, традициями остался в прошлом, его сменил новый, молодой. Как и смена поколений, в новом Бангкоке были старые традиции, перенятые от старших поколений, но они были заново осознаны, поняты и приняты. Груз истории храмов был смыт свежей белой краской стен. С уважением к прошлому, но живя по-новому, новое поколение видело новый молодой Бангкок. На улицах теперь всё больше молодых людей в брюках и белых рубашках идут за обедом в ближайшую макашницу. В город пришёл европейский бизнес и европейский офисный стиль. Бабушка тоже устроилась работать в большую компанию и теперь ходила в белой шёлковой блузе и классической юбке. Вараны, выныривающие из клонгов в то время, конечно, очень удивлялись изменениям. Но Запад не смог заменить или вытеснить местную культуру. Азиаты очень умело вплетают всё новое в свою культуру, не боясь влияния и изменений. Как смело они красят тысячелетние храмы новой краской, так же смело они привносят в офисный стиль национальные узоры. Бабушка ходила в офис, чтобы вечером вернуться в свой традиционный дом на сваях. Утром она обязательно делала подношение Будде, а в свободные дни непременно шла в храм. Её брат в то время был в монастыре монахом. По старой традиции он ушёл в монастырь, отдавая дань таким образом своей матери. В монастыре он провёл 3 года, изучая буддизм и медитацию. Так бабушка ежедневно взаимодействовала с западным миром и миром своих предков. И Бангкок был как молодой человек, получивший воспитание в традиционной семье, но всегда открытый к новым знакомствам, западной моде и увлечениям, адаптируя это всё под себя. Как юноши, сочетающие в себе интеллигентность родителей и увлёкшиеся современной рок-музыкой, рождают прекрасное творчество, сочетая всё это, так и Бангкок преображался под влияниями разных культур.
После долгих месяцев работы бабушка отправлялась в отпуск на родину её предков. На острова. Это было целое приключение. Нужно было доехать на поезде до Сураттхани, из Сураттхани добраться до побережья на попутках, а зачастую и пройти пешком добрую часть пути. И вот когда ты оказывался на побережье, нужно было дождаться редких паромов или найти рыбацкую лодку, готовую отвезти тебя на остров. На пароме или в лодке ехали моя бабушка, житель Самуи, ездивший на материк по делам. Жители острова редко выбирались на материк, и некоторые могли за всю жизнь не побывать на материке, а некоторые пару раз за жизнь выехать. Но были и такие, как родители моей бабушки, когда-то уехавшие в Бангкок.
В этой же лодке всё чаще оказывались фаранги — белые туристы. Европейцы приезжали в поисках диких райских островов. То были хиппи и бэкпекеры. Именно они открыли острова для массового туризма иностранцев. Военные, возвращавшиеся в Америку, хиппи из Европы — все они увозили в свои страны рассказы о волшебных островах. Рассказывали про бесконечные пляжи, солнце, песок и море. Про удивительный улыбчивый народ, живущий на этих островах. Но тогда до островов добирались поистине увлечённые люди. На Самуи ещё не было замкнутой кольцевой дороги, и путь от Натона до Чавенга мог занимать сутки. И дорогих отелей с удобствами тоже не было. На всём острове было пару десятков соломенных бунгало на пляжах и традиционные дома, в которых жили местные жители и пускали к себе этих странных фарангов. Острова, к слову, до 70-х годов жили изолированно и управлялись местными общинами. Только после 70-х годов они начали развиваться в союзе с материком и государственным управлением. Жители Самуи считали себя отдельным народом, сформировавшимся за счёт труднодоступности острова. А первые упоминания острова вообще принадлежат китайским источникам. И неудивительно, что одно из самых больших поселений — деревня Натон — стало пристанищем китайской общины. В Таиланде велико влияние Китая, и Самуи не исключение. Многие местные ещё помнили рассказы своих предков, приехавших сюда из Китая, спасаясь от опиумных войн. Тем временем бабушка добралась до дома своего дядьки. Ближайшие пару недель она будет собирать кокосы и ходить босиком по мягкому песку белоснежных пляжей. Обязательно заглянет к Будде. Местные храмы не сравнимы по масштабам с бангкокскими, скорее они похожи на небольшие комнатки и домики, но их продолжением выступают бесконечные джунгли и горы. Утро её будет начинаться в тени кокосовых пальм. К обеду она должна дойти до водопада за пресной водой для всей семьи, конечно же не упуская возможности принять природный душ.
Будда велик, Король справедлив. Есть вараны, будет и рыба.