Одной из самых ожидаемых литературных премьер этого года стал новый роман прославленного автора, вышедший после шести лет творческого молчания
Михаил Елизаров ворвался в литературу в 2001 году со сборником короткой прозы «Ногти», который сразу приметили и критики, и читатели. А уже в 2003 грянул его роман «Pasternak», наделавший много шуму. Так и повелось: каждая новая книга Елизарова становится событием, собирает урожай премий и почестей:
2001 — финалист премии Андрея Белого за сборник рассказов «Ногти»
2008 — лауреат премии «Русский Букер» за роман «Библиотекарь»
2011 — финалист премии «Национальный бестселлер» за роман «Мультики»
2014 — лауреат премии «НОС» в номинации «Приз читательских симпатий» за сборник рассказов «Мы вышли покурить на 17 лет»
2020 — за роман «Земля»: лауреат премии «Национальный бестселлер»; победитель LiveLib в номинации «Русская проза»; лауреат премии «Большая книга» в номинации «Приз читательских симпатий».
И всё это я, ведущая заметки о русской современной литературе, не читала. В период выхода этих книг в свет я еще была стойко уверена, что русская проза умерла где-то до моего рождения, а начав ее все-таки читать, меня одолевала уверенность в собственной читательской никчемности.
Как оказалось, не меня одну: моя статья о впечатлениях о творчестве Евгения Водолазкина до сих пор одна из самых читаемых и комментируемых. И нет, это не говорит о том, что мой дилетантский обзор шедеврален, а лишь напоминает, что книжки пишутся в конце концов для того, чтобы мы, их с вами читали, и выражали о них свое мнение. Даже если оно противоречит общепринятому. Даже если оно в отношении признанных мэтров.
И это здорово.
Новый роман Елизарова поклонники ждали шесть лет, я же с него решила начать знакомство с автором.
По сюжету (описанному несчетное количество раз) счетовод на пенсии Андрей Тимофеевич Сапогов вздумал на старости лет стать слугой Сатаны*.
Начал, разумеется, с малого – мелкие пакости бывшим коллегам, вредным соседям да грубой продавщице из продуктового. Только вот беда – колдовство-то не работает! Ну нет колдовской искры, чтобы вся эта чертовщина заработала как надо. Сапогов не сдается, и преисподневское провидение подкидывает ему встречу с настоящими ведьмами и ведьмаками. Тут накал чертовщины растет, растет... и вот уже дед охотится на мальчика Костю, а потом и вовсе откусывает ему палец! Палец-то не простой, а черный, ой, ну сатанинский, то есть – последняя деталька, недостающая дьявольской материальной форме. Короче, как вы поняли, мир в опасности, скоро, уже скоро начнется она... Юдоль! Если Вам уже страшно, то не бойтесь, это всего лишь когда Бог вас забудет. Ну не только вас, но и всех нас; а если вы ничего не поняли, читайте сами — Божье Ничто, вам всё объяснит:
Бог содержит в себе всё Сущее прежде его воплощения в Бытии. Это перманентное припоминание Высшим Духом самого себя: «Я помню, что желаю помнить и вспоминать» – можно назвать ещё триединством Спасителя: чистая потенция памяти; само пережитое, способное сохраняться; и, наконец, способность творить – воспроизводить свершившиеся факты раз за разом.
Притом, что читать первую половину книги действительно любопытно, хотя и не смешно вовсе, как обещалось. Признанный мастер слова Елизаров по праву носит свое звание – слог хоть и тяжеловат, но статен и размашист.
Недаром автор – филолог, но в этом и кроется парадокс. С авторами-филологами словно улетучивается магия – они слишком хорошо знают анатомию текста, виртуозно владеют словом, умеют искусно прятать смыслы. И в этом скрывается томительная скука.
Добравшись до середины книги, я поймала себя на том, что совершенно не горю желанием копаться в смыслах, выискивать подтексты и вникать в авторскую философию. Да и что тут вникать – очевидно же, автор продолжает свой интеллектуальный стёб. И что же дальше? А дальше – ничего. Как, впрочем, и по сюжету. Эти заявленные линии добра и зла, противостояния злодея и спасителя так и повисают в воздухе, не находя никакого завершения. Единственной загадкой оставалась фигура рассказчика, и, надо отдать должное, этот момент в финале реализован весьма неплохо.
В ткани повествования романа явственно проступает извечный вопрос о природе реальности и экзистенциальной достоверности бытия, однако в интонации этой дилеммы сквозит тень фатализма. Складывается впечатление, что автор уже постиг ответ, и этот ответ отнюдь не вселяет надежд.
Этот пессимизм не портит «Юдоль», а, скорее, наоборот, появляется желание прочесть и другие работы автора, проследить за его творческим путем, понять, как он менялся со временем...
P.S. Если бы не одно «но»:
Спокойной Юдоли, дорогие телезрители! Бисмиллях, девочки и мальчики!..
Нет, это серьезно сейчас? Автор действительно сделал это? В качестве предвестия Апокалипсиса он добавил фрагмент о том, что Филя (из передачи «Спокойной ночи, малыши») принял ислам**, а ведущий на прощание ребятам сказал фразу, приведенную выше?
Всё же надеюсь, что я что-то неправильно поняла. В противном случае, мне кажется, даже у эпатажа и абсурда должна быть какая-то граница.
*«Международное движение сатанизма» признано экстремистским и запрещено в России
**не знаю, что имел ввиду автор книги, но автор статьи точно не имеет целью оскорбление чьих-либо религиозных чувств