Он потерял работу год назад. Помню, пришел домой бледный, с трясущимися руками. «Сократили», — сказал он, и его голос дрожал. В тот вечер я держала его за руку, гладила по голове и шептала: «Ничего, справимся. Вместе справимся». Я верила в это.
Я верила в это еще месяца три. Пока он смотрел сериалы до четырех утра и засыпал на диване в обнимку с ноутбуком. Пока его резюме, которое я по вечерам сама составляла и рассылала, упорно игнорировали. Пока я одна тащила на себе ипотеку, кредит за машину и счет за продукты.
А потом я начала замечать странное. Его горечь от неудач не превращалась в энергию для поисков. Она превращалась в тихую, холодную ненависть. Ко мне.
Он злился, если я покупала себе новую помаду («Мы теперь на мели, а ты красишься!»). Он обижался, если я задерживалась на работе на полчаса («Тебе лишь бы от меня сбежать!»). Он ревновал меня к коллегам, к подругам, даже к кассирше в супермаркете, с которой я пару минут переболтала о погоде.
Я стала врагом. Врагом, который почему-то должен был кормить, содержать и при этом постоянно извиняться за свое существование.
Я предлагала ему сходить к психологу. Он хмыкал: «Это тебе надо, у тебя работа стрессовая». Я предлагала поработать курьером, таксистом — просто чтобы выйти из ступора. Он смотрел на меня с таким презрением, словно я предложила ему продать почку. «Я не для этого два высших образования получал».
А потом я нашла в истории его браузера. Он просиживал дни на форумах, где такие же «непонятые гении» обсуждали, какие все женщины меркантильные стервы. Как они предают мужиков при первой же финансовой неудаче. Он с головой ушел в эту ядовитую философию несчастного человека, которому все должны.
Последней каплей стал ужин. Я, с температурой 38, приползла домой после аврала. Надеялась, что хоть поесть будет что-то. А он сидел на том же месте на диване и играл в танки. На мои вопросы, что будем есть, он, не отрываясь от экрана, бросил: «Не доел вчерашнюю пиццу. Разогрей себе, если хочешь».
Я посмотрела на него — на этого опустившегося, обрюзгшего человека в засаленном халате, который с ненавистью смотрел на меня, свою кормилицу. И в тот момент я не почувствовала ни капли любви. Только леденящую душу усталость и омерзение.
На следующее утро, когда он еще спал, я собрала его вещи. Сложила в чемоданы и выставила у двери. Разбудила его и сказала то, что, судя по его форумам, он ждал от «меркантильной стервы»:
— Уходи. Я не хочу быть твоим кошельком и мамочкой. И не хочу, чтобы мой сын рос с отцом, который считает, что мир ему что-то должен.
Он не плакал. Он орал. Он кричал, что я подлая, расчетливая тварь, что я добиваю его, когда он на дне. Что я никогда его не любила. Он был абсолютно искренен в своей ненависти.
Прошло полгода. Он так и не нашел работу. Он живет у своей мамы и пишет мне гневные сообщения, что я разрушила его жизнь.
А я впервые за долгие годы дышу полной грудью. Я не слышу ежедневных упреков. Я не оправдываюсь за каждую потраченную на себя копейку. Мой сын перестал бояться громких ссор.
Я не испытываю угрызений совести. Потому что я не бросила его в беде. Я бросила его в его личной яме, которую он сам для себя вырыл и в которой ему было удобно сидеть, обвиняя во всех бедах меня.
Иногда единственный способ спасти тонущего — это оттолкнуть его от себя. Иначе он утянет тебя на дно вместе с собой. Я выбрала себя. И своего ребенка.
И я ни капли не жалею.
А как вы думаете, я поступила жестоко? Или это была необходимая самозащита?
#исповедьжены #развод #кризисизмены #отношения #выгорание #женскаясила #историиизжизни #психология #текст