Я возвращался поздно вечером через Люберцы, обычная дорога — маршрутка, магазин, подъезд с запахом кошек. Воздух был как всегда — тяжёлый, с привкусом гари и бензина. Я думал о том, что завтра снова вставать ни свет ни заря, и что жизнь вообще — это такая большая очередь в поликлинике, где никто не знает, кто последний.
У остановки стояла девушка. Невысокая, с длинными тёмными волосами. Вокруг неё — четверо в одинаковых розовых куртках. Логотипы блестели в свете фонаря. Я сначала подумал — реклама, промоутеры. Но нет, они хохотали и теснили её к стеклянной будке.
— Ну что, красавица, куда спешишь? — сказал один, высокий, с бородкой.
— Отстаньте, пожалуйста, — тихо ответила она, и голос её был как рваная нитка — вот-вот оборвётся.
Я остановился. Сердце стучало в горле, как молоток по кастрюле. Можно было пройти мимо, сделать вид, что не заметил. Но я услышал свой собственный голос, грубый и чужой:
— Эй, мужики, хорош.
Они повернулись одновременно, как будто по команде. Четыре лица, одинаково усталые и злые. В глазах — ни капли сомнения, только раздражение, что им помешали. Девушка выскользнула в сторону, и я понял, что теперь все взгляды — на мне.
— Ты кто такой? — спросил бородатый.
— Прохожий. — Я пожал плечами. — Я сказал: оставьте её.
В этот момент один из них шагнул вперёд и без слов ударил. Резко, точно, прямо в челюсть. Мир качнулся, фонари превратились в звёзды, а асфальт оказался ближе, чем я думал.
— Держи его, — услышал я сквозь звон в ушах.
Они окружили меня, как стая собак. Один толкнул в спину, другой — сбоку, третий держал за куртку. Удары сыпались один за другим, отточенные, как будто они репетировали это каждый день. Я пытался закрываться, но против четырёх — это было смешно.
— Снимай! Снимай быстрее! — крикнул кто-то со стороны.
Я мельком заметил, как прохожие достают телефоны. Никто не рвался помочь, все только фиксировали моё унижение, мою кровь, мои зубы, которые теперь звенели в кармане вечера, как мелочь.
— Хватит, — сказал я сквозь губы, — мужики, хватит.
Но им не нужно было «хватит». Им нужен был ритуал. Обряд посвящения в сильных, где я играл роль жертвы.
Девушка тем временем исчезла. Исчезла так, будто её и не было. Я остался один на один с четырьмя «самокатами».
Потом были разговоры в полиции, бессмысленные и длинные, как очереди в ЖЭК.
— Значит, четверо? — спросил дежурный, не поднимая глаз от бумаги.
— Четверо, — подтвердил я, прижимая лед к лицу.
— И все в розовых куртках? —
— Да. «Самокат».
Он хмыкнул и записал: «нападение неизвестных лиц».
— Девушка? — спросил он.
— Убежала.
— Контакты?
— Не знаю.
Он вздохнул:
— Понимаете, гражданин, у нас таких заявлений много. Тут один сказал — «напали курьеры». Оказалось, соседи подрались. Другой жаловался на «нападение спортсменов», а вышло — сам спровоцировал.
Я понял, что это уже не моя история. Она стала бумагой, делом, «побоями средней тяжести».
Через пару дней в новостях показали видео. Я видел себя со стороны — чужого, маленького, неуклюжего. Видел, как меня бьют, а прохожие снимают, хихикают.
«Они двигались, как бойцы», — сказал какой-то очевидец в камеру.
Я выключил звук. Больше всего бесило, что меня превратили в «случайного прохожего». У меня есть имя, дом, жена, работа. Но на экране я был безымянной фигурой, мясом для чужого скандала.
Жена сказала:
— Ты должен добиваться наказания. Они не должны больше работать там.
Я кивнул. Но в глубине души понимал: эти куртки сменят другие куртки. Эти лица растворятся в толпе. А я останусь с треснувшим зубом и памятью о том, как мир разделился на тех, кто бьёт, и тех, кто снимает.
И вся история показалась мне символом. Четыре розовые куртки, одна тёмная улица, и я — случайный прохожий, которому досталась роль декорации в спектакле о равнодушии.
— Ты же не испугался? — спросил друг.
— Нет, — ответил я. — Я просто понял: у нас тут всегда так. Одни бьют. Другие снимают. Третьи пишут отчёты.
И никто ни за что не отвечает.
И вот ведь что странно: если бы меня сбила машина, это было бы честнее. Там всё ясно — металл, скорость, случай. Но когда четверо в одинаковых куртках превращают человека в боксерскую грушу посреди улицы, это уже не про случай. Это про систему, где служба доставки оказывается организованнее полиции. Где апельсины доезжают быстрее скорой, а кулаки работают точнее закона.
Все в этой истории оказались на своих местах. Девушка — исчезла, как призрак. Прохожие — снимали, как режиссёры дешёвого реалити-шоу. Курьеры — били методично, как будто отрабатывали график доставки: «удар — до десяти минут». Полиция — записала и забыла. Я же остался фигурой статиста в хронике чужого равнодушия.
И когда на следующий день я увидел этих же розовых курток на соседнем перекрёстке, с пакетами еды и усталыми лицами, мне стало ясно: в Люберцах опаснее всего не преступность, а её повседневность. Опаснее не удар по зубам, а привычка делать вид, что это — обычное дело. И если завтра их сменят новые курьеры, в таких же куртках и с теми же глазами, ничего не изменится. Потому что у нас здесь доставка — всегда вовремя. Даже если это доставка боли.
- Телеграм с личными историями и совместным просмотром фильмов: https://t.me/zapahkniglive
Комментарии и обсуждения доступны в эксклюзивных статьях ниже ⬇️⬇️⬇️