Сегодня, 30 августа, выдающемуся советскому философу-марксисту Виктору Алексеевичу Вазюлину исполнилось бы 93 года. Сам я общался с Виктором Алексеевичем только один раз на конференции в МГУ, но меня «воспитала в марксизме» его ученица, Елена Николаевна Харламенко.
Виктор Алексеевич Вазюлин философ, что называется, «нераспиаренный», он кажется вообще был против этого. Но на мой взгляд он стоит в ряду выдающихся марксистов. Именно Вазюлин ввел в научный обиход термин «ранний социализм» в конце 1980-х – начале 1990-х гг. в рамках концепции о противоречивости перехода к коммунизму.
Если упрощенно - любой переход от одной формации к другой, более передовой, характеризуется чередованием не только побед, но и поражений, происходящих до окончательного утверждения более прогрессивного общества.
Например, первые «цивилизации», то есть рабовладельческие государства, не один раз сметались нашествиями «варваров», находящихся еще на стадии «военной демократии». При переходе от феодализма к капитализму изначально победоносные буржуазные революции потом терпели поражения, побеждали силы контрреволюции и реставрировались в той или иной степени феодальные порядки и абсолютная монархия.
И в этом длительном процессе историки четко разделяют два периода: период ранних и период поздних буржуазных революций.
Становление социализма тоже не может избежать подобных отступлений и поражений. По Вазюлину «ранний социализм имеет две основные особенности: во-первых, ранний социализм возникает и развивается на не вполне адекватной для социализма материально-технической базе, и, во-вторых, ранний социализм возникает в условиях превосходства сил мира капитализма».
Да, ранние социалистические революции совершаются тогда и там, где имеется революционная ситуация и нет реальной альтернативы, как не было альтернативы революции 1917 года. Цитата из интервью Вазюлина:
«Когда перед рабочим и коммунистическим движением в России в начале ХХ века возник вопрос: «Брать власть или нет», а затем: «Строить социализм в одной отдельно взятой стране или нет?», то ответ мог быть только однозначным: «Да, брать». «Да, строить». Иначе дезорганизуется движение, не используются возможности, которые, несмотря на их противоречивость, уже существовали».
Однако в этих условиях никуда не делся низкий уровень развития производительных сил страны. К тому же революция совершилась первоначально в одной стране в капиталистическом окружении, и враг существенно превосходил ее в силах. Для защиты от агрессии приходилось форсировать социалистическое строительство (в частности, индустриализацию и коллективизацию в СССР) с соответствующей бюрократизацией и милитаризацией общества и т. д., и т. п. Еще цитата:
«Производительные силы развивались неравномерно. Ряд отраслей был на самых передовых в мире позициях, но в то же время у нас было 45 % ручного труда, а в строительстве — намного больше. Ручной же труд не адекватен даже развитым капиталистическим отношениям. Это одна черта раннего социализма.
Другая черта раннего социализма заключалась в следующем. В связи с тем, что социалистическая революция победила в одной стране, окруженной врагами намного ее превосходящими, и в условиях надвигавшейся Второй мировой войны, строительство социализма должно было происходить в предельно сжатые сроки, в спешном порядке, с отвоеванием для социализма максимума «жизненного пространства».
Поэтому, несмотря на то, что производительные силы не были готовы к всеохватывающему и полному обобществлению, такое обобществление попытались осуществить. На это толкала главным образом, но не только, жесточайшая внешняя необходимость. Упрекать в том никого нельзя! Но забегание вперед должно было сказаться и действительно сказалось».
Ранний социализм либо находит пути прогрессивного разрешения этого противоречия, либо проявляет колебания и нерешительность, отступает от его разрешения, что приводит к подрыву достижений революции, к постепенному укреплению тенденций к реставрации и даже контрреволюции. Что и случилось.
Приведу тут еще слова Александра Владимировича Харламенко, который пишет об этом же:
«От характера руководства объективно начинало зависеть гораздо больше, чем когда-либо в «предыстории человечества» с присущей ей стихийной реализацией законов развития. Оборотной стороной той же тенденции была возможность организованного демонтажа системы сверху.
Прежде всего, из этого объективного обстоятельства, а не только из патерналистских традиций крестьянской общины и царизма, проистекали ещё два следствия. С одной стороны, немыслимая при капитализме степень доверия к руководству, пока на обыденный взгляд «все идёт неплохо»; с другой – готовность при серьезной неудаче делать виноватым именно руководство, поверив на слово ренегатам и демагогам, как ни смешно, из его же среды». (Полностью читать здесь).
В завершение еще цитата из выступлений Виктора Алексеевича Вазюлина:
«В истории человечества при переходе от одной крупной стадии развития временные откаты истории назад не случайность, а закономерность. Следовательно, сам по себе факт буржуазной контрреволюции не доказывает, что социализм потерпел поражение раз и навсегда.
Более того, история человечества — не в силу предопределения, а вследствие естественноисторических причин — имеет общий, закономерный, спиралевидный ход развития, на основе учёта которого мы можем с уверенностью сказать, что, если человечество не хочет погибнуть (самоистребить себя либо военным путём, либо мирным путем самоудушения отрицательными последствиями своего взаимодействия с природой), оно придёт к коммунизму. Третьего не дано!»