Походница
К поездкам и походам наша собачка привыкшая. Главное, перед поездкой на машине ее не кормить. А то всякое бывало. Случалось, что и укачивало. Особенно в первую поездку. Ей было полгода отроду, и молодой организм тяжело переносил тяготы дороги.
Но время шло, девочка наша подрастала, крепчала. И сейчас ее уже ни чем не испугать. Не сказать, что путешествия в машине ей нравятся, но оставаться одной еще печальнее. Поэтому с тоской во взоре она лезет на свое место.
Но еще больше она не любит катамаран. Мы каждый год отправляемся в плавание на надувном парусном катамаране бороздить шхеры Ладожского озера. В автомобиле хотя бы пол твердый под ногами. Там же под лапами зыбко и не надежно. приходится ее уговаривать и чуть ли не затаскивать во внутрь. Внутри каюты она уже старается поскорее улечься, но переживания вынуждают часто подпрыгивать и осматривать окружающую действительность. При этом на борту размером 2*2м нас семь человек. В таких стесненных условиях стоячая собака мешается. Но за прошедшие годы мы научились договариваться.
От собаки на борту есть и практическая польза. В холодную погоду под ее теплым телом приятно греть ноги. Дело в том, что выходить на воду в обуви мы не любим, а на Ладоге и летом случаются ощутимые холода. В тут и нужен мохнатый, теплый друг.
В этом году жутких холод случился, когда мы только выдвинулись в поход. Весь день шли ливни, и из-за это пришлось отложить спуск на воду до вечера. А от запланированного маршрута нам в силу определенных причин отказываться не хотелось, и предстоял долгий ночной переход. Ветер дул попутный и сильный. Он надувал паруса и мчал нас вперед, но при этом выдувал все тепло из обездвиженных членов команды. При этом все мы были босые, и добраться до носков не было никакой возможности.
Какое счастье, что у нас на борту есть живая печка. мы все запихнули под большую собаку ноги и задремали. Но глупышке все время казалось, что ее просто-напросто пинают и пихают, тогда она поднималась на лапы и смотрела на нас с упреком. После очередного раза я угостила ее вкусняшкой, потрепала за плюшевым ушком и попросила погреть мне ноги. Собака внимательно посмотрела на меня черными азиатскими глазами и легла, положив тяжелую, мягкую морду мне на ноги. И больше до самого конца перехода она не вставала.
Даже не знаю, что в ту ночь случилось между мной и нашей собакой, но с того раза между нами будто установилась особая близость. Собака стала мне больше, нежели прежде, радоваться. Это удивительно. Теплота не только меховая, но и духовная. Она стала мне как еще одна дочь.