Я — актриса, у которой за плечами десятки ролей, но мне комфортнее в тишине, чем в студии ток-шоу. Слава приходит и уходит, а дома должны оставаться свет и порядок.
Мне повезло увидеть обе стороны — вспышки камер и тихие вечера, когда слышно, как дети поют гаммы или спорят из-за карандашей.
И я всё чаще думаю, что моя настоящая премьера случилась не на красной дорожке, а в тот день, когда мы с мужем поставили подписи без лишних свидетелей.
До этого был путь — длинный, профессиональный, упрямый, иногда шумный, но внутри я всегда выбирала тишину и работу.
Я выросла в Архангельске, в семье, где театр и музыка были не декорацией, а воздухом. Папа, Виктор Панов, — режиссёр, основатель и многолетний худрук Архангельского молодёжного театра; в 2024-м он отмечал 85-летие, а про его служение театру там говорят просто: «больше полувека».
Маму воспитала музыка, сестра тоже служит сцене — у нас это естественно, как чай по утрам. Из такого дома ты выходишь не за славой, а за профессией.
Поступать на актрису я шла осознанно — и оказалась в Школе-студии МХАТ на курсе Олега Ефремова. После выпуска меня принял МХТ имени Чехова, и это были годы, когда сцена стала домом и школой сразу.
На сцене МХТ я научилась главному: слушать партнёра и быть честной перед зрителем, даже если сцена «маленькая», а роль — «скромная».
Сериал, который поменял траекторию жизни
В кино я вошла постепенно, но страна узнала меня быстро — после «Границы. Таёжного романа». Моя Галина — не мягкая «ждущая жена», а женщина с нервом и умом, которая вытаскивает мужа из долгового болота, играя на грани.
Проект получил Государственную премию РФ, а для меня эта работа стала взрослым разговором с зрителем: когда тебе верят не потому, что «красивая», а потому, что правда.
Много лет спустя я ещё раз почувствовала этот толчок, сыграв в «Шифре» — истории четырёх женщин, которым доверяли судьбы и тайны; там меня отметили как «лучшую актрису сериала» по результатам народного голосования на «Виват, кино России!».
Но любой гонорар зрительского доверия надо постоянно подтверждать.
Я не гонялась за славой — я работала
Я из тех, кто выходит на площадку как на работу, а не на праздник. Может быть, поэтому у меня так много разных героинь: фермерши и мэры, домохозяйки и заведующие отделениями, адвокаты и следователи.
В каждом образе — чужая логика и свой темп. Меня держит именно эта перемена оптики. И всё же в жизни есть вещи, которые не сыграешь — их надо прожить. Одна из них — любовь.
Он был женат, когда я его встретила
Мы впервые по-настоящему «увидели» друг друга на «Бое с тенью 2: Реванш» в 2007-м. Антон Мегердичев тогда впервые ставил полнометражный фильм как режиссёр. На предпоказе я ловила себя на уважении: точная режиссура без лишних жестов.
У каждого из нас была своя жизнь: он — женатый, я — погружённая в работу. Наши разговоры оставались в пределах площадки, и роман не начался — тогда ещё нет.
Сегодня мне легко об этом говорить, потому что правда проста: я берегу чужую боль и свою приватность. Но и скрывать нечего — да, когда мы познакомились близко, он был женат, а вместе мы стали тогда, когда это уже не разрушало ничью семью.
А говорить будут всегда. Но далеко не всегда на это стоит тратить своё внимание и нервы.
Мы не устраивали громких признаний, не давали интервью на двоих. Я вообще человек закрытый. Наши решения — только наши. В 2012-м мы расписались тихо, по-семейному: несколько близких людей, без вспышек.
Всё, как нам нужно. Разные издания потом писали про «секретную церемонию» — возможно, так оно и выглядело со стороны: мы действительно не делали шоу из личного. Для меня в этой истории важнее другое — ощущение дома, которое пришло сразу.
В том же году родилась наша старшая дочь Марианна. Забавно вспоминать, но в «Метро», у Антона, я снималась уже беременной: зрителю кажется, что героиня в ледяной воде, а реальность — гидрокостюм, дублёры, отработанная безопасность.
В 2016-м появилась Лидия — имя я любила давно, ещё и в честь моей бабушки. Эти даты я храню как бусины: не для прессы, а для памяти. Спустя еще несколько лет свет увидела наша вторая дочка — Марианна.
Антон — тот редкий человек, с которым мне спокойно спорить. Он может часами искать точность кадра, а я — интонации. В этом смысле мы очень «профессиональная» семья, где камера и сцена — не конкуренты дому, а часть нашего языка.
Но есть правила: дома — дом. И когда я слышу, как он спорит о монтаже, а девочки просят включить им «тот самый» вальс, я понимаю, что мы всё сделали правильно.
Что даёт материнство?
Материнство меняет шкалу ценностей. Ты перестаёшь мерить успех количеством съёмочных дней. Я научилась говорить «нет» там, где раньше говорила «да», и «да» — там, где боялась не успеть.
Дети знают: у мамы есть работа, и всё равно скучают — это, наверное, и есть честная цена любимого дела. Мы проговариваем это дома вслух: работа не отнимает меня у семьи, она делает меня собой — чтобы было, кому возвращаться.
Я мало рассказываю о личном и не собираюсь ничего доказывать. Любовь — это то, что живёт в повседневности: в завязанных шнурках, собранных в школу тетрадях, в повторах по сольфеджио, в том, как мы вместе ищем новые спектакли для «наших» выходных.
И если кому-то нужна «красивая легенда» про актрису, которая умыкнула режиссёра, — проходите мимо. У меня другая повесть: мы встретились, подождали, когда можно будет быть честными, тайно расписались и живём вместе уже много лет.
Профессия остаётся профессией
Я никогда не делила роли на «высокие» и «низкие». Любая роль требует честности. Возможно, поэтому мне комфортно и в мелодраме, и в детективе, и в исторической саге.
«Шифр» — пример того, как «женская» история может оказаться очень неженской по внутреннему нерву; признание зрителей там по-настоящему греет.
А «Граница» когда-то научила меня держать удар популярности — и помнить, что за тёплыми словами всегда должна стоять работа.
Что впереди
В работе я люблю долгие дистанции. Меня по-прежнему тянет в большие истории, где на судьбах людей видна эпоха. Исторический сериал «Порода» — как раз из таких: семейная сага на столетие, где важно удержать человеческое в огромном полотне.
И ещё один проект, к которому зритель сейчас только начинает присматриваться, — «Самое безопасное место» Таисии Игуменцевой: тяжёлая, честная тема про подростков и закрытое учреждение, но рассказанная с женской внимательностью к боли и надежде. Эти миры разные, но в обоих мне есть что сказать.
Я говорю редко, но если уж говорить — то так: мой главный выбор сделан. Я не гонялась за славой. Я встретила мужчину, когда он ещё был несвободен, и мы сумели дождаться своей честной точки.
Этот текст - художественная стилизация под интервью, основанная на открытых интервью, биографических материалах и известных фактах про героя.
Если вам понравился данный формат, прошу поддержать 👍