от VictoryCon
«Я вам вверяю смело жизнь свою,
Теперь над ней вы властвовать извольте…»
«Уж сколько их упало в эту бездну, разверстую вдали…» Наверняка Марина Цветаева задумывалась над тем, насколько быстротечна и хрупка человеческая жизнь, и многим ли из миллионов и миллионов суждено пронестись по смутному небосклону времени ярчайшей кометой. Вспыхнуть слепящим пламенем и яростно сгореть, навсегда оставив в памяти потомков неизгладимый, незабываемый след…
Ну, а если горело пламя чьей-то великой души столетия и столетия назад, то судьба этого человека и вовсе была похожа на древнюю легенду, как остов старинного корабля, обрастая ракушками домыслов и мифов.
Май подарил миру такую легенду – ровно 760 лет тому назад. О жизни Данте Алигьери известно мало и много – но на грани преданий, фантазий, баек.
Причем, эти самые байки сопутствовали уже его появлению на свет. Согласно семейному преданию, предки Данте происходили из римского рода Элизеев, участвовавших в основании Флоренции. Каччагвида, прапрадед Данте, был бравым крестоносцем при Конраде III, за что удостоился посвящения им в рыцари и погиб в бою с мусульманами. Упомянутый Каччагвида был женат на даме из ломбардской семьи Альдигьери да Фонтана. Однако с течением лет имя «Альдигьери» трансформировалось в «Алигьери»; так и был назван один из сыновей Каччагвиды. Беллинчоне, дед Данте, по натуре был смутьяном, не прошел мимо борьбы гвельфов и гибеллинов, за что и был изгнан из Флоренции. Но Политика – дама непостоянная: и дед вернулся обратно к сыну – отцу Данте, обладавшему, видимо, более мирным нравом и в игры сильных не лезущим.
Точная дата рождения Данте неизвестна – насчет мая поверим столь авторитетному источнику как Джованни Бокаччо, автору знаменитого «Декамерона» и современнику Данте. Да и сам Данте в своей знаменитой «Божественной комедии» — будем надеяться не под влиянием творческого вдохновения или незнания — сообщал о себе, что родился под знаком Близнецов. Ну, а крещён был 25 марта 1266 года под именем Дуранте – и это факт: с церковными обрядами тогда не шутили.
Были ли его детские и юношеские годы счастливыми, мирно и беззаботно протекавшими рядом с ласковой, внимательной и любящей семьей, насыщенными познанием дивных тайн прекрасного мира – мы не знаем. Несомненно одно – он получил блестящее образование, обширные познания как в античной, так и в средневековой литературе, в естественных науках, был знаком даже с еретическими учениями того времени: но это мы могли бы сказать и без научных изысканий и обращений к трепетным литературоведам. Его сочинения говорят об этом лучше ученых.
Доподлинно известно только, что первым наставником Данте был известный в то время поэт и учёный Брунетто Латини, составивший во Франции знаменитую обширную энциклопедию знаний «Le Trésor», в которой Брунетто дал обзор знаний своего времени о Боге, природе, об истории древнего и нового времени, об искусстве, а также наставления для управления домом и государством. Какой почтенный вуз стал для Данте alma mater, неизвестно, предполагается только, что в 1286—1287 годах он жил несколько месяцев в Болонье. Исследователи допускают, что наиболее вероятной причиной его пребывания в этом городе могло быть обучение в старейшем университете западного мира. Есть нюанс: первые известные издания университетских уставов датируются 1317 годом, но процветающая юридическая школа уже существовала с XI века. Так что все может быть… Или не быть.
Видимо, где-то в это же время он, молодой, вдохновенный юноша, нашел родственную душу — поэта, перенявшего любовь к философии от своего отца, Гвидо Кавальканти из влиятельного рода Кавальканти, до появления новой звезды на творческом небосклоне считавшегося главой флорентийских поэтов, продолжателем философски-мистического любовного жанра. Впоследствии Гвидо обрел свое место – и бессмертие на страницах «Божественной комедии» и «Декамерона» Бокаччо.
В 35 лет Данте — приор, глава цеха — торгово-ремесленной корпорации, один из членов коллегии семи приоров Флоренции. А через два года он, сторонник белых гвельфов, выступающих за ограничение власти императора Священной Римской империи в Италии и усиление влияния папы римского, был изгнан из прекрасной Флоренции. Он никогда больше не увидел своего родного города…
Вот, собственно, и все…
Есть ли сейчас дело кому-то до яростного противостояния гвельфов и гибеллинов, ломающего судьбы, кроме дотошных историков и любителей политических игр глубокой древности? Данте остался в памяти совсем не поэтому.
Даже в изгнании он был сыном прекраснейшего города Италии – вдохновенным творцом, глубоким философом, окрыленным поэтом. Годы изгнания были для него годами скитаний, след которых на протяжении лет теряется. На первых порах он нашёл приют у властителя Вероны, Бартоломео делла Скала; но веронец потерпел поражение, и Данте, бесприютный странник вновь отправился в путь. 1308 год застает его в Париже, Данте блистает на публичных диспутах, обычных для университетов того времени.
Именно в Париже воскресает надежда на возвращение в любимую Флоренцию: император Генрих VII собирается в Италию. И Данте мчится вслед за ним: его «Послание к народам и правителям Италии» полно прекрасных надежд и восторгов. Но император внезапно умирает. А наместник короля Роберта во Флоренции подтверждает декрет изгнания в отношении Данте Алигьери, его сыновей и многих других, осуждая их на казнь в случае, если они попадутся в руки флорентийцев.
Гвидо да Полента, синьор Равенны и гвельф не оставил приверженца своей партии без крова и покровительства: обласканный его милостями Данте обрел в Равенне дом, но не покой. Да, собственно, покоя и не искала его неугомонная, живая душа: летом 1321 года он, как посол правителя Равенны, отправился в Венецию для заключения мира с республикой Святого Марка. По дороге назад Данте заболел малярией и умер в Равенне в ночь с 13 на 14 сентября 1321 года. Теперь уже освобожденная его душа отправилась в новое бесконечное странствие по мирам, нам неведомым, и, наверное, где-то на одной из запутанных тропинок она — таки встретилась с душой Вергилия. Им было о чем поговорить…
Данте был похоронен в Равенне. В 1519 году по предложению Микеланджело папа римский Лев X согласился на перенесение праха Данте во Флоренцию, но когда гроб привезли в город — он оказался пустым, а в базилике Санта-Кроче над пустой могилой был устроен кенотаф, сохранившийся до наших дней…
Кстати, занятный факт: впоследствии флорентийские власти пожалели о своём решении. Правда — лишь в 2008 году. Городской муниципалитет задумался о реабилитации Данте, однако далеко не все поддержали мнение большинства. Некоторые чиновники высказались против, так аргументировав свою позицию: «Если бы его казнили, мы что, просили бы о его воскрешении?» Тем не менее, постановлением большинства поэта всё-таки решено было реабилитировать. Потомка Данте, графа Пьералвизе Серего Алигьери такой подход попросту шокировал…
Однако, вернемся в то самое детство великого поэта, о котором нам известно так мало. Но один- единственный факт не только необыкновенно впечатляет, он, по сути, до сих пор служит для преданных последователей Эвтерпы, музы поэзии неиссякаемым источником вдохновения. В 1274 году девятилетний Данте залюбовался на майском празднике девочкой восьми лет, дочерью соседа, Беатриче Портинари. Детское впечатление, еще незрелые, не оформившиеся чувства, которым пока нет названия, нередко бывают самыми сильными и верными: когда девять лет спустя он увидел её снова, уже замужней женщиной, то понял, что Беатриче стала единственной любовью всей его жизни, Прекрасной дамой его нежного сердца, а для нас, грядущих поколений — символом любви: как Лаура, Изольда, Джульетта….
…Она шла по улице, одетая в белое, в сопровождении двух пожилых женщин. Она поздоровалась с ним, что наполнило его невероятной радостью, Данте вернулся в свою комнату и увидел сон, который станет темой первого сонета «Новой жизни»…
Беатриче Портинари умерла в возрасте 24 лет, но осталась вечно молодой и прекрасной – Данте подарил ей нечто бесценное – бессмертие….
Нет, он не был монахом и вступил в один из деловых браков по политическому расчёту, какие в то время были приняты: Данте женился на Джемме Донати, обрел троих детей: Пьетро, Якопо и Антония, которые, так же как и жена, не разделили участи вечного изгнанника. Они остались с матерью во Флоренции. Джемма не была ни словом, в отличии от Беатриче, упомянута в «Божественной комедии», а в последние годы жизни Данте, когда вокруг него собрались его сыновья, Якопо и Пьетро, поэты, только Джемма жила вдали от всей семьи. Не было ей места в его жизни, там царила Беатриче.
Любовь к ней, пусть идеализированная получала для него таинственный смысл, наполняя им каждое произведение. Биографы Данте пишут: «История любви поэта очень проста. Все события — самые незначительные. Беатриче проходит мимо него по улице и кланяется ему; он встречает её неожиданно на свадебном торжестве и приходит в такое неописуемое волнение и смущение, что присутствующие, и даже сама Беатриче, трунят над ним, и друг его должен увести его оттуда. Одна из подруг Беатриче умирает, и Данте сочиняет по этому поводу два сонета; он слышит от других женщин, как сильно Беатриче горюет о смерти отца… Вот каковы события; но для такого высокого культа, для такой любви, на которую было способно чуткое сердце гениального поэта, это целая внутренняя повесть, трогательная по своей чистоте, искренности и глубокой религиозности…»
Через два года после кончины Беатриче любовь к ней все так же питает источник вдохновения великого поэта: на свет появляется сборник сонетов, канцона и пространного прозаического рассказа-комментария о любви, символично названный «Новая жизнь», большинство стихов в книге — о ней, «добрейшей» и «благословенной», «молодой сестре ангелов».
В «Новой жизни» нет фактов, нет истории любви, есть только трепетные ощущения, ведь каждая встреча с Беатриче, её улыбка — все получает божественное значение. Позднее книгу назовут первой автобиографией в истории литературы.
Данте странствует, пишет… живет. В 1308 году он начинает великий замысел, подаривший бессмертие уже ему самому, гениальную задумку, воплощение которой растянулось на долгих 14 лет и было завершено уже незадолго до смерти автора. Сам Данте назвал свое творение просто – «Комедией», опираясь на средневековую терминологию, где комедия — это «всякое поэтическое произведение среднего стиля с устрашающим началом и благополучным концом, написанное на народном языке». «Божественной» её окрестил позже автор «Декамерона» Джованни Боккаччо, придя в восхищение от прочитанного.
Сюжет ее за 700 лет стал общеизвестен: к заплутавшему в чащобе своих грехов 35-летнему поэту является Вергилий и через воронку Ада и гору Чистилища, где мучаются и томятся в ожидании конца света и стародавние знаменитые грешники, и политические противники самого Данте, выводит его в Рай, где в мистической Розе Эмпирея его поджидает очищенная от всего земного Беатриче.
Законченные отрывки из его поэмы тут же становились известными. Их распевала вся Италия. Торговки, завидев идущего поэта, шептались, какой он чёрный — видимо, в аду обгорел… Ходило множество историй про то, как Данте негодовал, когда при нем кто-нибудь позволял себе коверкать строчки из его «Комедии». Однажды он набросился за это на кузнеца и выбросил из мастерской все его инструменты, возмущённо объяснив, что если тот не хочет, чтобы поэт портил его вещи, пусть не портит его труд. Ну, такие истории отнесем на счет баек, ведь доподлинно неизвестно даже, в какие годы он писал три части своей комедии: «Ад», «Чистилище» и «Рай». По поводу последней части, кстати, даже существует легенда, что ее финальные главы были написаны поэтом незадолго до смерти и хорошо спрятаны. Так, что наследники вовсе не знали, окончил ли поэму их отец. Безуспешные поиски рукописи облегчил… сам Данте: он явился во сне сыну Якопо и сообщил, где лежит манускрипт.
По мнению ученых «Божественная комедия» была, есть и остается самым великим произведением итальянской литературы: с этим, конечно, можно поспорить, но в любом случае значение этого сочинения трудно переоценить.
Во-первых, в «Комедии» Данте заложил основы современного итальянского языка. Отважно пренебрегши существующими на то момент правилами игры в литературном мире, Данте написал серьезное произведение – но не на латыни, а на живом тосканском диалекте, который использовали в повседневной речи жители его краев.
Во-вторых, «Божественная комедия», по сути, явилась квинтэссенцией наследия Средневековья. Данте создает произведение, которые вбирает все достижения своего времени, подводя при этом некоторую черту под ними. Он как бы чертит символическую границу между Средневековьем и грядущим Возрождением.
И, наконец, быть может, «Комедия» стала величайшей повестью о любви — Беатриче, главная и сильнейшая любовь Данте заняла в ней полагающееся ей место и стала прообразом Прекрасной Дамы на многие века вперед.
Ну, и не забудем, так сказать, «побочный эффект», который оказала поэма на вдохновленных ею художников, в свою очередь создавших великие бессмертные произведения: и это — Сандро Боттичелли, Сальвадор Дали, Уильям Блейк, Поль Густав Доре!
Величие Данте сказывается в способности творчески почувствовать органическое единство мира: «все во мне — и я во всем». В его произведении нет ничего случайного и ненужного. Космография, астрономия, математика, система мира Птолемея тесно сплетены у Данте с душевными порывами, с сердечными тайнами и самыми сокровенными мыслями. Пожалуй, так высоко творческая мысль еще не поднималась, и, откровенно говоря, не взлетает и сейчас… Пожалуй, никогда еще человек не странствовал так свободно по Аду, Чистилищу и Раю, донося до читателя божественную суть своего путешествия.
Так, Данил Андреев характеризовал поэму в «Розе мира»:
«Насколько мне известно (возможно, впрочем, что я ошибаюсь), из современных европейских писателей этому (то есть свободным странствиям эфирного тела по слоям восходящих и нисходящих миров) был причастен один только Данте…»
… С течением времени шансы узнать о Данте что-либо достоверное тают. Следующие поколения, наверное, столкнутся с чистым мифом, вроде сказаний о короле Артуре и его рыцарях.
Но так ли это важно, если через смутную бездну отгоревших лет, через развеявшийся по ветру пепел павших царств, канувших в небытие народов, до нас доносится страстный и нежный голос человека, который видел Бога:
«Не сложно сердце нежное разбить.
И лгать ему не сложно, в самом деле,
И умереть не страшно на дуэли,
И продолжать предавшую любить
И там, где время замерло почти,
Где яркая звезда не угасает…
Меня судьба сия не ужасает,
Стрелой своей, Амур, в меня мечи!
Пусть этот злейший в мире весельчак
Бьёт в сердце, словно в скорлупу ореха,
Пусть у меня в глазах от боли мрак,
Кричать от боли мне нельзя никак,
Как, впрочем, и нельзя кричать от смеха —
Мадонна спит, укутавшись в шелка…»
Елена Шарова