– Я хочу развестись! – заявил Клим, как-то заехав к тёще – Вы не обижайтесь, Ида Львовна, но мочи моей больше нет терпеть эти скандалы. Я даже представить не мог, что жизнь с Аллой будет такой невыносимой.
Я очень уважаю вас и ценю, не хочу обидеть, поэтому и решил вначале с вами объясниться. Алла пока не знает, она в очередной раз закатила сцену ни о чём и теперь обижена на весь белый свет.
– Это в её стиле! – ответила она, – Ничего нового. Спасибо за то, что со мной советуешься. И я тебя, наверное, удивлю, но не стану отговаривать. Как ещё терпения у тебя хватило столько времени жить в вечном стрессе.
Три года - большой срок для такого брака, в котором нет мира, понимания, хотя бы просто уважения. Я и сама иногда готова развестись со своей доченькой, чтобы немного отдохнуть, только это невозможно.
Да и семейные узы никуда не денешь, ведь родная кровиночка. Порой так сердита, но ведь и люблю её, так что это мой крест, мне его и нести. А тебе-то за что мучаться?!
Ты молодой, вон какой видный, любая будет рада твоему вниманию. И ты заслуживаешь спокойной жизни, счастливой семьи, деток. Так что я не в обиде, ты не подумай.
Жалко, конечно, терять такого зятя: уважительного, внимательного, доброго, щедрого. Сколько ты заботился обо мне, родные дети так не заботятся. И человек ты хороший, и собеседник интересный. Теперь и поговорить-то мне не с кем будет.
– Отчего же не с кем?! – удивился Клим, – Я ведь не с вами, а с Аллой расстаюсь. А мы, я надеюсь, сохраним хорошие отношения. Мама моя никогда так не заботилась обо мне, как вы, теперь и вовсе уехала далеко, и мы не общаемся почти.
А вы для меня близкий по духу человек, можно сказать, родной. Мне приятно вас опекать и вообще принимать участие в вашей жизни. Это не в тягость мне и вполне по силам. И за Аллой помогу присмотреть. Ну как, договорились?!
– Спасибо, сынок! Я буду только рада. О ней не заботься. Это у неё характер дурной, а вообще-то она с головой дружит, не пропадёт. Может, поймёт что-то и с другим человеком уже не станет себя так вести.
А может, ей просто не такой мягкий и податливый мужчина попадётся, как ты, который поставит на место мою вертихвостку и уймёт её гонор. Сама напрашивается на такое отношение, вот и получит отпор когда-нибудь.
– Я просто в ней души не чаял, – вздохнул Клим, – а, наверное, всё должно быть в меру. Любовь через край оказалась ей в тягость, при том, что сама она никаких чувств не испытывала. Тут уж ничего не поделаешь.
Узнав о намерении мужа развестись, Алла закатила привычную истерику, но как-то быстро остыла и чересчур легко согласилась в итоге. Казалось, она и сама испытала облегчение от такого исхода.
Этому поспособствовало ещё то обстоятельство, что Клим благородно переписал на неё квартиру и даже оставил на счету некоторую приятную сумму на первое время.
В результате обиженных не осталось, поэтому отношения не были испорчены. Алла даже стала снисходительнее и уже разговаривала с бывшим мужем не прежним озлобленным тоном, а достаточно мирно.
Правда, тот больше не стремился к общению с ней и скоро самоустранился из её жизни, хотя благодаря Иде Львовне был в курсе всех происходящих событий.
От неё узнал, что Алла теперь наслаждается вниманием многочисленных поклонников, правда, до замужества дело никак не доходит. Судя по словам дочери, у неё и нет пока такого желания, так как она слишком дорожит своей свободой.
Клим в это время реабилитировался, словно после тяжёлой продолжительной болезни. – А что вы хотите, – пояснял он бывшей тёще, – несчастная любовь и есть болезнь, ведь ещё сильней травмирует душу, чем самая злая лихорадка треплет тело.
Поэтому я сейчас свободен и наслаждаюсь одиночеством. Вот только с вами и могу разговаривать на разные темы, восстанавливая утраченное равновесие. Спасибо, что даёте возможность выговориться и облегчить душу.
Он регулярно навещал женщину, каждый раз принося объёмистые сумки с продуктами, оставлял деньги на лекарства, иногда приглашал в театр. Ида Львовна не могла нахвалиться своим несостоявшимся зятем.
Алла ревниво выслушивала её рассказы, недовольно выгибая бровь дугой. – Лучше бы мне подкинул деньжат, если лишние, – капризно отвечала она, – мне-то они нужней.
– Ты своё счастье профукала! – одёргивала её мать, – А потом сама ведь не безрукая, можешь о себе позаботиться. Не по танцулькам бегай, учись лучше, хоть на карьере скажется твоё усердие.
Благодарна должна быть за то, что обо мне есть кому позаботиться. Твои обязанности на себя добровольно переложил Клим. От тебя никогда такой заботы не видывала. Чужой человек для меня роднее стал, чем ты, попрыгунья - стрекоза.
– Отстань, вечно ты меня учишь! – сердилась Алла, – Много ли тебе надо, а я молодая, у меня потребностей больше. Если бы не я, ничего бы ты не получила. Это из любви ко мне он тебе помогает, спасибо скажи!
– Эх ты, свистушка, и как только у тебя язык-то поворачивается, такое говорить. Себя выгораживаешь, а доброго человека порочишь. Ни в ком ничего хорошего не видишь, никого не любишь, кроме себя!
– Ну и пусть! – не осталась Алла в долгу, – Зато меня все любят!
Продолжение здесь