15. ЦВЕТОЧЕК
«Силовой отсек!» – сказал Саф, выйдя из навигационного отсека в малый коридор. На полу просветлела дорожка, указавшая Сафу обратный путь через наклонный коридор, через основной коридор, мимо его каюты и дальше на противоположную стену к светящейся рамкой двери.
Проходя мимо своей каюты, он с удовлетворением еще раз полюбовался своими надписями, которые резко выделялись на фоне коридора и теперь видны ещё издали.
Он почувствовал, что проходит мимо столовой, ведь его способность самостоятельно ориентироваться внутри интерьера корабля усиливалась.
«А какой в этом прок, если существует поисковая система?» – вдруг сам себе задал вопрос Саф.
Вообще его ощущения за последние несколько дней стали несколько иными, они стали более яркими и более отчётливыми, Саф начинал чувствовать и ощущать то, что раньше не мог. Его внутренняя сущность как бы рождалась заново без былых запретов, наставлений, указаний и направлений. С одной стороны, у него имелся достаточный жизненный опыт, а с другой стороны этот опыт являлся следствием чужой, не его собственной воли. Он начинал жить самостоятельно словно ребенок, внезапно оказавшийся без опеки старших.
Подойдя к высвеченной рамкой двери, Саф открыл её и прошёл в длинный прямой коридор, который шел через весь корабль в заднюю его часть. Коридор оканчивался дверью, за которой находился силовой отсек – самый большой отсек корабля, занимающий всю заднюю часть.
Саф вошел в отсек, и свет плавно включился отовсюду. Отсек представлял собой огромное внутреннее пространство полого цилиндра с плоским дном и куполообразной полусферической крышей. Этой полусферой оканчивался весь корабль. Снаружи на этой полусфере в оси корпуса корабля находилось огромное сопло движителя разгона и торможения.
Стоя на боковой стенке цилиндрического отсека около закрывшейся входной двери, Саф осматривал его. Стена, в которой находилась входная дверь, являлась огромным круглым дном этого гигантского отсека. Посередине плоского белого круга было отверстие осевой трубы, идущей через весь корабль. К этому отверстию вели три радиальные лестницы. Из центра купола почти до середины пространства отсека шло продолжение огромного сопла в виде гигантского белого яйца, тупым концом обращенное ко дну с отверстием. Это реактор с движителем. От боковой поверхности этого движителя до стенки отсека отходили три толстые круглые колонны. Колонны располагались равномерно по окружности отсека, и вся эта конструкция теперь совершенно внезапно напоминала Сафу белый цветок, который он встречал в детстве в долине у Великой Горы.
Такие маленькие цветочеки имели толстенькую серединку и три тоненьких лепесточка, которые скорее были тонюсенькими палочками ослепительно белого цвета в лучах солнца. Цветочеки, в изобилии ростущие в долине вдоль реки, стояли на тоненьких голубых стебельках с тремя голубыми тоненькими и длинными листиками, и Саф непроизвольно принялся вспоминать ту долину.
Он помнил, как их, воспитанников детской резервации водили туда воспитатели на занятия по ботанике. Все изучали деревья, кустарники, а маленький Саф украдкой посматривал на поля этих прелестных цветочков. Он не знал, почему это делает, но ему очень хотелось на них смотреть. Малыш просто не понимал, что эти крошечные беленькие цветочки ему нравятся и вызывают у него желание любоваться. Когда все воспитанникм уходили обратно в резервацию, маленький Саф не в силах был удержаться, огляделся по сторонам, незаметно сорвал один такой цветочек и спрятал в складках своей одежды.
Сейчас, находясь а силовом отсеке, он припомнил, что очень боялся, если у него обнаружат этот цветочек, ведь не смог бы объяснить, зачем его сорвал и забрал с собой. Объяснение, что ему так захотелось, вызвало бы у воспитателей крайнее недовольство.
«Все действия человека должны иметь абсолютно понятные и правильные мотивы, – учили воспитатели детей, – спонтанные действия – есть проявление эмоций, которые есть источник страданий и бедствий человечества».
«Какая польза человечеству от этого цветочка, сорванного мной? – думал тогда маленький Саф. – Наверное, никакой. Но я очень хочу ещё раз на него посмотреть. Что в этом плохого? Я же не смогу этим навредить человечеству».
Саф не мог знать тогда, что один человек заметил, как он сорвал цветочек и спрятал его в складках свего одеяния. Им был тот самый старик.
Когда тем вечером все дети ложились спать, маленький Саф уже в кровати вытащил спрятанный им цветочек. Сейчас, стоя в силовом отсеке, Саф отчетливо вспомнил то ощущение, которое у него возникло, когда он вытащил тот цветочек, оставшись наедине. В руке маленький Саф теперь держал малюсенький смятый тёмно-синий стебелёк с жухлыми листиками. Сам цветок серо-грязного оттенка, а три лепесточка, которые днём порадовали воспитанника ослепительно-белым видом, теперь свисали чёрными ниточками. Цветочек безжизненно лежал на ладони Сафа. Его сердце больно сжалось, в горле загорчило, и малыш заплакал. Он понимал, что такого делать нельзя, но не мог усмирить эту свою эмоцию. Ему было очень жалко цветочек, и он ругал себя за то, что сорвал его. Малыш плакал тихо, чтобы никто не заметил. Постепенно ему стало легче, и он уснул, зажав в кулачке погибший цветочек.
Поведение маленького Сафа никто и не заметил, кроме следившего за ним старика. Тот видел, как малыш, не справившись с чувствами, заплакал.
Вспомнив подробно эпизод из детства, Саф ещё раз посмотрел на огромный движитель, будто на тот цветочек. У него опять защемило сердце от воспоминаний. Эти события произошли за несколько десятков дней до атаки южан. Однако Саф помнил лишь, что его цветочек был раньше страшной атаки самолётов, а сколько прошло времени, уже стёрлось из его памяти.
16. РЕАКТОР
Снова тряхнув головой, Саф вернул себя в реальность. Уверенным шагом он подошёл к ближайшей колонне и открыл имеющуюся там дверь. За дверью оказалась круглая платформа с белым креслом посередине, а полое пространство колонны осветилось белым светом. Он сел в кресло лицом к двери, и пристегнулся двумя специальными ремнями. Дверь закрылась, и кресло начало движение вверх по колонне. Он ехал в кресле всё выше и выше и чувствовал, как уменьшается тяготение. Наконец, он подъехал к тёмному краю колонны, и внутренне пространство реактора сразу осветилось. Точнее это было очень маленькое помещение для наблюдения за реактором и управления им.
Платформа с сидящим в кресле Сафом остановилась по середине круглого воронкообразного пульта со множеством органов управления, тремя большими мониторами и бесчисленным количеством белых и голубых светящихся точек. Над головой находился полусферический потолок, разливающий ровный белый свет. Двигаться было значительно легче из-за низкой гравитации. Саф почувствовал, как уперевшись в край пульта, начинает сам себя поднимать в кресле, но ремни надёжно удерживали его. Включив мониторы, Саф нажал на нужный рычажок, и свет потолка стал тускнеть.
Постепенно темнея, полусфера стала прозрачной и открыла внутреннее пространство огромного реактора. Саф был здесь уже неоднократно, и с каждым разом у него перехватывало дыхание всё сильнее от увиденного. Правда, в первый раз он значительно проще справился с легким налётом восторга, потому что находился ещё в едином информационном поле и с работающим индивидуальным коммуникатором. Его взору вновь предстало сердце реактора, но именно сегодня это было для него великолепнейшее зрелище.
Научные достижения в северной стране с внедрением искусственного интеллекта сильно продвинулись вперёд, особенно в вопросах получения энергии. Технология позволила превращать массу в чистую энергию. На Мэдэ было не много полезных ископаемых, и проблема добычи энергии для растущего человечества встала бы очень остро, если вовремя не нашелся способ извлечения энергии из массы. Люди, изучая своё солнце, осознали, что нашли способ выделения энергии гораздо более мощный, чем в недрах звезды. Необходимо сначала запустить реакцию, удержать первоначальный энергетический всплеск, а затем отбирать энергию, периодически подпитывая сердце реактора микроскопическими порциями вещества.
Саф смотрел не отрываясь, как по центру сферического пространства реактора, бешено вращаясь вдоль оси корабля, пылал разными цветами большой плазменный шар. Он выбрасывал разноцветные языки плазмы, которые закручивались и превращались в цветные полоски на поверхности шара. Этот шар ограничивали со всех сторон радиальные спицы, доходящие до внутренних стенок реактора. Между концами этих спиц у самого плазменного шара хаотично проскакивали молнии, придавая своим резким блеском чарующую красоту всему реактору. Саф сидел внутри пульта управления и любовался этим зрелищем. Он осознавал, что видит укрощение буйной и неуёмной энергии, которая работает на благо человечества…
«На благо человечества, – опять в полуголос озвучил свои мысли Саф и сам через паузу поправил сам себя, – на благо человека, … мне на благо».
И снова его восторг сменился грустью.
Убедившись, что все параметры в норме, и никаких дефектов в работе реактора не обнаружено, Саф нажал тот же самый рычажок, и полусфера потолка помутнела. Сердце реактора бысто пропало из вида, а потолок засветился обычным белым светом. Саф нажал другой рычаг, и кресло медленно ушло вниз. Доехав до низа, он немного посидел в кресле, адаптировавшись к возросшей гравитации, отстегнул ремни, встал и вышел в отсек. Подходя к входной двери, ещё раз взглянул на реактор снаружи, вспомнил свой детский цветочек и вышел из отсека.
17. НОЧНОЙ РАЗГОВОР
– Саф! Са-аф! – словно издалека приближался голос, выводя маленького Сафа из сна. – Саф, проснись!
Саф резко открыл глаза и попытался по привычке вскочить с кровати, но чьи-то руки удержали его за плечи. Во мраке ночи в общей спальне детской резервации маленький Саф увидел только силуэт человека, склонившегося над ним. Его охватил внезапный ужас. Замерев на мгновенье, его сердце сильно забилось.
– Не бойся, малыш, – сказал мягко и полушёпотом голос, – это я. Всё хорошо, малыш, всё хорошо!
Маленький Саф сразу узнал его по обращению «малыш». Воспитатели называли Сафа либо по имени, когда он в чем-то провинился, либо безличным «воспитанник». «Малышом» Сафа назвал только тот старик. Тогда при атаке вражеских самолётов, испуганный Саф не сразу обратил внимание на это обращение. Это было очень необычно, но маленькому Сафу понравилось такое обращение, оно нежное и приятное. Теперь этот старик снова назвал его ласково «малыш», и маленький Саф сразу успокоился. Старик сидел в изголовье кровати и смотрел на него. Он погладил его рукой по голове и сказал:
– Я хочу с тобой немного поговорить. Ты же не против поговорить со мной?
Маленький Саф от тихих слов старика, от его нежных прикосновений почувствовал непонятный для него прилив нежности к этому человеку. Он вдруг сел на кровати и обнял старика. Прильнул к нему всем маленьким телом, чувствуя непреодолимое желание заплакать. Его глаза заполнились слезами. Эти слёзы были иными, не от боли, не от испуга, не от обиды. Он чувствовал, что они ему дают облегчение и даже приятны. Старик тоже обнял малыша и погладил его по голове и по спине. От этого маленькому Саф стало совсем спокойно, и он ощутил себя в полной безопасности.
– Ну, вот и хорошо! – понял старик порыв малыша. – Я хочу тебе объяснить, что с тобой происходит. Ты неверное думаешь, что ты какой-то не такой, какой-то неправильный?
Саф прижимаясь сильнее к старику, утвердительно затряс головой.
– Ты чувствуешь какие-то необъяснимые ощущения?
Снова вместо слов утвердительный робкий кивок головой.
– Тебя учат, что надо чувствовать только правильное и чётко объяснимое?
– Да, – еле слышно произнёс Саф.
– Ты боишься спросить воспитателей о чувствах, которые не можешь объяснить?
– Да. Они говорят, что если я не могу объяснить ощущение, то оно не существует, оно ложно и неправильно, – прошептал малыш.
– Вам всем рассказывают о правильных чувствах, которые вы можете объяснить и должны ощущать? – продолжал спрашивать старик.
– Я очень стараюсь быть правильным, но иногда ощущаю какие-то чувства, которых боюсь. Что мне делать?
– Я знаю, ты хороший воспитанник. Ты не должен пугаться своих чувств, все твои чувства настоящие и правильные. Спрашиваешь, что тебе делать? Ты просто должен знать, что ты чувствуешь. Я тебе объясню. Вспомни свои ощущения, когда ты увидел те белые маленькие цветы.
– Как ты узнал? – Саф дёрнулся и отпрянул от старика. – Я же делал всё незаметно!
– Я за тобой давно слежу, малыш, – улыбнулся старик, – ты очень необычный человек, но ты этого не бойся. Быть необычным не плохо, даже, наоборот.
– А нас учат, что надо быть как все и ничем не отличаться от других, – возразил Саф.
– Ты и будь как все и не отличайся от других, только скрывай от других свои чувства.
– Это как? Как это делать? – удивлённо спросил Саф.
– Сначала я тебе объясню твои чувства, которые не можешь понять. А когда ты всё поймёшь, то научишься, скрывая эти чувства от других, жить более полной жизнью.
Маленький Саф не совсем понял, о чём сказал старик, но не стал его расспрашивать, надеясь, что, наверное, поймёт потом.
– Ты помнишь, почему сорвал цветок и спрятал его в одежде? – вернулся к теме разговора старик.
– Я сам не знаю этого, но мне тогда очень захотелось увидеть его снова. Но теперь понимаю, что это плохо, – сконфуженно сказал малыш, – я больше так не буду.
– Нет, что ты! Это очень хорошо! Ты просто ценишь прекрасное и красивое. Ты испытал чувство восторга, это естественное чувство при виде красоты. Потом ты захотел эту красоту видеть ещё и ещё.
– Как понять, что красиво, а что нет? – Саф вопросительно поднял брови.
– А вот это человек понимает непроизвольно, несознательно. Это невозможно так просто объяснить, но ты сразу понимаешь, когда тебе что-то начинает нравиться. Тебе же понравился этот цветок?
– Но ведь это неправильно, нас учат, что нравиться может только то, что нравиться всем, – опять возразил Саф, – значит, если этот цветочек мне понравился одному, то это неправильно, и я поступил плохо.
– Пусть то, что тебе нравиться одному останется только при тебе. А ты от этого будешь получать удовольствие.
– Удовольствие?! – Саф почти вскрикнул, но тут же осёкся и оглянулся, затем, шёпотом продолжил. – Удовольствия же запрещены!
– Вот видишь, ты поддаёшься эмоциям, а они настоящие, раз ты так вскрикнул. Давай рассуждать, ты забрал тот цветочек, чтобы самому на него смотреть и любоваться им, а значит, получить удовольствие. Именно так! У тебя возникло чувство привязанности. В этом нет ничего плохого, это нормально для настоящего человека. Но тебе надо научиться скрывать от всех это. Любуйся тайно, незаметно, для себя. И твоя жизнь в нашей стране станет более яркой и интересной. Сейчас ты не всё понимаешь, что я говорю, но постарайся запомнить мои слова.
Саф молча слушал старика, стараясь смотреть ему в глаза, но в темноте их видно не было. Малыш вспомнил его почти голубые глаза и представил их теперь. Ему так стало легче разговаривать.
– Вспомни, как ты плакал вот прямо здесь в своей кровати, когда увидел, что твой цветочек погиб, – продолжал старик, – ты испытал сильное чувство жалости, а слёзы стали защищать тебя. Они помогают тебе пережить эмоции. Это тоже естественно и нормально.
– Я почувствовал похожее, когда сбили вражеские самолёты. Там же были люди, и они погибли. Мне тоже их стало жалко, – сказал маленький Саф.
– Да, это так. А сейчас, когда ты вдруг обнял меня, ты испытал чувство нежности и привязанности. Это примерно как к цветочку, но сильнее и словно другого оттенка. Если долго испытываешь чувство привязанности и нежности, то может возникнуть чувство любви.
Малыш опять обнял старика.
– Вот прислушайся к своим ощущениям, – снова погладил его старик, – тебе спокойно и хорошо. И тебе это нравиться. Ведь так?
Маленький Саф молча кивнул головой.
– Ну, малыш, всё, мне пора уходить. А ты спокойно спи и не думай ни о чём. И главное, не бойся своих чувств, только старайся скрывать их от других. Я потом ещё к тебе приду и расскажу о древних людях, которые жили с чувствами, эмоциями и были счастливы. Спи, малыш!
Старик положил маленького Сафа на кровать, укрыл куском белой ткани и погладил по голове. Затем тихо встал и ушёл. Саф ещё немного лежал с открытыми глазами и слушал свои чувства и ощущения. Ему было легко и спокойно. На его лице была легкая улыбка, но он этого не замечал. Он был счастлив.
(Продолжение следует...)