Исаак Левитан (1860–1900) — один из тех художников, с именем которого ассоциируется русская живопись. Гонимый еврей, который дважды был вынужден бежать за пределы Москвы, и который «не должен был касаться русского пейзажа» — его видение красоты русской природы парадоксально, а его картины вызывают восхищение и тихую грусть. Поговорим о меланхоличных пейзажах самого русского живописца с нерусскими корнями.
Приемная семья
Исаак (Ицик-Лейб) Левитан был приемным сыном в семье еврейского учителя Эльяша Левитана. Настоящий его отец был родным братом Эльяша и отказался от малыша вскоре после появления на свет, чтобы обеспечить ему более благополучные условия жизни. В новой семье мальчику изменили дату рождения, чтобы сделать родного сына Абеля старшим по возрасту. Так было нужно, чтобы уберечь свою кровиночку от воинской повинности, так как по тем законам старший сын от нее освобождался.
Детство будущий художник провел в Литве. И, надо сказать, художественный талант проснулся в нем очень рано. В 13 лет Исаак поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где уже два года учился его брат Абель.
В 1875 году умерла их мать, а в 1877 умер и отец. Исаак, как и его брат, привыкли к нищете с детства, а после смерти матери училище даже освободило ребят от платы за обучения. Но, когда умер отец, для детей из семьи Эльяша (а их было четверо) настало время крайней нужды.
За большие успехи в живописи Исааку была назначена денежная выплата. Но тут случилась другая беда — из-за покушение на царя всех евреев выселили за пределы столицы, и Левитаны переехали в окрестности Балашихи. Вернулись в Москву они спустя год, и на деньги, вырученные от картины «Вечер после дождя» (1879) молодой художник снял жилье с мебелью.
Пейзаж выполнен в реалистичной манере. Автор изобразил момент окончания дня — природа готовится ко сну. Умытая дождем остановочная платформа блестит в вечерних сумерках и отражает сиренево-розовые оттенки неба. Пустой перрон застыл в ожидании приближающегося поезда.
Левитан делал успехи в училище, но продолжал страдать от антисемитизма некоторых педагогов. По их мнению, мальчик из еврейской семьи не имел права выбирать русский пейзаж основной темой для своих работ. Вероятно, они считали, что он отнимает хлеб у исконно русских художников. В итоге, окончив училище, молодой пейзажист получил диплом учителя чистописания, а обида на жизненную несправедливость укоренилась в самой глубине его сердца.
Душевные метания
Внутреннее одиночество было тем триггером, который запускал бесконечную депрессию — с ней художник боролся всю жизнь. Одним из способов уйти от меланхолии стали любовные похождения, в которые Левитан погружался как в омут с головой. «Глисты в сердце» — такой диагноз поставил ему врач и близкий друг Антон Павлович Чехов. Об одном из таких не слишком приличных увлечений друга-художника он написал свою «Попрыгунью», чем смертельно обидел Левитана. Их многолетняя дружба прервалась на три года. Поступок Чехова художник расценил как предательство и даже хотел стреляться на дуэли. Но спустя годы обида остыла, и мужчины вновь встретились добрыми друзьями.
Левитан нуждался в таком друге, как Чехов. Ему нужен был человек, который мог бы в любой момент охладить его жгучие душевные переживания своим остроумным иронизмом, спокойно выслушать его метафизические вопрошания. В духовном плане художник чувствовал себя обездоленным. Он называл это состояние «агасферовским проклятием». С одной стороны, Левитан тянулся к православию — мы часто видим на картинах Левитана русские церквушки, он и сам регулярно посещал богослужения, с упоением слушая пение и вдыхая благовонные ароматы. Но в то же время художник не принимал ни одно из религиозных учений, оставаясь убежденным, что после смерти только пустота. И эта убежденность делала его несчастным. Потому что, если допустить, что смерть — это абсолютный конец, тогда все бессмысленно.
Ощущение бессмысленности человеческой жизни вызывало у Левитана приступы хандры, которые дважды заканчивались попытками самоубийства. Меланхолия красной нитью тянулась через всю его жизнь и отражалась на картинах.
Природа как состояние души
Природа была для Исаака Левитана выражением той необъяснимой и неповторимой красоты, сотворенной актом любви. И сам он чувствовал эту красоту через любовь, вызывающую слезы.
«…я не могу быть хоть немного счастлив, покоен, ну, словом, не понимаю себя вне живописи. Я никогда еще не любил так природу, не был так чуток к ней, никогда еще так сильно не чувствовал я это божественное нечто, разлитое во всем, но что не всякий видит, что даже и назвать нельзя, так как оно не поддается разуму, анализу, а постигается любовью. Без этого чувства не может быть истинный художник». (И. Левитан)
Острое чувство божественности в природе, но вместе с тем убежденность в конечности жизни и бессмысленности существования не вязались друг с другом в чуткой душе художника, вызывая приступы отчаяния и сердечную боль.
В 1890 году Левитан переболел тифом, осложнения пришлись именно на сердце, которое с тех пор болело не только от нервно-психологических переживаний и нескончаемой депрессии, но и от развивающейся аневризмы. В 1896 году художник пережил тиф еще раз, и симптомы аневризмы значительно усилились. Сердечная болезнь и стала причиной раннего ухода из жизни Исаака Левитана.
Попробуем понять и почувствовать душу гениального живописца Исаака Левитана через его картины.
Каждую из указанных картин вы можете приобрести в интернет-магазине «Ананас Постер».
Присоединяйтесь к нашему сообществу, здесь мы говорим об искусстве!
