Я решила, что хоть никто и не читает, но все-таки постепенно будут еще две публикации по питерским следам: про Эрмитаж и про выставку собак в русской живописи.
В конце концов этот блог во многом мой дневник, и некоторые события я просто хочу здесь фиксировать на память. Походы в Эрмитаж в моей жизни вообще так редко случались (буквально раз 6-7 всего за мои 48 лет), что каждый, конечно, эпохален.
А в этот раз все получилось более чем удачно: чтобы не блуждать и не теряться в этом огромном и по-питерски суровом музее, и не устать раньше, чем найдешь то что интересует больше всего, мы с девочками заранее изучили траекторию и проложили маршрут движения в те залы и к тем картинам, куда особенно сильно хотелось. Правда, как показала практика, с маршрута мы все равно немного сбивались, и возвращаться на правильную стезю удавалось исключительно с помощью музейных работников.
Итак, в этот раз мы целенаправленно отправились смотреть европейское искусство: Средневековье и Возрождение, нацелившись на поиск определенных артефактов и картин (второй этаж, лестница, противоположная Иорданской) Нашли, конечно, не все. И даже от тех, которые нашли, уже к концу похода кружилась голова (от обилия впечатлений).
Покажу вам некоторые, с собачками и котами традиционно, и просто самые мои любимые.
Путь ко Средневековью и Возрождению пролегал через зал гобеленов эпохи классицизма, и тут было на удивление много симпатичных собачек, вписанных, как правило, в античные сюжеты, что в общем логично.
Это просто сцены осенней охоты.
А вот тут уже собачки близнецов Кастора и Поллукса. С богатыми ошейниками.
Кстати, выглядят эти охотничьи собачки очень современно, даже те, которые помогли победить знаменитого Каледонского вепря.
Все же не остановиться у гобеленов было невозможно... Как и в залах. Средневекового искусства. Особенно мне нравятся экспонаты периода раннего Средневековья. Они как будто сделаны руками гениальных детей. Какие носы у всех!
Тарелочка с птицей, кстати, испанская, но очень заметно мавританское влияние.
Витражи это моя отдельная любовь. В предыдущей квартире у меня были самодельные на окнах (росписи) по эскизам средневековых реальных витражей, но даже фоток не сохранилось, а сейчас я на такие подвиги уже не способна.
И ещё меня просто покорила эта штука. Как вы думаете, что это? Правильно! Леечка! У лошадки вода из носа льется. А позади странного всадника, кстати, на спине лошади стоит собачка! Видите её?
А вот среди нидерландской живописи 17 века уже начались мои любимые картины, ради которых мы и пришли.
Рогир Ван дер Вейден. Святой Лука, рисующий Мадонну.
Апостол Лука был греком, врачом и иконописцем. Его кисти реально принадлежат одни из первых изображений Богоматери (Владимирская, Тверская, Одигитрия и другие).
На данной картине антураж, конечно, чисто голландский того времени. И пейзаж за окном, кстати, тоже, с характерным таким каналом. А еще на коленях у Мадонны очень странный хитренький младенец.
А вот "Проповедь Иоанна Крестителя" кисти Младшего Брейгеля. Это практически вариант "Явления Христа народу" нашего Иванова. Сюжет тот же. Но выглядит совершенно иначе. Никакой попытки историзма нет и в помине. Зато на деревьях люди сидят, чтобы было лучше слышно и видно (вспомним Вартимея).
А еще послушать вести о грядущем Христе пришла даже собачка. Интересно, что сидит она за спиной хозяина на краешке его одежды и смотрит на зрителя.
А вот очень удачный и почти реалистичный и точно не лишённый психологизма групповой портрет, поразивший меня. Вглядитесь в эти лица. Все мрачненько так и сурово. Дирк Якобс. Корпорация амстердамских стрелков. Мужики явно не промах...
И все же усилием воли мы оторвали себя от чудесатых во всех отношениях голландцев и устремились с Италию, ибо кто еще умеет делать глазам так красиво и утешительно.
Фра Филиппо Липпи. Видение Блаженного Августина.
"Фра" это по-итальянски "брат", то есть в данном случае это обозначение монаха, коим и был известнейший художник Филиппо Липпи.
А для картины выбран эпизод из "Исповеди" Блаженного Августина, любимейшего католиками святого, коего впрочем и православные почитают тоже, а протестанты вывели из его наследия фактически всю свою обновленческую программу.
У Блаженного Августина была одна проблема: он никак не мог понять суть Святой Троицы. И очень поэтому сокрушался. И однажды ему в полусне было явление: маленький мальчик с ложечкой на берегу моря. Ложечкой мальчик пытался это самое море вычерпать и перелить в маленькую ямку и, конечно, не смог. И сказал святому Августину, что как море невозможно вычерпать ложкой, так и суть Святой Троицы человеку постичь до конца невозможно.
Ну, море на картине странное, как видите. На ручеек больше похоже. А вот все остальное очень даже эпично и одновременно мило. Брат Филипп, очень жизнелюбивый монах со странной для монаха биографией, представил мистическое событие как конкретную сцену, происходящую среди холмов его родной Тосканы, где моря отродясь не водилось. Ну, это вообще особенность данного художника: у него очень конкретное и земное творчество. Хотя мальчик тут выглядит весьма прилично для небесного посланника.
Ниже все будет куда более стремно.
Полотно еще одного итальянца из 17 века. Доменикино "Взятие Марии Магдалины на небо".
И речь тут не о смерти. Согласно одной средневековой поэме об этой очень популярной у католиков святой, ангелы возносили Марию Магдалину на небо каждый вечер, где она вкушала радость и неземное блаженство. Это позволяло ей отказаться от земной пищи. А жила после покаяния Мария Магдалина, как мы помним, в пустыне и в крайней аскезе. Поэтому ангелы держат в руках власяницу (грубую рубашку), плетку (ох уж эти католики с их телесными излишествами) и миро (вот тут все понятно, Магдалина же была мироносицей).
Девочка на этой картине очень трогательная, молоденькая, пухленькая, и ее образ далек от аскетизма, хотя она и очень милая. Прямо видно, как ей взлетать страшновато. Но вот ангелы при всей моей любви к этой картине очень смущают, особенно серафимы. Они вообще-то реально состоят из светящейся головы (само слово серафим означает "пламенеющий") и шести крыльев (а херувимы еще и несколько лиц кроме шести крыльев имеют, а на крыльях у них множество глаз). И на иконах изображаются вот так.
А у Доминикано какие-то пухлощекие отрубленные детские головки на попугайских крылышках. Что-то не то прямо явно.
Хотя вот ангел с указующим перстом, держащий власяницу, очень даже хорош.
Кстати, в Эрмитаже есть и Боттичелли. Святой Доминик. Снова так любимая католиками тема видений.
А дальше я вам покажу то, что вы точно и без меня знаете, но, сами понимаете, удержаться трудно...
Рафаэль. Святое семейство с безбородым Иосифом.
Искусствоведы считают, что традиционную борду Рафаэль убрал, чтобы подчеркнуть другие, менее очевидные приметы возраста и благообразность лица. Что ж, очень может быть.
Интересно, что сначала зритель движется по направлению взгляда Иосифа, потом на младенца, а потом поднимаешь глаза на Мадонну, и... оторваться не можешь...
Есть в Эрмитаже и еще одно полотно Рафаэля. Всего одно. А ведь до революции было гораздо больше. Но советское правительство, для которого Рафаэль был всего лишь выгодным товаром, умудрилось недорого продать шедевры. Ну, спасибо, что хотя бы Мадонну Конестабиле оставили, мою любимую Матерь с книгой.
Всякий раз удивляюсь, какая она маленькая, а на репродукциях кажется большой и величественной картиной...
Конечно, не могли мы не зайти и в зал Леонардо. Там тоже всего две работы, и около них, как водится, всегда толпы. Но мы дождались, когда образуется просвет, чтобы полюбоваться двумя юными и прекрасными Мадоннами. Очень земная Мадонна Бенуа. Извините за качество фото, у меня было буквально несколько секунд. Хотя смешно, конечно, снимать хрестоматийное, растасканное в учебники и на цитаты. Зачем? И почему мы так жадно стремится ухватить своё даже здесь?...
И более возвышенная и отрешенная Мадонна Литта.
Думаю, все знают, что Бенуа и Литта это фамилии владельцев полотен, из коллекций которых они попали в музей.
На эти две картины можно смотреть бесконечно. Можно около них жить...
Вот ради того чтобы их увидеть, точно стоило все-таки в Питер приехать. Тем более, что дети мои видели их впервые.
В принципе после Рафаэля и Леонардо было логично уже уйти. Потому что случился эстетический перегруз. Они даже психически чувствовался.
Но мы все же двинулись через испанские залы к Рембрандту. И, конечно, не удержусь. чтобы не показать вам "Отрочество Богоматери" Франсиско де Сурбарана.
Нечастый такой сюжет благочестивого храмового детства Девы Марии, хотя у католиков он иногда встречается. А моделью послужила дочь художника. Здесь так по-испански эмоционально и по-католически немножко сладенько, но я эту картину очень люблю.
Ну, и Рембрандт. Его даже комментировать не хочется. После многочасового хождения по Эрмитажу мы были, конечно, немного уставшими, но Рембрандт нам выпрямил, как водится.
По-моему, это лучшая изо всех возможных социалок в живописи. Достаточно вглядеться в лица толпы, которая окружила снятое с креста холодное тело Иисуса, чтобы в этом убедиться...
Рембрандт. Снятие в креста.
Картина про каждого из нас.
К счастью, в Эрмитаже Рембрандта немало, гораздо больше, чем Рафаэля, Боттичелли и Леонардо.
И мое любимое "Возвращение блудного сына".
Тут на фото, к сожалению, выражения лиц старших братьев плохо видно. Но, надеюсь, вы их рассматривали на репродукциях или прямо в Эрмитаже.
И говорящий ботиночек, упавший с ноги вернувшегося сына, и сама его поза усталости и доверия не отпускают... Эта картина, последнее полотно Рембрандта, созданное незадолго до смерти, — своеобразный автопортрет художника, прошедшего путь от легковесного кутилы до обретшего глубокую веру страдальца (кто помнит ранние работы, тот понял). У современников Рембрандта, жителей протестантской Голландии, практически лишённой традиции глубокой религиозной живописи, конечно, эта картина вызвала некоторое недоумение. И дивно, что она вообще там появилась. Как и "Снятие с креста", созданная не по заказу, а по зову сердца...
На этом я свой обзор, пожалуй, закончу (тем более, что фотограф из меня ужасный). Хотя, конечно, рассказывать об Эрмитаже можно еще долго.
Друзья, я немного выпала из привычного ритма публикаций, погрузившись по приезду из Питера (ых, хочу обратно!) во всякие не очень веселые насущные проблемы, но надеюсь скоро наверстать. Спасибо, что читаете!