В этой статье речь пойдет про танкиста гитлеровца, которому удалось выжить на Восточном фронте, и оставить довольно любопытные мемуары. История Альфреда Руббеля — один из редких примеров, когда немец в своих мемуарах говорил объективно и без лицемерия. С детства мечтая о танках, он в 1939 году добровольно вступил в вермахт, ведь тогда новобранцам предоставляли возможность выбрать род войск.
Однако судьба подшутила - вместо желанной танковой службы его направили в противотанковую пехоту, где Руббель провёл более девяти месяцев, неоднократно подавая прошение о переводе в танковые войска.
Наконец, ему удалось добиться цели. За пять лет службы в танковых войсках вермахта, двадцать два года в бундесвере и ещё двенадцать лет работы на производстве бронетехники ФРГ Руббелю есть что рассказать.
Обучение на заряжающего и наводчика заняло у него полгода, причём по-настоящему выстрелил из танковой пушки лишь дважды. Службу он начал в 29-м полку 12-й танковой дивизии на Pz. IV с 7,5-сантиметровой пушкой, хотя большинство танков подразделения составляли чешские Pz. 38t с небольшими 3,7-сантиметровыми орудиями.
10 июня 1941 года дивизию перебросили на восточный фронт. Среди солдат бытовало мнение, что их направляют в Иран:
«В Северной Африке тогда наступал Роммель, и в глобальных клещах британцы будут уничтожены в Египте и Палестине, а персидская нефть будет наша» - вспоминал Руббель.
Бойцы уже шутили об Иранской армии и обсуждали возможные премии за азиатскую прибавку к жалованию. Но вечером 21 июня пришёл приказ о наступлении. Офицеры, осторожно избегая слов русские или советские, сообщали, что по данным разведки противник располагает танковой группой, сопоставимой с их силами.
Первые дни наступления оказались неожиданно лёгкими.
«Скажу честно – мы хотели войны. Нам было по 18 лет, а мы не успели ни в Польшу, ни во Францию! Мы думали, что война с СССР будет такой же быстрой, а победа такой же красивой».
Ночь провели в танках, а в 3:30 утра начали наступление. Три дня шли вперёд и так и не встретили противника. Слышали артиллерийскую канонаду вдалеке, видели самолёты, но ни красноармейцев, ни инженерных сооружений, ни минных полей. На третий день у танка сломалась коробка передач — стояли одни в бескрайних полях, опасаясь внезапной атаки, пока эвакуатор не отбуксировал машину в мастерскую в Лиде. После ремонта Руббель догнал роту у Минска.
Именно там он впервые столкнулся с настоящей войной. Выступая на наблюдательной позиции по пояс в люке, наводчик рухнул внутрь танка после попадания пули. Руббеля увезли на слабо бронированном санитарном автомобиле, что спасло ему жизнь. После длительного лечения его признали негодным к службе.
В августе полк совершил восьмидневный марш в 800 км своим ходом. Движение колоннами быстро растянулось, машины ехали поодиночке, ориентируясь на дивизионный тактический знак.
«Марш походил на экскурсию по чужой стране: никаких врагов, злых начальников, каждый вечер останавливались в населённых пунктах с полевой кухней и охраной», - вспоминал Руббель.
«Однажды начался дождь, а у нас в танке был зонтик, и мы сидели на башне под ним. Проехал автомобиль, из него вышел молодой офицер и от имени генерала потребовал не использовать гражданские вещи на войне», - добавлял он.
Огромные, малонаселённые пространства поражали: то, что изучали в школе, выглядело иначе на практике. Но «экскурсия» закончилась, когда колонну направили прямо в бой вдоль шоссе из Тосно в Колпино. Там леса и болота, ожесточённое сопротивление, вши и авиаудары сделали жизнь невыносимой.
Бои продолжались с 25 августа по 3 сентября. Во время передышки рядом разорвавшаяся мина ранила Руббеля осколками, и он выбыл из строя. Лечение проходило сначала в Германии, затем во Франции.
Вернувшись в январе 1942 года, он увидел, что «блицкриг» оказался мифом. Потери 29-го танкового полка превысили половину состава. Первый советский танк, подбитый его экипажем, оказался КВ-1:
«Танк стоял на „9 часов“. После обстрела экипаж сбежал, пробоин мы не нашли, но победу засчитали. Сапёры его взорвали».
Позже Pz. IV подорвался на противотанковой мине, рота отступила, и танк пришлось оставить. Вместо него Руббель получил новый Pz. IV с длинной 7,5-сантиметровой пушкой и попал в 13-ю танковую дивизию, двигавшуюся летом к Кавказу через Дон. В Сталино ещё стояли итальянцы:
«Опереточные солдаты с султанчиками на шлемах, лучше бы они были противниками!»
Румыны отличались только мародёрством, иногда везли с собой жён и детей, как в цыганском таборе. Первые пять месяцев боёв с русскими не было. Но в Майкопе гитлеровцы встретили серьёзное сопротивление. Руббель выбыл из строя - малярия и желтуха отправили его на самолёте в госпиталь Таганрога.
В ноябре 1942 года, когда Руббель вернулся на фронт, его полк уже понёс тяжелейшие потери в танках и личном составе при наступлении на Орджоникидзе, у Гизель и Малгобека. Танки приходилось восстанавливать с огромным трудом. Только благодаря этому ему удалось принять участие в боевых действиях, хоть машина и была едва ли пригодна к эксплуатации.
Через месяц Руббель получил шанс на новое назначение. Его отобрали для обучения на командира танка новой машины - знаменитого Тигра, и отправили в Германию, пока железная дорога ещё не была прервана. Сначала радость была искренней: машина действительно впечатляла своими размерами и вооружением. Но вскоре открылись правда: её слабые стороны.
По словам самого Руббеля, Тигр представлял собой качественный скачок в развитии немецких танков. Модель Тигр II была по сути усовершенствованным Тигром I с толстой бронёй и мощным вооружением.
Но обоим машинам не хватало мощности двигателя. Скорость в теории могла достигать 38 км/ч, но на практике по пересечённой местности она не превышала 10 км/ч. Мотор плохо переносил перегрузки и легко перегревался, а срок его службы был ограничен. Слабыми местами были коробка передач, боковые передаточные механизмы и ходовая часть, которые при механической нагрузке сразу ломались.
Особое внимание стоит уделить ходовой части Тигра I, выполненной по шахматной схеме: по 16 катков на каждой стороне и 8 рычагов подвески. В начале марша техника была в исправном состоянии, но вскоре внешние катки начинали «жить собственной жизнью». Напряжение на фланцевые соединения приводило к повышенной нагрузке на остальные катки, разрушало резиновое покрытие и делало замену средних и задних катков крайне трудоёмкой - приходилось снимать передние восемь катков.
Тем не менее, превосходство Тигров I и II в огневой мощи и броневой защите по сравнению с Т-34 сглаживало их медлительность и неповоротливость.
В декабре 1944 года Руббель и его товарищи получили распоряжение отправляться на Восточный фронт. Многие надеялись попасть во Францию, где служба казалась более спокойной, но Восток сулил лишь тяжёлые бои:
«Мы все уже были знакомы с войной на востоке. Там нас не ждало ничего хорошего».
Выгрузились они в Богодухове, всего в 60 км от Харькова. Из всего эшелона командиров танков выжил лишь Руббель. В Харькове полк долго стоял в резерве, с конца апреля по конец июня 1943 года. Именно тогда Руббель впервые в жизни испытал настоящую любовь. Он завёл роман с девушкой по имени Людмила, вместе с ней посещал театр, спортивные мероприятия. Под влиянием Людмилы он начал читать русскую литературу, а Тургенев стал его любимым автором:
«Я был в первый раз в жизни влюблён так, что речь шла о смысле моего существования. Я серьёзно думал о том, чтобы стать дезертиром, чтобы только быть с Людмилой».
⚡Больше подробностей можно читать в моём Телеграм-канале: https://t.me/two_wars
Однако в конце июля роман закончился. Полк получил приказ выдвигаться на исходные позиции операции «Цитадель». Руббель и его экипаж наступали с тяжёлыми потерями. В Прохоровке он не участвовал напрямую: его танк был правее, у деревни Ржавец, и там его подбили.
Левый передаточный механизм, наружный привод гусениц, был разрушен, а в передней броневой плите появилась трещина. Экипаж остался жив, а машина ушла на капитальный ремонт. Пока выдавали новый Тигр, наступление перешло в отступление за Восточный вал на Днепре. Операция «Цитадель» окончилась провалом, и далее война превратилась в серию отступлений и поражений.
Руббель и его экипаж никогда не отмечали на стволе подбитые танки противника, хотя некоторые это делали. Он говорил кратко:
«Фантазёры».
Технические особенности Тигров продолжали впечатлять. «Шахматная» ходовая часть, мощное вооружение, толстая броня - всё это делало танк страшной силой на поле боя, несмотря на его слабые места.
С высоты прожитых лет Альфред Руббель оценивает войну неоднозначно. Он считает необходимым лишь нападение на Польшу в 1939 году. Остальные кампании Рейха для него представляют собой чудовищные преступные авантюры.
Это Владимир «Две Войны». У меня есть Одноклассники, Телеграмм. Пишите своё мнение! Порадуйте меня лайком👍
А как Вы думаете зачем Хрущёв начал эту кампанию?