14 сентября 2025 г. исполняется 10 лет со дня кончины известного питерского историка Сергея Викторовича Ярова. Как же быстро они пролетели. Такое чувство, что буквально вчера об этом услышал. Пользуясь печальным поводом, решил рассказать о замечательных исторических работах Ярова, которого, наравне с Никитой Ломагиным, считаю одним из крупнейших российских специалистов Блокады.
Правда, всем советовать их не стану. Всё-таки Сергей Викторович, как истинный профессионал (доктор исторических наук, историк Европейского института в Питере), работал на глубоких уровнях, да и описываемое им, знаете ли, не для впечатлительных. После его книг даже Дантов ад может показаться детским Диснейлендом...
Стоит подчеркнуть, что специализировался Яров не столько на военной истории Блокады и Ленинградской битвы, сколько на повседневной жизни ленинградцев. Собственно, одна из главных его работ так и называется — "Повседневная жизнь блокадного Ленинграда". Вторая же, которую стоит рассматривать как первую, называется "Блокадная этика: представление о морали в Ленинграде в 1941-1942 гг."...
База обеих книг внушительна: историк использовал для их написания несколько тысяч архивных документов (столько в книгах и сносок), многие из которых он публиковал впервые. И Ярову, безусловно, удалось представить многогранную картину жизни осаждённого Ленинграда, в котором ужасающие реалии распада медленно умиравшего города (и самих человеческих личностей некоторых его обитателей) сосуществовали параллельно с нечеловеческим стремлением к Жизни, Подвигу и Прекрасному. Охват, повторюсь, очень широкий, поэтому затронуты едва ли не все нюансы Блокады (достаточно посмотреть на скрин оглавления книги ниже)...
Самое главное, что в книгах Ярова много нового и удивительного, причём как светлого, так и не очень. Например, лично меня при первом прочтении (много лет назад) неприятно удивило, что на улицах блокадного Ленинграда был широко распространён варварский способ ограбления людей. Их намеренно сбивали с ног и, пользуясь слабостью и обессиленностью, сразу же раздевали (валенки, одежду и т.д.), оставляя на морозе умирать. В документах даже зафиксирован случай, когда неснимавшийся валенок был снят при помощи... топора (то есть вместе с ногой).
К слову, по официальным данным после таяния снегов весной 1942-го на улицах Ленинграда обнаружат более 13 тысяч "подснежников" (разумеется, большинство скончались без посторонней помощи, если не брать в расчёт сам немецкий геноцид).
И тут же Яров рассказывает об умирающей от голода школьнице, которая на фоне смертной слабости, мороза, обстрелов и бомбардировок находит силы читать Тургенева и фиксировать в своём дневнике характеристику Лизы Калитиной: "Лиза Калитина – ничего. А этого я не поняла… Рудин – какой-то странный тип". И в этом вся Блокада!
Многое поражает наотмашь. Например, когда читаешь о грузовой труповозке, в один из рейсов доставившей из Дома малютки под завязку младенцев, или так называемую "Поваренную книгу Блокады", которую Яров нашёл в отделе рукописей питерской Публичной библиотеки и опубликовал в своих работах полностью, впечатления не оставляют очень долго.
К слову, в "Поваренной" собраны рецепты всевозможных блокадных "блюд", начиная от кожанных ремней и заканчивая клеями и непередаваемыми суррогатами. По понятным причинам после войны подобную "книгу" постарались упрятать как можно подальше от людских глаз...
Кстати, именно из книги Ярова я в своё время узнал о тайных заметках писателя Виталия Бианки, которые он составил после своего 10-дневного визита в блокадный Ленинград. Сам он тоже питерско-ленинградский, но война застала писателя в деревне Михеево, не позволив вернуться в город.
В марте 1942-го благодаря другу-лётчику Бианки с оказией смог попасть в родной город, написав во время визита свою единственную "взрослую" книгу под названием "Город, который покинули птицы", Она представляла из себя что-то среднее между дневником и заметками военкора. Опубликуют её аж в 90-х гг. (через едва ли не 40 лет после смерти писателя).
Так вот, знаете, что среди прочего больше всего удивило Бианки в Ленинграде? Огромное количество невесть откуда взявшихся усатых женщин и девушек. Он писал:
Поражающее количество женщин, даже девиц с усами. Наоборот, у мужчин быстро выпадают волосы, исчезла волосатость тела...
Яров указывает, что ничего удивительного в этом не было, ибо писатель всего лишь увидел классические признаки цинги и тяжелейшего авитаминоза — зримое наследие страшных осени и зимы 1941-1942 гг. И т.д. и т.п.
Напоследок важно подчеркнуть, что при всех запредельных и непредставляемых нашим современным разумом блокадных ужасах, Сергей Викторович высоко оценивал стойкость подавляющего числа ленинградцев, сохранивших в себе человеческое. В своих работах, которым историк посвятил значительную часть жизни, он твёрдо подытожил, что город всё равно (цитата) "не превратился в сборище озверевших людей, которые вытаскивали друг у друга хлеб. Напротив, люди отдавали кусок хлеба, люди делились им с другими людьми, люди отказывались ехать в эвакуацию, потому что не хватало мест для других людей. Это всё было, и когда мы говорим о подвиге Ленинграда, мы, в первую очередь, должны отметить и эту нравственную высоту ленинградцев".
В общем, если интересуетесь Блокадой, обязательно читайте Сергея Ярова, друзья. Вечная ему память!