Августовский воздух был напоён запахом свежей краски и новой древесины. Марина стояла на крыльце своего нового дома и не могла поверить, что это наконец свершилось. Двухэтажный коттедж с мансардой, просторными комнатами и большими окнами — то, о чём они с Сергеем мечтали двадцать лет, ютясь в тесной двухкомнатной квартире в центре города.
— Марин, ты опять любуешься? — засмеялся муж, выходя на крыльцо с чашкой кофе в руках. — Боишься, что исчезнет?
— Не исчезнет, — улыбнулась она, обнимая его за талию. — Просто до сих пор не верится. Помнишь, как мы в том тесном коридорчике сталкивались друг с другом каждое утро? А здесь даже в прихожей можно вальс танцевать!
Сергей кивнул, глядя на свежую зелень газона, который они засеяли только в июне. Дом действительно получился просторным — пять комнат, не считая кухни-гостиной и трёх санузлов. На строительство ушли все их сбережения плюс кредит, который они планировали выплачивать ещё лет десять, но оно того стоило.
За первые две недели после новоселья к ним успели наведаться почти все друзья и коллеги. Приезжали с цветами, тортами, бутылками шампанского, восхищались простором, интересовались техническими деталями строительства, фотографировались на фоне камина в гостиной. К вечеру обычно все разъезжались по домам, оставляя хозяев в приятной усталости и с ощущением праздника.
— Кстати, — сказал Сергей, допивая кофе, — сегодня может заехать тётя Зина. Звонила, когда ты в душе была. Сказала, хочет посмотреть на наши хоромы.
Марина удивлённо подняла брови:
— Зинаида Петровна? Твоя тётка? Она же с нами лет пять не общалась. Только на твоём дне рождения в три года назад видела её мельком.
— Ну да, та самая. Папина сестра. — Сергей пожал плечами. — Наверное, любопытство взяло верх. Слухи по родне разошлись, что мы тут дворец себе отгрохали.
Зинаида Петровна действительно появилась часа через два — худощавая женщина лет шестидесяти, в строгом костюме и с внимательными, цепкими глазами. Поздоровалась сухо, без объятий, словно они виделись вчера, а не три года назад.
— Ну, показывайте ваши апартаменты, — сказала она, окидывающим взглядом оглядывая прихожую. — Говорят, размахнулись не по средствам.
Сергей и Марина переглянулись. Начало не предвещало ничего хорошего, но отказать в экскурсии было бы невежливо.
Они начали с первого этажа — показали кухню-гостиную с панорамными окнами, кабинет Сергея, гостевую спальню, котельную. Зинаида Петровна молча ходила следом, время от времени что-то измеряющим взглядом оценивая, но от комментариев воздержалась.
— А это что за помещение? — спросила она, заглядывая в небольшую комнату рядом с гостевой спальней.
— Пока не решили окончательно, — ответила Марина. — Может, кладовку сделаем, а может, детскую. Если вдруг внуки захотят у нас погостить.
— Внуки? — хмыкнула тётя. — У вас же детей нет.
Марина покраснела. Тема детей всегда была болезненной — им так и не удалось завести ребёнка, а сейчас уже было поздно.
— У брата Сергея двое сыновей, — тихо сказала она. — Может, приедут когда-нибудь к дяде погостить.
На втором этаже располагалась главная спальня с собственной ванной комнатой и ещё одна спальня поменьше. Но самое интересное началось в мансарде — огромная светлая комната под самой крышей, с мансардными окнами и деревянными балками.
— Вот это впечатляет, — впервые за всю экскурсию оживилась Зинаида Петровна. — Комната-то какая! Метров пятьдесят, наверное. И какой вид! — Она подошла к окну, из которого открывалась панорама на лес и речку. — А для чего предназначается?
Сергей почесал затылок:
— Пока точно не знаем. Может, спортзал сделаем — беговую дорожку поставим, тренажёры. А может...
— А может, мастерскую, — перебила его Марина, мечтательно глядя на залитую солнцем комнату. — Я ведь когда-то художественную школу заканчила. Всегда мечтала вернуться к живописи, но в квартире места не было. А здесь — красота! Мольберт поставить, краски разложить, холсты...
— Хм, — протянула тётя, обходя комнату по периметру. — Значит, ещё не решили?
— Не торопимся, — ответил Сергей. — Дом новый, будем постепенно обживать. Сначала на первом этаже освоимся.
Зинаида Петровна остановилась посреди комнаты, развернулась к хозяевам и неожиданно заявила:
— Вы ещё не решили, для чего будет эта комната? Так я тут поживу пока!
Сергей и Марина онемели. Секунд десять они стояли с открытыми ртами, не в силах поверить услышанному. Тётя же, судя по всему, была совершенно серьёзна — стояла посреди комнаты, словно уже считая её своей.
— Что... что вы сказали? — первой пришла в себя Марина.
— Я говорю, раз комната простаивает без дела, то я могла бы здесь пожить. Временно, конечно. — Зинаида Петровна говорила спокойно, будто речь шла о самой обычной вещи. — У меня в квартире ремонт затянулся, жить с ремонтом неудобно. А тут красота какая! И воздух лесной, и тишина. Для моего давления — самое то.
— Но тётя Зина... — начал было Сергей, но женщина его перебила:
— Не беспокойтесь, много места занимать не буду. Кровать поставим, шкаф небольшой — и всё. Я человек неприхотливый. И готовить буду внизу, в вашей кухне. Только продукты свои покупать буду, конечно.
Марина почувствовала, как по спине пробежал холодок. Эта женщина говорила так, будто всё уже решено, будто она делает им одолжение, соглашаясь пожить в их доме.
— Зинаида Петровна, — сказала она, стараясь сохранить спокойствие, — но мы не можем...
— Не можете? — удивилась тётя. — Да что тут такого? Комната же всё равно пустует. Вы сами сказали — не знаете, что с ней делать. А я помогу вам определиться. Поживу немного, а вы посмотрите что тут устроить потом.
Воцарилось тяжёлое молчание. Зинаида Петровна тем временем подошла к окну и принялась рассматривать вид, словно уже планировала, как будет по утрам пить здесь кофе.
— Красота-то какая! — восхищённо произнесла она. — А тихо как! В городе такой благодати не сыщешь. Я бы тут с удовольствием пару месяцев провела. Может, и дольше — посмотрим, как пойдёт.
— Тётя Зина, — наконец собрался с духом Сергей, — понимаете... дом-то мы для себя строили. У нас свои планы на эту комнату.
— Какие планы? — фыркнула Зинаида Петровна. — Вы же сами говорите — не знаете, что здесь будет. Спортзал или мастерская... Ерунда это всё! Кому в вашем возрасте спортзал? А рисованием можно и в городской квартире заниматься. А мне действительно нужно где-то жить. У меня рабочие всё ободрали — и обои, и полы. Пыль стоит такая, что дышать нечем. Врач запретил в такой атмосфере находиться.
Марина взяла себя в руки. Она чувствовала, как внутри растёт возмущение. Эта женщина, с которой они практически не общались, приехала без приглашения, без подарка, и теперь вела себя так, будто они ей что-то должны.
— Зинаида Петровна, — сказала она твёрдо, — мы понимаем, что у вас трудности с ремонтом. Но наш дом — это наше личное пространство. Мы всю жизнь мечтали о нём, копили каждую копейку, брали кредиты. И мы не готовы превращать его в коммунальную квартиру.
— Коммунальную? — возмутилась тётя. — Да что вы такое говорите! Я же не навсегда прошусь. Месяц-другой, пока ремонт закончится. И потом, мы же родственники!
— Родственники, которые годами не поддерживают отношений, — резко сказал Сергей. — Тётя Зина, когда у нас были трудности, когда мы снимали углы после продажи старой квартиры, вы помочь не предложили. А теперь, когда мы наконец обустроились, вы приезжаете и заявляете права на нашу комнату?
Лицо Зинаиды Петровны потемнело. Она выпрямилась, и в её позе появилось что-то угрожающее.
— Ах, вот вы как! — сказала она холодно. — Значит, так относитесь к семье? Я думала, вы люди порядочные, а вы оказывается...
— А мы — какие? — не выдержала Марина. — Мы должны отдать вам комнату в своём доме только потому, что вы родственница? Причём родственница, которая появляется в нашей жизни только когда ей что-то от нас нужно?
— Отдать? — возмутилась тётя. — Я же не прошу отдать! Я прошусь пожить временно! И потом, что вам стоит? У вас дом огромный, комнат полно, а живёте вы вдвоём. Надо же какая жадность!
— Это не жадность, — сказал Сергей, и голос его стал жёстким. — Это наш дом. Мы имеем право жить в своём доме так, как хотим мы, а не как удобно родственникам.
— Ну и ладно! — вспылила Зинаида Петровна. — Ну и прекрасно! Я вижу, какие вы люди. Родственников на улицу выгоняете!
— Никто вас на улицу не выгоняет, — устало сказала Марина. — У вас есть своя квартира. Если там действительно невозможно жить из-за ремонта, снимите временно что-нибудь. Или поживите у других родственников.
— У других? — язвительно произнесла тётя. — Да у других и спрашивать бесполезно. У всех квартиры маленькие, детишки. А у вас — хоромы! И пустые!
— Пустые, но наши, — твёрдо сказал Сергей. — И мы сами решаем, как ими распорядиться.
Зинаида Петровна молча стояла несколько секунд, а затем резко направилась к лестнице.
— Ну что ж, — сказала она на ходу, — спасибо за экскурсию. Очень познавательно было узнать, что вы за люди.
Они проводили её до двери в напряжённом молчании. У порога тётя обернулась:
— И не думайте, что так просто всё останется. Все узнают, как вы со мной поступили. Приехала поздравить с новосельем, а вы меня оскорбили и за дверь выставили!
— Мы никого не оскорбляли, — возразила Марина. — Мы просто не согласились отдать вам нашу комнату.
— То же самое! — отрезала Зинаида Петровна и, не попрощавшись, направилась к своей машине.
Супруги стояли на крыльце, наблюдая, как она уезжает. Когда автомобиль скрылся за поворотом, Марина тяжело вздохнула:
— Вот это встречка...
— Да уж, — согласился Сергей. — И что это на неё нашло? Мы же с ней практически не общаемся. С чего вдруг такая наглость?
— Наверное, подумала, что мы не посмеем отказать родственнице, — предположила Марина. — Рассчитывала на наше воспитание и вежливость.
Они вернулись в дом, но настроение было испорчено. Вечером Сергею позвонил двоюродный брат.
— Серёг, ты что с тётей Зиной сделал? — спросил Виктор без предисловий. — Она мне только что звонила, рыдает в трубку. Говорит, вы её унизили и выгнали из дома.
— Как выгнали? — удивился Сергей. — Она сама ушла. И вообще, расскажи мне сначала её версию, а потом я расскажу, что было на самом деле.
После разговора с братом Сергей понял, что Зинаида Петровна представила дело в совершенно ином свете. По её словам получалось, что она приехала с поздравлениями и подарками, а племянник с женой нахамили ей, накричали и выставили за дверь только за то, что она восхищалась их домом.
В потом звонили и другие родственники. Сначала недоумённо интересовались подробностями, но после того как Сергей рассказывал реальные события, обычно наступала пауза, а потом следовало осторожное: "Ну да, на тётю Зину это похоже..."
Оказалось, что Зинаида Петровна была известна в семье своими странными требованиями и попытками использовать родственные связи в личных интересах. Просто до сих пор никто не рассказывал об этом Сергею и Марине.
— Она у меня три года назад в квартиру на месяц попросилась пожить, — призналась двоюродная сестра жены. — Тоже ремонт был. Я согласилась, а она потом полгода не съезжала. Говорила, что ремонт затянулся, потом что денег на съём жилья нет. В итоге пришлось скандал устраивать, чтобы выселить.
— А у нас она дачу просилась пожить, — рассказал дядя Сергея. — Тоже временно, на недельку. А сама там картошку посадила, забор поставила, как собственница себя повела. Еле отвадили.
Постепенно выяснилась вся картина. Зинаида Петровна имела привычку "временно" занимать чужую недвижимость, а потом всеми способами оттягивать момент освобождения. При этом она всегда представляла себя жертвой, а хозяев — жестокими людьми, выгоняющими родственницу на улицу.
— Знаешь, — сказала как-то вечером Марина, стоя в мансардной комнате, — а ведь мне эта история помогла окончательно решить, что здесь будет.
— И что же? — поинтересовался Сергей.
— Мастерская. — Марина улыбнулась, глядя в окно на заходящее солнце. — Я пойду завтра куплю мольберт и краски. Давно пора вернуться к живописи.
— А как же спортзал? Мы же собирались тренажёры поставить.
— А тренажёры поставим в подвале. Там тоже место есть. — Марина подошла к мужу и обняла его. — Знаешь, эта неприятная история всё-таки кое-что хорошее принесла. Она показала нам, что наш дом — действительно наш.
Через неделю в мансардной комнате действительно появился мольберт, а у окна Марина устроила уголок художника с красками, кистями и холстами. Первую картину она написала как раз у этого окна — лесной пейзаж с речкой на закате.
А Зинаида Петровна больше не звонила и не приезжала. По слухам, она нашла другую родственницу, согласившуюся предоставить ей временное жильё. Правда, судя по слухам, и там дело заканчивалось скандалами и взаимными обвинениями.
— Ты не жалеешь, что мы её не пустили? — спросил как-то Сергей, заглядывая в мастерскую, где Марина работала над новым пейзажем.
— Нет, — ответила жена, не отрываясь от холста. — Знаешь, мы всю жизнь были слишком мягкими, слишком вежливыми. А тут впервые сказали твёрдое "нет". И чувствую себя от этого только лучше.
Сергей кивнул. Он тоже не жалел. Дом был их мечтой, их крепостью, их личным пространством. И они имели полное право решать, кто может в нём находиться, а кто нет. Даже если этот "кто" приходится им родственником.
За окном мастерской шумел ветер в кронах деревьев, а на речке играли блики заходящего солнца. В доме было тепло и спокойно, и ничто не нарушало их с Мариной размеренной загородной жизни. Той самой жизни, о которой они мечтали все эти годы.
И они были счастливы.