Он слышал музыку в красках и видел цвета в звуках, но его собственная жизнь была соткана не только из ярких тонов. Три женщины, которых он любил, а порой и ранил, сделали всё, чтобы его искусство пережило века. Это история любви, предательства, верности и силы духа.
Приветствуем всех на нашем канале! С вами Умный фломастер! Сегодня мы расскажем историю Василия Кандинского через женщин, которые сделали его картины бессмертными. Их судьбы полны трагедий и нежности, преданности и боли — именно это делает искусство художника таким человечным.
Кандинский: человек, слышавший краски
Василий Кандинский (1866-1944 г.г.) был гением, человеком непростым: утончённым эстетом, погружённым в мир символов и красок, и в то же время требовательным, способным на резкие поступки.
Он был синестетиком — звуки для него становились цветами, а линии на холсте оживали, словно музыкальные ноты. Ему казалось, что слава придёт лишь спустя сто лет, но она нашла его ещё при жизни.
Анна: женщина-гавань
Первой женой художника стала Анна Чемякина. В браке с ней он нашёл покой — она была старше на шесть лет, заботлива, сдержанна, словно воплощение образа его матери. Анна сопровождала его в годы становления, поддерживала когда в возрасте тридцати лет Василий решает оставить довольно-таки успешную карьеру юриста и посвятить себя полностью творчеству.
Но, за долгие восемнадцать лет брака, в её объятиях он чувствовал не страсть, а уют, который стал тесен. Их союз был как тихий дом, из которого он однажды вышел и не вернулся. Анна приняла его уход с достоинством, без укоров, оставшись на периферии его стремительной жизни.
Габриэль: любовь, боль и спасённые картины
Габриэль Мюнтер ворвалась в его жизнь как буря. Эта встреча в 1902 году в мюнхенской школе Фаланга положила начало одному из самых плодотворных и значимых союзов в истории авангарда. Элле - 25, Кандинскому - 36. Он встретил её ещё будучи женатым и в её синих глазах увидел отсвет нового искусства, как отражение своей свободы.
Талантливая, полная амбиций ученица Кандинского смотрела на него с обожанием и достаточно быстро стала его возлюбленной и соратницей. Их годы в Мурнау были временем счастья и творческого взлёта. Они обсуждали новые идеи, писали этюды на пленэрах, мечтали о будущем искусства и даже тайно обменялись кольцами.
Однако, от жены он тщательно скрывал свои отношения с другой, оберегая её чувства и покой, а Эллу кормил обещаниями, изливая в письмах муки разрыва между долгом и страстью. А она верила. Ждала. Писала его портреты и хранила каждый его набросок. В 1911 году Кандинский, всё-таки, решился оформить развод с Анной, но, время шло, а брак с Габриэль он так и не заключил.
В 1916 году он уехал в Россию, якобы "уладить формальности", и больше не вернулся. Элле писала ему, разыскивала! Забросила рисование на долгие десять лет. В ответ на сорок страниц её страданий - молчание. Спустя несколько лет, через адвоката, лишь потребовал выслать ему картины и личные вещи. Габриэль вернула часть, но многие полотна оставила себе. Не из мщения — как память о любви, которая разбила ей сердце.
Годы спустя, в нацистской Германии, эта любовь обернулась подвигом: Габриэль спрятала картины Кандинского в подвале своего дома, рискуя жизнью. Там они пролежали, пока вокруг сжигали «дегенеративное искусство». В 1957 году, в день своего 80-летия, она передала коллекцию его работ, фотографии, личные дневники музею в Мюнхене. Благодаря женщине, чьи письма он не читал, мир сегодня знает десятки его шедевров.
Голос, изменивший жизнь
Нина обладала редким даром — её голос был мелодичным, как весенний колокольчик. И даже пятидесятилетний Кандинский не смог устоять перед его очарованием.
Буквально. Случайный звонок и незнакомый тембр в телефонной трубке пленил его, синестетика, видевшего звуки в красках. Так родилась акварель «Незнакомому голосу» и любовь всей его жизни – Нина Андреевская. Юная, прекрасная, она стала его лучистым пристанищем. Их брак – 28 лет без единой разлуки, а значит, и без писем – стал воплощением глубокой, одухотворённой связи.
В феврале 1917 года Кандинский женился на Нине, не поставив Габриэле в известность. Их союз казался началом новой жизни: Париж, выставки, планы, и в 1917 году — рождение сына Всеволода. Но счастье оказалось хрупким. Мальчик умер в трёхлетнем возрасте и тишина дома стала невыносимой. Кандинский замкнулся. После этой трагедии они больше никогда не говорили о детях.
Эмиграция и годы испытаний
В 1921 году чета Кандинских навсегда покинули Россию, сбежав в Германию от травли советских властей. В Берлине художник преподавал в Баухаусе, но с приходом Гитлера в 1933 году снова оказался изгнанником и он с Ниной перебрался во Францию.
Париж встретил их холодно: публика не принимала абстракции. Картины продавались очень плохо. Они жили скромно, снимали квартиру, гуляли по набережным Сены, экономили на всём, кроме краски для его полотен и походов в кинематограф.
Во время войны жизнь семьи текла странным чередованием страха и рутины: немецкие войска оккупировали Париж, но мэтр продолжал писать. Его мастерская напоминала храм — столы с красками, холсты, свет из окна, и тишина, охраняемая табличкой «не беспокоить». Нина стала его ангелом-хранителем, его стеной, его преданным другом.
Конец пути
В августе 1944 года Париж освободили. Кандинский уже был болен, и зима того года стала для него последней. 13 декабря он умер от инсульта, за три дня до своего 78-летия. В опубликованной в 1973 году книге "Кандинский и я", Нина писала: «Он умер и я подумала: это конец всему. Ни один мужчина не сможет сравниться с ним. Поэтому я посвятила жизнь его памяти и наследию».
И она сдержала обещание. Она стала его голосом после смерти: организовывала выставки, судилась за права на репродукции, передавала картины музеям и всегда делала это с достоинством. Её жизнь напоминала жизнь хранительницы храма — холодного, но величественного.
Трагический финал
Однажды Нине Кандинской приснился странный сон: они играли с мужем в шахматы, но вместо шахматных фигур на доске лежали большие алмазы, и на каждом мерцала капля крови. Сон был настолько ярок, что Нина настояла на скорейшем отъезде семьи из России. Позднее она стала большой любительницей украшений, особенно бриллиантов, сыгравших свою роль в её судьбе.
В 1980 году Нину нашли мёртвой в её швейцарском шале «Эсмеральда». Исчезли драгоценности, которыми она украшала себя, но картины Кандинского грабители не тронули, словно чья-то невидимая рука берегла их. Тайна её гибели так и не была раскрыта. На её могиле нет даты рождения — Нина унесла её с собой, как бы окончательно растворив свою личность в судьбе великого мужа.
За смелыми мазками и вибрирующими линиями его картин скрываются отголоски трех женских судеб. Их любовь оказалась прочнее забвения и войн – настоящим шедевром, который не уступает по силе самым гениальным абстракциям мастера.
А вы верите, что за великим художником всегда стоят женщины, или же их собственные судьбы сделали их частью этой легенды?
Спасибо за вашу поддержку, друзья! Чтобы не упустить вдохновение и увидеть больше интересного — присоединяйтесь к нашему каналу в телеграмм или сообществу в ВК. Там вы найдете вдохновляющие картины, истории о художниках, работы фотографов, уникальный арт-гороскоп, свежие новости, анонсы выставок и мероприятий, а также розыгрыши интересных призов. Будет интересно!