Земля, она - круглая
Мы с братом служили в 3-й АЭ 570 мрап. Я был штурманом отряда, брат – штурманом корабля. Комэской был товарищ, давно уже переведенный с Балтики, за что, не знаю, но, видимо, грех на нем был, потому, что дальше комэски ему продвинуться не удалось, несмотря на то, что его однокашники стали генералами. Ну, служили, и служили… Брат был беспартийным холостяком, пил водку, гулял с девушками, хамил комэске. Комэска регулярно драл брата, иногда за дело, иногда просто по инерции.
Тут случилось «страшное» – брата направили в госпиталь. Оформили ему документы, комэска стал его числить в убывших. Но, брат решил, что госпиталь никуда не убежит, а вот с очередной девушкой надо попрощаться поглубже, тем более, что она, в последствии, стала его женой. Ну, и отложил отъезд в госпиталь, дня на три. Нормальное явление, все так делают.
Семья девушки брата жила на одной лестничной площадке с комэской. Когда, в очередной раз, брат провожал девушку до подъезда, то столкнулся у двери с комэской. Брат рожу отвернул, но тут, дочь комэски обратила внимание отца, мол, посмотри, какой хороший парень нашу соседку провожает. Комэска напряг зрение, и, в хорошем парне, узнал моего брата, который, по данным комэски, должен был, вот уж как три дня, валяться в госпитале. Комэска разозлился, на следующий день отловил своего подчиненного, и посадил брата на гауптвахту, на трое суток. Конечно, его реакция была не очень адекватной, но сыграли свою роль десять лет разницы в возрасте, и вся предыстория их взаимоотношений. Брат честно отсидел трое суток, потом съездил в госпиталь, и женился на соседке комэски, которого и пригласил «посаженным» отцом.
Прошли годы…
Я стал штурманом АЭ, пролетал с этим комэской больше двух лет в одном самолете, брат ушел на штабную работу, комэска уволился, и стал работать зам. главы администрации нашего поселка. У комэски вырос сын, закончил Оренбургское ВВАУЛ, и распределился в транспортный полк ВВС ТОФ, где, к тому времени, начальником штаба полка служил мой брат.
Начались трудные времена, авиация летала редко, поэтому сын бывшего комэски не летал, а постоянно ходил в наряды, в основном, на КПП-1 гарнизона Кневичи. Бывший комэска отловил меня, попросил, чтобы я поговорил с братом о переводе сына в эскадрилью Ан-12, которая летала побольше. Я не возражал, позвонил брату, он тоже согласился посодействовать, но попросил, чтобы бывший комэска встретился с ним через пару дней, когда брат прилетит в наш гарнизон на очередные сборы руксостава.
Встреча состоялась. Брат понял озабоченность бывшего комэски летной судьбой сына, пообещал, что через три дня сына переставят на штат Ан-12. Тут же, с усмешкой, брат напомнил бывшему комэске о том, как отсидел трое суток на гауптвахте, за любовь к соседке. Посмеялись, разошлись.
Через месяц бывший комэска попросился ко мне «на прием». Встретились в моем кабинете, я поинтересовался, какие проблемы привели его ко мне? Он начал ругаться, мол, несмотря на заверения брата, ничего в судьбе его сына не изменилось, как ходил в наряд на КПП, так и ходит. Я не владел ситуацией, поэтому, тут же, при бывшем комэске, позвонил брату, и переадресовал все вопросы ему.
Ответ брата мне понравился…
Он четко и ясно доложил, что, по просьбе бывшего комэски, перевел его сына в эскадрилью Ан-12, и привел номер приказа. И даже возмутился тем, что сын бывшего комэски, не доводит до отца изменения в своей служебной деятельности. Оказалось, что теперь сын бывшего комэски не ходит дежурным по КПП-1, а ходит дежурным по КПП-2, за которым и закреплен личный состав эскадрильи Ан-12. То есть, брат выполнил все свои обещания, но то, что сын бывшего комэски начнет летать, никто никому и не обещал.
Через некоторое время, сын бывшего комэски, так и не приступив к полетам, перевелся в штаб ВВС ТОФ, в группу аэронавигационной информации, и ходит теперь в «майорах».
Должен заметить, что брат, как и я, не злопамятный, просто, у него память хорошая…
Полет на сброс КАС
Сначала освежу ваши знания.
КАС - контейнер авиационный спасательный. Своими габаритами и устройством напоминаете мину, только вместо ВВ в нем находятся теплые вещи, продовольствие и т.п. Подвешивается на держатели, вытяжной фал закрепляется в механизме "взрыв-невзрыв", после сброса раскрывается парашют, и КАС парашютирует в точку, где находятся люди, терпящие бедствие. Категорически запрещается сбрасывать КАС непосредственно в плот, или лодку, чтобы не повредить находящихся там людей. В "идеале" надо так сбросить КАС, чтобы он приводнился в 100 метрах от спасательной лодки, с наветренной стороны, тогда его ветром подгонит к спасаемым.
На мою АЭ Ту-16 была возложена задача ПСО. Мы регулярно тренировались в сбросе КАС, но вместо дорогостоящего КАС использовались макеты. Сами КАСы валялись на стоянке самолета-спасателя. Как-то раз мы решили провести учение по ПСО, с реальным сбросом настоящего КАС. Я, штурман АЭ, воспользовался служебным положением, и "самое вкусненькое", то есть сброс настоящего КАС забрал себе.
Чтобы народ не скучал, мы организовали учения с размахом. Вытащили настоящую ЛАС, бросили ее на торце ВПП, посадили в нее "терпящих бедствие", дали им всю "оснастку", то есть рацию "Комар" и сигнальные патроны, остальной личный состав согнали на торец ВПП, чтобы они воочию убедились, что их мучения в ледяной воде, в малогабаритной лодке, можно облегчить, передав с воздуха посылку с теплыми вещами и жратвой. Для большего проникновения в образ, я предложил подогнать КПМ-ку, и поливать ребят водой, но командование мое новаторство не поддержало.
Технология сброса КАС достаточно проста. Взлетаем, убираем шасси, проходим по БК со снижением на посадочном курсе до 300 метров. Устанавливаем связь на аварийной частоте, ребята в лодке обозначают себя рыжим дымом сигнального патрона, мы проходим над ними, оцениваем обстановку и ветер, в повторном заходе сбрасываем КАС. Надо отметить, что еще не придумано прицела, который бы учитывал величину относа парашютируемого предмета, поэтому прицеливание при сбросе КАС,- процесс достаточно творческий.
При подготовке к полету, я, как и положено, проверил цепи сброса, остался ими доволен, дал команду на подвеску. Потом проверил раскрепление КАС, закрепление вытяжного фала, на моих глазах закрыли бомболюк, и я полез в кабину. Запустились, вырулили, взлетели. Выполнили первый заход с проходом, оценились, я определил ветерок. На нашем аэродроме, в качестве укрытия от ветра для оцепления, использовались старые радиопрозрачные обтекатели антенн РЛС с самолетов Ту-16К-10. Располагались эти укрытия на торце ВПП, в районе места сруливания на РД. В них находились матросы, которые изображали из себя оцепление аэродрома.
Так вот, при боевом заходе на сброс КАС, я выполнил необходимые действия, открыл люки, нажал на кнопку "СБРОС". Полет КАСа после отрыва от самолета мне не виден, но КОУ и ВСР, сидящие в корме, радостно закричали: "Попал, попал!". Так как попадать я никуда не должен был, то мы с командиром насторожились. Выполняя полет по БК для захода на посадку, командир выпытал у очевидцев попадания, что я КАСом попал в укрытие оцепления, где должен был находится матрос. На посадку мы зашли в задумчивом молчании. Сели, зарулили, выключились.
После посадки начали опрашивать более компетентных очевидцев. Оказалось, что после схода КАСа с держателей, парашют не открылся, КАС пошел как бомба, действительно попал прямо в укрытие для оцепления. Матрос остался жив только из-за своей недисциплинированности, так как самовольно оставил пост, и пошел посмотреть, чем это народ на торце ВПП развлекается. Выдохнув, собрав нервы в кучку, начали осматривать остатки КАС. Оказалось, что парашюта в нем и не было, был только вытяжной фал.
Дальнейшее расследование показало, что один "хозяйственный" техник, подумав, что мы будем сбрасывать КАС в море, решил, что не гоже такой нужной в хозяйстве вещи, как парашют, пропадать. Вот он и вытащил парашют, решив, что после сброса КАС в море - "все концы - в воду", никто ничего не поймет. Техника "строго поощрили", КАСы стали хранить под охраной в помещении.
Трудный полет
Всякие полеты были – стандартные, и не очень, интересные, и обычные, но этот полет запомнился тем, что я вымотался физически. Но, сначала о командире корабля.
Многие его знают, если не лично, то, по его «подвигам». Речь пойдет об Иване Ивановиче Д. Знаменит он тем, что, как минимум, три раза мог убиться, но остался в живых. Первый раз он свалился с большой высоты, когда тормозил двигателем для того, чтобы выдержать место в строю. Ну, тормознул, а далее, как в учебнике – сваливание, во время которого одна стойка шасси сорвалась с замка, в результате чего самолет приобрел странную конфигурацию, а, следовательно, и огромный крен. Выводя самолет в нормальное положение, Иван устроил в экипаже дискуссию – что делать, выпускать вторую стойку, или убирать вывалившуюся. Дискуссию прервал сам самолет, вторая стойка тоже сорвалась с замка, в результате чего самолет и вышел из крена. Убрали шасси, набрали высоту, заняли место в строю, выполнили нормальный полет. «Интересные моменты» не озвучивали, и о них стало известно только благодаря особому отделу, который подслушал пьяные разговоры в общаге. Второй раз Иван мог убиться во время взлета в Кневичах, когда он не проконтролировал заправку, и взлетал с предельно-задней центровкой. Ну, а третий раз, он просто произвел ночную внеаэродромную посадку, на удалении 15 км от Кневичей, из-за остановки двигателей, в связи с прекращением поступления топлива в двигатели. Произошло все из-за перегорания предохранителей, в связи с нагревом коробки предохранителей, во время гонки за ведущим.
Вот с таким опытным летчиком, мне и пришлось слетать на интересное задание. Задание не очень сложное. Подводная лодка пускала ракету. Мы должны были обнаружить во льду дырку от какой-то ступени, а если ступень не пробила лед, и осталась на поверхности, то надо было разбомбить ступень или лед, имеющимися боевыми бомбами. Разрешили летать на предельно-малой высоте, для обнаружения этой ступени. А зря…
Как только мы пришли в район, Иван снизился на преступно-малую высоту, и начал гонять по всему району, весело похрюкивая от восторга, и крича мне всякую пое…, ну, ерунду. Я света белого не взвидел. В моем блистере, навстречу мне, неслась белая ледовая мгла, с редкими трещинками. Ничего увидеть я не мог, да и начал сомневаться в благополучном исходе полета. Кое-как, под предлогом восстановления ориентировки, заставил Ивана набрать 900 метров. Немного успокоившись, я объяснил Ивану, что на очень малой высоте, мне ничего не видно, а его «тыканье пальцем», во время пилотирования на этой высоте, уверенности в светлом будущем не добавляет. Договорились, что в течение часа будем летать на высоте 600 метров, а потом, независимо от результата, я, по остатку топлива, предоставлю ему возможность оторваться. Конечно, как нормальный летчик, Иван не смог выдержать условий нашего «соглашения», и каждые пять минут, с криком «Вижу!», пытался разбить самолет об лед, абсолютно не соблюдая методику снижения на предельно-малую высоту. Ничего мы не нашли, за 15 минут до «выходного» остатка топлива, я подсказал, что можно начинать сходить с ума, и Иван, взрослый мужик, с детским восторгом погонял на предельно-малой высоте над ледяной поверхностью. Согласно КБП, над морем, предельно-малая высота для Ту-16 – 60 метров, но Иван выжимал, из самолета и экипажа, совсем другие показания. Дело осложнялось тем, что надо льдом не бывает бурунов, и поэтому Иван бесстрашно гонял на такой высоте, что у «кормы» пропал голос. Кое-как уговорив Ивана лететь домой на нормальной высоте, на обратном пути я дико замерз, потому, что на мне стало высыхать насквозь мокрое нижнее белье.
Когда я пришел домой, и лег спать, то еще очень долго, перед закрытыми глазами, мелькал лед с редкими трещинками.
Монгохто - это где?
Многие задают вопрос - где я служил?
Отвечаю - вот тут.
Другие рассказы автора на канале:
https://dzen.ru/suite/0cb61be6-f35a-43d5-a6de-cae853a2ec5f