Бойчины явно боялись своего "рэмбо" (как потом выяснилось - у него было такое "погоняло*, и он действительно был когда-то в десантуре, но потом почему-то оказался в ПВОшниках.
Строй бойцов стоял на взлётке в стойке "полувольно", переглядывался и перешёптывался, пока в канцелярке дикий старлей учил жизни борзого дневального сержанта-"деда", посмевшего ему во-первых, соврать в глаза насчёт "происшествий нет", во-вторых он был одним из зачинщиков бучи, за которую старлея точно "по головке не погладят", а если и "погладят", то только комбатовским кулаком, вплоть до наложения взыскания.
Но всё это будет потом, а пока, судя по звукам, в "канцелярке" происходят "интересные" события: слышен звук хорошей такой "плюхи", звон от которой разносится по всей располаге, от которой "Анвар" просто падает сразу на все четыре кости... Старлей коротко размахивается и добавляет в рёбра ногой. Боец хэкает и валится на бок, прикрывая руками голову. Подчеркну: всего этого НЕ видно, но судя по звукам - ситуация развивается именно так!
- "Встать!!! Я с тобой ещё не наговорился, "Анвар"! Встать, я сказал! "
- "Не… кх… тащстаршнант… бля буду… не повтортся…" – боец поднимается, громко кряхтя...
- "Да ладно!? сколько я от тебя слышал уже это? Что ты мне доложил, когда я вошёл?? "Происшествий нет?! А на самом деле? Сучонок!??? Нажрались опять, и решили со студентами в крутых дедов поиграть, да так что до коменданта дошло!???"
Боец пытается что-то промычать, но в этот момент дикий старлей неожиданно, скользящим шагом оказывается опять перед "Анваром", и лупит ему берцем по голени левой ноги... боец взвывает и опять гнётся. Двойной по ушам. За волосы и в дверь.
Дверь открывается под летящим телом солдата, и отпижженый "дед" вываливает из из канцелярки прямо на взлётку, где по стойке "смирно" стоит 42 рыла, которых судя по всему - вообще никак не е*ёт происходящее с их товарищем!
Они "лупят зенки" прямо перед собой, хоть бы кто "ухом моргнул", как говорится. Бешеный старлей проходит мимо скулящего и трясущего башкой "Анвара" попутно добавляя в голову ещё одну жёсткую "плюху", и идёт к строю… осматривает его, как будто ища очередную жертву...
- "Обозин! узнай где Уколов и что с ним… тебе 10 минут времени!" - бросает он долговязому солдату в начале строя, и медлено обводя взглядом остальных
– "Если кто знает, где он, то рекомендую помочь Обозину… Построение через 10 минут с Уколовым... или без него, но уже в гондоняках (гондоняки – ОЗК... и эти слова бойчинам мо стороны их дикого старлея - стопудовый предвестник полной жопы и за*ба).
- "Разойдись..." – старлей поворачивается к пытающемуся встать, мычащему и мотающему башкой сержанту Анварову.
- "Чо встали, бойцы?? Цирк с конями увидели, обезьяны х*евы? У вас осталось пять минут!!!" – взводный опять повернулся к шеренге...
Те, не сговариваясь, всем гуртом ломятся к выходу из располаги.
В это время отпижженый начинает выть… «суууууу...кх...ааа...ыыыы…»
– "Дневальный! воды!" – громко кричит старлей кому-то вглубь казармы… – "Анваров! Встать!"
"Анвар" сломленный и отпизженый, начинает вставать.
- "Щас умывай морду, и через три минуты в канцелярию... продолжим нашу светскую беседу там!" - злобно прищурившись, цедит старлей.
Солдат, держась, кажется, за всё тело, постепенно поднимаясь "по-стеночке", начинает движение к сортиру на полусогнутых, как обосравшийся, а мы понимаем, что беседа у них - далеко не окончена...
Прокручивая потом раз за разом произошедшее в фактически первые сутки пребывания на практике в ЭТОЙ воинской части, мы начинаем "просекать тему", к чему приводит это распи*дяйство и "дедовщина" бесконтрольных бойцов при отсутствии должного контроля иных должностных лиц командного состава. Впрочем... время было такое! Всем на всё пох*й... Офицерьё бухало и забивало на службу, солдафоны играли в крутых вояк-дедОв...
Больше ничего примечательного до убытия нашего переменного учебно-курсантского взвода не происходит, если не считать того, что борзый "дед" Уколов (который вообще это всё и начал!) - так и не находится до нашего отъезда из расположения... 🙄😳🤷
Дикий старлей зло играет желваками, прищуривается, и произносит вполголоса самому себе сакральную фразу: «Ну... вольному - воля», что звучит как «пи*дец котёнку, срать не будет!», в то время как на плацу под холодным серым дождём последних дней короткого сибирского лета ох*евает в ОЗК 42 рыла, у нескольких из некоторых сломаны челюсти. Как они натянули противогазы на свои разбитые, и опухшие морды лиц – загадка природы. Но наши служившие одногруппники, бывавшие в армейских передрягах подобного рода, только рукой махнули: "Главное что челюсти зафиксированы, а дальше медики разберутся…"