Вступление на золотой киевский стол Владимира Мономаха в 1113 году привело к новым редактированиям «Повести временных лет».
Мономах изымает из Печерского монастыря ведение летописания, которое теперь стало уже одним из важнейших общественных явлений русской действительности. Он передает его в свой княжой Выдубицкий монастырь, основанный его отцом Всеволодом Ярославичем.
Переработка «Повести временных лет» была возложена Мономахом на выдубицкого игумена Сильвестра. Сильвестр опустил в заглавии «Повести временных лет» слова «Нестора черноризца Феодосиева манастыря Печерьского» и вставил в конце летописи собственное имя.
Поэтому в части лучших списков «Повести временных лет», к которым относятся Лаврентьевская, Радзивиловская летописи и Московско-Академический список читается следующая запись:
«Игуменъ Силивестр святого Михаила написал книгы си Летописець, надеяся от Бога милость прияти, при князи Володимере, княжещи ему Киеве, а мне в то время игуменящю у святого Михаила в 6624, индикта 9 лета; а иже чтеть книгы сия, то буди ми въ моливахъ».
Повествование в этих списках доходит до 1110 года. Переработка Сильвестром текста «Повести временных лет» коснулась главным образом ее последней части – той где описывались княжения Святополка и Владимира Мономаха.
Возможно, еще Владимир Мономах посчитал мало достойным выводить свой род от легендарного Кия, которого в летописи называли то князем, то перевозчиком через Днепр:
«Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком; был-де тогда у Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: «На перевоз на Киев». Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; а этот Кий княжил в роде своем, и когда ходил он к царю, то, говорят, что великих почестей удостоился от царя, к которому приходил».
В «Повести временных лет» по Ипатьевскому списку читаем об основании Кием Киева:
«И приходившю ему (Кию) къ царю не свемы, но токмо о семъ вемы, якоже сказают, яко велику честь приялъ есть от царя, котораго не вемъ».
Следовательно, какой-то летописец стремился узнать, при каком греческом царе приходил в Царьград Кий, но тщетно, и прямо в этом сознался. Это говорит о поиске летописцем средств придать легендарному образу Кия легитимность князя, посредством подтверждения греческим летописанием факта поездки Кия в Царьград.
Стремление вывести род русских князей от благородного истока, а не от какого-то простого перевозчика, побудило Мономаха, а особенно его сына Мстислава, поставить задачу составителям летописи найти генеалогическую нить, ведущую к достойному, но малопонятному и, желательно, иноземному предку.
Поэтому редактирование «Повести временных лет» продолжилось при князе Мстиславе, сыне Владимира Мономаха, который княжил в Новгороде с 1088 по 1117 год.
Вольные новгородцы не желали сажать у себя других князей, которых им периодически навязывали Киевские князья, предпочитая Мстислава, а Мстислав не ссорился с новгородцами. Идея о том, что Новгород значительнее чем Киев, и его князья старше киевских и являются основателями русской княжеской династии, а сами новгородцы произошли от варягов, которые и есть русь, могли найти положительный отклик у Мстислава и его окружения. Ведь Мстислав – правнук дочери шведского конунга (варяжского), внук греческой царевны, сын английской (варяжской) принцессы.
Смысл, который был заложен летописцем Никоном в рассказ о призвании братьев-варягов изначально, изменился. Идея единства русского княжеского рода осталась, но чуть-чуть отодвинулась на второй план. Акцент сместился в сторону иностранного, варяжского происхождения династии. Для Руси начала XII в. варяги уже далекая легендарная история. Последнее упоминание о варягах в «Повести временных лет» относится к 1043 году.
Использовать рассказ о призвании братьев-варягов с Рюриком во главе казалось безопасно, ведь у варягов, на момент составления летописи, не было своего государства. Варяги были для летописца легендой. В рассказе об их призвании присутствовал мотив неопределенности происхождения князей: отсутствие четкой географической локализации («из-за моря» – из какой страны?), социальной (братья – кто?), и этнической (варяги – какие?) принадлежности. Эта неопределенность усиливается полным отсутствием в летописи каких бы то ни было сведений о самих Рюрике, Синеусе и Труворе до момента их призвания на княжение.
К тому же, само появление династии и правящей элиты (братья-варяги пришли «с роды своими») извне уже являлось существенным фактом легитимизации их власти (по мнению обывателя - заграничное всегда лучше). Князья и их приближенные происходят не из местной среды. Они – принципиально иные, как бы из другой системы, другого мира. И этим уже оправдывалось их высокое положение.
Летописцы получили задание внести поправки в рассказ о призвании варягов. Требовалось утвердить родоначальником князей русских Рюрика. Основатель Киева Кий, не подходил для этой роли. В киевском народе еще бытовала легенда о Кие - перевозчике через Днепр.
Но из песни слова не выкинешь, что написано пером – не вырубишь топором. Противопоставить устную легенду о призвании Рюрика, сведениям о походе Аскольда и Дира на Царьград, которые подкреплены авторитетным и широко известным греческим летописцем, не представилось возможным.
Черноризец Феодосьева монастыря Нестор к тому времени накинул крепкую хронологическую сеть на легендарную часть «Повести временных лет». Летописная статья 852 года ясно указывала на время, когда стала прозываться Русская земля, что подтверждалось авторитетным греческим летописанием. Поход Аскольда и Дира на Царьград датированный 866 годом тоже подтверждался греческим летописанием.
Однако, следует отдать должное составителю дошедшего до нас рассказа о призвании варягов. Он сумел в одной летописной статье собрать Рюрика, Трувора, Синеуса, Аскольда, Дира, Кия, Щека и Хорива, и четко определить их родственные и функциональные отношения. Ограниченный рамками дат, указанных в греческом летописании, редактор должен был выставить дату статьи о призвании варягов между 852 и 866 годами. Был выбран 862 год. Почему выбор летописца выпал именно на этот год, возможно, мы никогда не узнаем.
В завершении экскурса в хронологию, еще раз отмечу, что выбранная Нестором дата начала правления Михаила не верна.
Как летописный Рюрик оказался в Ладоге вместо Новгорода
Другие лучшие списки «Повести временных лет» представлены в Ипатьеском и Хлебниковском списке, и текст в них доведен до 1118 года. Получается, что «Повесть временных лет» редактировалась вновь в 1118 году.
Однако, согласно Ипатьевскому, Хлебниковскому, Радзивиловскому и Академическому спискам, сказание о призвании трех братьев-варягов читается несколько иначе, чем в Лаврентьевском списке, указанном выше.
Согласно текста Ипатьевского списка, князья-братья приходят сначала к словенам (т.е. будущим новгородцам) и ставят город Ладогу. Старший Рюрик садится в Ладоге, Синеус на Белоозере, а Трувор в Изборске. По смерти братьев Рюрик получает всю власть. Он отправляется к озеру Ильменю и строит здесь над Волховом Новгород. Отсюда уже Рюрик раздает города своим мужам. Заканчивается рассказ тем, что Аскольд и Дир владеют землей полян, а Рюрик княжит в Новгороде.
По данным археологических исследований город Ладога действительно древнее Новгорода. Невольно получилось, что неизвестный летописец при редактировании рассказа о призвании братьев-варягов, подтвердил сведения наших современных археологов. Может быть летописец имел в распоряжении источники до нас не дошедшие? Все проще, надо вдумчиво и добросовестно читать летопись.
В Ипатьевском списке под 1114 годом сообщается о закладке каменной стены в Ладоге. При этом посадник ладожский Павел и другие ладожане рассказывали летописцу о каменном дожде, выпадающем близ Ладоги, о северных странах за Югрою и Самоядью:
«В год 6622 (1114 г.). В тот же год заложена была Ладога из камня на насыпи Павлом посадником, при князе Мстиславе. Когда я пришел в Ладогу, поведали мне горожане…».
Летописец поверил этим рассказам и подтвердил их «учеными» ссылками на Хронограф:
«Если же кто этому не поверит, пусть почитает Хронограф».
Хронограф – это компилятивный сборник материалов по всемирной истории на основе хроники Георгия Амартола и его продолжателя.
Под 1096 годом летописец приводит и другой рассказ о северных странах – новгородца Гюряты Роговича – опять-таки о Югре и Самояди. Гюрята говорил о загадочном народе, заключенным в горах Александром Македонским:
«В год 6604 (1096 г.). Теперь же хочу поведать, о чем слышал 4 года назад и что рассказал мне Гюрята Новгородец…».
Если летописец-редактор работал над летописью в 1118 году, то отняв 4 года от 1118-го получим 1114 год. Следовательно, летописец бывал лично в Ладоге, где мог услышать местное предание о Рюрике. Таким образом, летописец добавил в рассказ о призвании Рюрика город Ладогу.
Почему в одних летописях Ладога показана начальным пунктом пребывания Рюрика, а в других показан Новгород?
Упомянутый выше игумен Выдубицкого монастыря Сильвестр стал епископом Переяславля Русского, где он положил начало епископскому летописанию, а также летописания Переяславля Русского. Рассказ о призвании варягов попал в эти летописи в старой редакции, без упоминания Ладоги. Дальнейшее распространение летописания привело к тиражированию двух версий рассказа о призвании братьев-варягов, по-разному показывающих место первоначального пребывания Рюрика.
Тем не менее, цельность и завершенность статьи 862 г. вызывает у меня уважение к ее составителю. Рассказом о призвании варягов и Рюрика, летописец задал работу нескольким поколениям исследователей. Конца и края этой работы в ближайшее время не видать. «А иже чтеть книгы сия, то буди ми въ молитвахъ».
Продолжение про летописного Рюрика в следующей статье, начало в предыдущей статье.