История Лены и Алексея началась бурно, и уже через год они решили связать себя узами брака. Лена была успешным адвокатом, настоящим профессионалом своего дела. Алексей же занимался разнорабочими проектами, и его заработок был нестабилен – порой приходилось ждать работы неделями. Когда в их семье появилась дочка Варя, вопрос о том, кто возьмет на себя заботу о малышке, не вызвал разногласий. Оба были уверены, что Алексей отправится в декретный отпуск.
Всего через две недели после рождения Вари Лена вернулась к работе, переведя ребенка на искусственное вскармливание. Алексей успешно справлялся с ролью отца-одиночки, хотя к вечеру и чувствовал сильную усталость. Когда Варе исполнилось три месяца, Алексей решил обратиться за помощью к своей матери, Ангелине Викторовне.
Однако Ангелина Викторовна была категорически против такого распределения ролей. По ее мнению, мужчина должен обеспечивать семью, а женщина – заниматься домом и детьми. Несмотря на свои убеждения, она не оставила сына без помощи. Будучи на пенсии, она каждый день приезжала к ним и помогала Алексею с утра до вечера.
***
Едва Лена успела прикрыть за собой дверь после тяжелого рабочего дня, как из кухни донесся едкий голос свекрови:
— О, явилась!
На кухне царила атмосфера горячего спора. Алексей, в футболке с пятном от пюре, одной рукой укачивал дочку, а другой помешивал что-то в кастрюле. Рядом с ним, в своем домашнем халате, Ангелина Викторовна излучала праведное негодование.
— Вижу, ты своего мужчину уже и к плите приставила, — продолжила свекровь, обращаясь к Лене.
Лена сняла куртку и прошла на кухню, усаживаясь на стул. Дочка, Варя, увидев маму, радостно засмеялась. Павел тоже улыбнулся ей.
Только одна Ангелина Викторовна выглядела явно недовольной.
— Мам, хватит, — тихо произнес Алексей, отложив ложку и взяв дочку обеими руками. — Мы же это уже обсуждали.
— Обсуждали! — передразнила его мать. — Вот именно, что обсуждали, а в итоге ты по локоть в каше, а она вся такая деловая, с работы пришла.
Лена вздохнула, чувствуя, как напряжение нарастает в тесном пространстве. Она знала, что любая попытка оправдаться или объяснить ситуацию только подстегнет Ангелину Викторовну. Ее свекровь, казалось, находила особое удовольствие в том, чтобы выставлять Лену в невыгодном свете, подчеркивая свою роль заботливой матери и хранительницы очага, в то время как Лена была лишь нерадивой невесткой, пренебрегающей семейными обязанностями.
— Варя, солнышко, ты скучала? — Она протянула руку к дочери, и Варя тут же перебралась к ней, обхватив шею мамы маленькими ручками. Алексей с облегчением передал дочь Лене, и на его лице мелькнула благодарная улыбка.
Конечно, скучала! — снова вмешалась Ангелина Викторовна, ее голос стал еще более ядовитым. — А кто же ее целый день развлекал, пока ты там свои важные дела делала? Я, конечно! А ты только и можешь, что приходить и забирать себе все самое приятное, а всю грязную работу пусть другие делают.
Лена почувствовала, как кровь приливает к лицу. Она не могла поверить, что ее свекровь так легко перечеркивает все, что она делает для семьи. Она работала полный рабочий день, чтобы обеспечить их финансовую стабильность, помогала Алексею с ремонтом, заботилась о Варе. Но для Ангелины Викторовны этого было недостаточно.
— Мам, это несправедливо, — тихо сказал Алексей, его голос звучал устало. — Лена тоже устает на работе. И она прекрасно справляется с Варей, когда дома.
— Справляется? — фыркнула Ангелина Викторовна. — Да она же ее на руки-то толком не берет, все время в телефоне сидит! А я вот, видишь ли, должна тут кашу варить и за всеми ухаживать, как будто я тут прислуга!
Лена закрыла глаза на мгновение, пытаясь унять подступающие слезы. Она не хотела скандала, но терпение ее было на исходе. Она посмотрела на Алексея, который выглядел так же расстроенным, как и она. Он был пойман между двух огней, и Лена знала, что он не хотел бы видеть свою мать и жену в таком противостоянии.
— Ангелина Викторовна, — начала Лена, ее голос был ровным, но в нем чувствовалась сталь, — я понимаю, что у вас есть свои представления о том, как должна выглядеть семья. Но мы с Алексеем приняли решение, которое устраивает нас. Я работаю, потому что это моя профессия, и я люблю свою работу. Я также люблю свою дочь и стараюсь проводить с ней как можно больше времени, когда возвращаюсь домой. То, что Алексей сидит с Варей, когда я на работе, — это наш общий выбор, и мы оба счастливы таким образом.
Ангелина Викторовна презрительно фыркнула:
— Любишь свою работу больше, чем семью, вот что я вижу. А я, значит, должна тут надрываться, потому что вы, молодые, решили, что вам так удобно. Я свою молодость на детей потратила, а вы…
— Мама, пожалуйста, — перебил ее Алексей, его голос дрожал от сдерживаемых эмоций. — Лена не меньше моего устает. И она не сидит в телефоне, когда Варя рядом. Она играет с ней, читает ей. Ты просто не видишь, потому что уходишь домой.
— Не вижу? — Ангелина Викторовна театрально всплеснула руками. — Да я тут с утра до вечера! Я вижу, как ты, Алексей, весь день хлопочешь, а она приходит и только и делает, что забирает себе самое лучшее – ребенка на руки, ужин готовый. А я? Я тут кто? Призрак?
Лена встала из-за стола. Она чувствовала, как внутри нее поднимается волна гнева, но старалась держать себя в руках.
— Ангелина Викторовна, — сказала она спокойно, но твердо, — я ценю вашу помощь. Очень. Но это не значит, что вы можете говорить так о нас. Мы не просили вас быть нашей прислугой. Мы просили о помощи, потому что мы молодая семья, и нам бывает тяжело. Но это не дает вам права унижать меня и Алексея.
Алексей подошел к Лене и взял ее за руку.
— Мам, мы тебя любим, и мы благодарны за все. Но мы взрослые люди, и мы сами будем решать, как нам жить. Пожалуйста, уважай наш выбор.
Ангелина Викторовна смотрела на них, ее лицо исказилось от обиды и злости. Она явно не ожидала такого отпора.
— Ну, раз так, — процедила она сквозь зубы, — раз я тут никому не нужна, то и делать мне тут нечего. Я пойду.
Она резко повернулась и направилась к выходу, не дожидаясь ни слова. Алексей хотел было окликнуть ее, но Лена остановила его легким прикосновением к руке. Она понимала, что сейчас любая попытка примирения будет воспринята как слабость.
Когда дверь за Ангелиной Викторовной захлопнулась, в кухне повисла тишина, нарушаемая лишь тихим сопением Вари на руках у Лены. Алексей подошел к жене и обнял ее.
— Прости, — прошептал он. — Я не знаю, что с ней.
Лена прижалась к нему, чувствуя, как напряжение постепенно отступает.
— Все хорошо, — сказала она, хотя внутри все еще бурлило. — Мы справимся. Главное, что мы вместе.
Она посмотрела на дочь, которая мирно посапывала у нее на груди. В этот момент она почувствовала такую любовь и такую решимость, что никакие слова свекрови не могли ее сломить. Они строили свою семью, и они будут делать это так, как считают нужным, несмотря ни на что.
***
Ангелина Викторовна, кажется, совершенно не интересовалась жизнью своего сына. Она не звонила, не писала, и ей было безразлично, как Алексей справляется с дочкой.
Алексею было непросто. Бывали дни, когда он даже просил Лену вернуться домой пораньше, чтобы помочь. Но зато теперь никто не давал им непрошеных советов о том, как им следует жить.
Прошло три месяца. Алексей и Лена решили, что пора возвращаться к привычному ритму. Они наняли няню на неполный рабочий день, чтобы Алексей мог выйти на работу.
Это было непростое решение, но необходимое. Алексей скучал по работе, по общению с коллегами, по ощущению собственной востребованности. Лена тоже чувствовала, что ей нужно вернуться к своим делам, к той жизни, которая была у них до появления малышки. Няня, молодая и энергичная девушка по имени Катя, быстро нашла общий язык с ребенком. Она оказалась не только заботливой, но и находчивой, умела развлекать малышку, пока Алексей и Лена занимались своими делами.
Первые дни были немного сумбурными. Алексей возвращался с работы уставший, но с чувством удовлетворения. Вечера стали более спокойными, хотя и не менее наполненными. Теперь у них появилось время друг для друга, для разговоров, для совместных планов. Они могли спокойно поужинать вместе, обсудить прошедший день, а иногда даже посмотреть фильм.
Конечно, Ангелина Викторовна так и не проявила никакого интереса. Алексей не стал ей сообщать о найме няни или о своем возвращении на работу. Он понял, что ждать от нее поддержки или участия бессмысленно. Его жизнь теперь принадлежала ему и Лене, и они сами решали, как ее строить. Это осознание приносило ему спокойствие и уверенность. Он больше не чувствовал себя обязанным оправдываться или соответствовать чьим-то ожиданиям.
***
Ангелина Викторовна, несмотря на свой возраст, носила в сердце обиду, словно драгоценный, но ядовитый камень. Обида на сына и невестку, которые, как ей казалось, совершенно не замечали её заботы и помощи. Она считала, что они не ценят всего, что она для них сделала, и гордость не позволяла ей сделать первый шаг к примирению.
В одиночестве, в своей тихой квартире, обида разрасталась, пуская корни в её душу. Она чувствовала себя преданной и ненужной. Эта тяжесть, которую она носила в себе, постепенно подтачивала её здоровье. Вскоре Ангелина Викторовна почувствовала себя плохо и оказалась в больнице.
В больничной палате, среди стерильной белизны и приглушенных звуков, Ангелина Викторовна чувствовала себя еще более одинокой. Каждый вздох давался с трудом, а вместе с ним, казалось, выходили и те самые ядовитые слова, которые она так долго копила в себе. Врачи говорили о последствиях стресса, о том, как важно душевное спокойствие для выздоровления, но как ей было обрести его, когда сердце было переполнено горечью?
В конце концов, она решилась написать сыну, сообщив о своем состоянии.
Алексей с Леной приехали к ней в тот же день. И в этот момент Ангелина Викторовна осознала, что все её обиды были напрасны. Между ними по-прежнему жила любовь.
Слёзы, непрошеные и горькие, потекли по её морщинистому лицу. Она смотрела на Алексея, повзрослевшего, но такого родного, и на Лену, с тревогой в глазах держащую его за руку. В их взглядах она увидела не равнодушие, а искреннюю заботу, ту самую, которую так отчаянно искала и не находила в последнее время.
Лена подошла ближе и обняла Ангелину Викторовну.
— Простите нас, Ангелина Викторовна. Мы правда не хотели вас обидеть. Мы всегда будем рядом.
В этот момент Ангелина Викторовна почувствовала, как обида, этот ядовитый камень, начинает таять, растворяться в тепле их любви и заботы. Она поняла, что её страхи были напрасны, что она не одинока, что её любят и ценят. И, возможно, именно это осознание и было тем самым лекарством, которое ей так было нужно. Впервые за долгое время она почувствовала облегчение и надежду. Надежду на то, что впереди ещё есть время для любви, понимания и прощения. Надежду на то, что семья, несмотря на все трудности и недоразумения, останется семьей.