Шел мелкий, противный ноябрьский дождь, превращавший еще не выпавший снег в грязную жижу. За окном автомобиля мир расплывался в серых, водянистых разводах. Марина крепче сжала пальцы на руле, всматриваясь в дорогу. Она везла дочку с танцев. В голове прокручивался список дел: заскочить в магазин, приготовить ужин, проверить уроки у старшей, погладить рубашку Артему на завтрашнюю важную встречу.
Мысленный планировщик работал без сбоев, как швейцарские часы. Это был ее обычный режим – режим перманентной занятости, когда каждая минута была на счету, но при этом все было под контролем. Они с Артемом выстроили эту жизнь по кирпичику: работа, ипотека, машины, дети, отпуск раз в год у моря. Не шиковали, но и не бедствовали. Жили. Достойно.
В кармане куртки завибрировал телефон.
—Алло? —Марин, привет! — голос сестры звенел, как колокольчик, но в этом звоне Марина с годами научилась различать фальшивые нотки. — Ты за рулем? —Да, Лен, я Лизу с танцев везу. Что-то случилось? —Да нет, ничего такого… — Лена замялась. Марина мысленно приготовилась. Опыт подсказывал, что разговор начинающийся с «ничего такого» и паузы, никогда не бывает ни о чем. — Слушай, а ты ненадолго заскочишь к нам? Очень нужно поболтать. —Лен, ты же знаешь, какой у меня вечер. У меня мясо не разморожено, уроки… —Ну пожа-алуйста! — в голосе Лены зазвучала мольба. — Я пирог яблочный только достала из духовки, самый твой любимый. И кофе сварим. Минут на двадцать. Максимум на полчасика. Очень нужно.
Марина вздохнула. Отказать сестре она могла, но потом будет мучиться чувством вины. А Лена этим мастерски пользовалась. —Хорошо. Заеду, но ненадолго. Прям на одну чашку кофе. —Ура! Спасибо, сестренка! Жду-жду!
Через пятнадцать минут, высадив Лизу у дома и договорившись с Артемом по телефону, Марина подъезжала к пятиэтажке, где жила ее младшая сестра с семьей. Дом советской постройки, подъезд с осыпающейся штукатуркой и вечным запахом остывших щей. Квартира, доставшаяся от бабушки. Марина всегда задерживала дыхание, заходя сюда. Не от брезгливости, а от сжавшегося сердца. Здесь пахло безысходностью.
Дверь открылась, едва она успела постучать. Лена, в ярком домашнем халате, сияла улыбкой. Она была младше Марины на четыре года, но иногда казалась ее ровесницей, а иногда — наоборот, совсем девочкой. За ней уже семенили двое из троих детей: трехлетний Ваня и пятилетняя Соня. Старший, семилетний Кирилл, что-то яростно строил из лего в комнате. —Заходи, заходи! Раздевайся! — засуетилась Лена. —Я ненадолго, Лен, правда, — сказала Марина, снимая сапоги и стараясь поставить их аккуратнее в общую кучу обуви в тесной прихожей.
В гостиной, служившей и столовой, и игровой, действительно пахло вкуснейшим пирогом. На диване, развалясь, смотрел телевизор Сергей, муж Лены. Он лениво помахал рукой. —Привет, Марин. Работаешь, как лошадь, как всегда? —Привет, — сухо ответила Марина. Их отношения с зятем были давно и молчаливо нейтрально-напряженными.
Лина налила кофе, отрезала огромную порцию пирога и уселась напротив сестры, закинув ногу на ногу. —Ну, как вы? Как детки? —Все нормально. Артем проект новый зацепил, сложный, но перспективный. Я тоже с отчетностью завязла. Лиза на конкурс готовится, Ваня в саду аппликации клеит. Все как всегда. —Здорово, — вздохнула Лина. — У вас всегда все здорово. А у нас… — она сделала грустное лицо.
Марина почувствовала знакомый холодок под ложечкой. Начиналось. —А что у вас? —Да Сережу вчера уволили. С предприятия. Сказали, сокращение. Опять.
Сергей с дивана флегматично добавил: —Мудаки. Я им два года жизни отдал, а они меня — раз, и под сокращение. Ни совести, ни сердца.
Марина промолчала. Она слышала от Артема, что Сергея увольняли уже трижды, и всегда виноваты были «мудаки-начальники», но никогда — он сам, его вечные опоздания, нежелание задержаться на полчаса и доделать работу, его «перекуры» по полчаса. —И что теперь делать будем? — продолжила Лина, драматически понизив голос. — Трое детей. Ипотеки нет, слава богу, квартира бабушкина, а вот на еду, на одежду, на кружки… Сережа уже нашел выход!
Сергей переключил телевизор на паузу и повернулся к ним. —Да, нашел. Работа таксистом. Деньги там неплохие, особенно если в ночную смену выходить. Свободный график. То, что мне нужно. Я уже на сайте посмотрел, заявку оставил. Одно но… Машины нет.
В гостиной повисла тяжелая пауза. Марина медленно отпила глоток кофе. Он был горьким. — Машины нет, — повторила она, не как вопрос, а как констатацию факта. —Ну да, — оживилась Лина. — Но это же отличная идея! Сережа права уже давно получил, стаж вождения приличный. Будет работать на себя, на семью! Мы уже все посчитали. За полгода-год он сможет отбить хорошую сумму, если будет стараться. Мы даже на море сможем съездить! Мечта!
Марина поставила чашку на стол. —Лена, к чему ты ведешь? У вас нет машины. У нас есть две. Но моя мне для работы нужна, Артему — его. Мы без машин не можем. —Да мы не про ваши машины! — всплеснула руками Лина. — Мы про то, чтобы купить свою! Б/у, конечно, но надежную. Мы уже присмотрели! Красную, иномарку, не старую. Очень ухоженную. Хозяин срочно продает, уезжает. Цена просто смешная!
Сергей щелкнул пультом, выключив телевизор окончательно, и присоединился к разговору, придвинув свой стул. —Смешная, Марин, правда. Просто даром. Семьсот тысяч.
Марина смотрела то на сияющее лицо сестры, то на уверенное — зятя. У нее в голове стучало: «Семьсот тысяч». —И где вы планируете взять эти семьсот тысяч? — спросила она, уже зная ответ. —Ну… — Лена потупилась. — Мы думали… Вы могли бы нам дать? В долг, конечно! Мы вернем! Все до копеечки.
— Кредит в банке не дают, — честно сказал Сергей. — История у меня, с работой не ахти. А вам дадут. Или просто… у вас же есть. Накопления. Вы же всегда откладываете.
Марина почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Их с Артемом привычка откладывать на «черный день», на отпуск, на образование детей, всегда была предметом шуток со стороны родни. Мол, крохоборы, живут, как при коммунизме, во всем себя ограничивают. А тут эти же «накопления» уже видели чужими. —Лена, Сергей, вы что? Это наши деньги. Это подушка безопасности. Это наша ипотека, обучение детей… —Мы вернем! — перебила ее Лина и горячо схватила ее за руку. Ее ладонь была теплой и липкой от пирога. — Сережа будет работать день и ночь! Я тебе клянусь! Это же удочка, а не рыба! Ты же не хочешь, чтобы твои племянники сидели на одной картошке с макаронами? Мы отдадим все! Мы даже проценты можем… — она замялась. —Какие проценты? — холодно спросила Марина, высвобождая руку. —Ну, не знаю… чтобы вам было не обидно. Мы же не халявщики какие-то. Мы вернем каждую копейку. Расписку составим! — Лина говорила страстно, ее глаза блестели. Она сама, кажется, уже поверила в эту прекрасную сказку.
Марина встала. —Нет, Лена. Нет. Я не могу принять такое решение одна. Это наши с Артемом общие деньги. И я знаю, что он будет против. —Ну поговори с ним! — взмолилась сестра. — Объясни ему! Это же для семьи! Для детей! Мы пропадем без твоей помощи!
Сергей, наконец, потерял свой нарочито-расслабленный вид. —Да что тут говорить-то? — проворчал он. — Брат мужа сестре помочь не хочет. Классика. У вас две тачки, а у моих детей на молочку денег нет. Красиво.
Марина резко повернулась к нему. —У тебя, Сергей, две руки и голова на плечах. Ты мог бы пойти на стройку, в грузчики, в охранники хоть завтра. И заработать на свою машину. Но тебе проще таксовать на чужой, да? На нашей? —Марин, не груби! — запротестовала Лена.
— Он же не для себя старается! Он для семьи! Таксовать — это не грузчиком быть, это нормальная работа! —Тогда пусть идет в таксопарк, берите машину в лизинг, в конце концов! — не сдержалась Марина. — Почему за все должны платить мы? —Потому что вы — семья! — крикнула Лена, и ее глаза наполнились слезами. — И вы можете помочь! А не можете — так не хотите!
Марина, не говоря больше ни слова, натянула куртку, вышла в подъезд и захлопнула за собой дверь. Сердце колотилось где-то в горле. Она села в машину и несколько минут просто сидела, глядя перед собой на заляпанное грязью стекло. Дождь усиливался.
Вечером дома она рассказала все Артему. Он молча слушал, его лицо становилось все суровее. —Ни в коем случае, — сказал он твердо, когда она закончила. — Ни копейки. Это деньги на образование детей. Это наши кровные. Это неблагодарное дело. —Но они правда в отчаянном положении, — слабо попыталась возразить Марина. — Детей жалко. —Детей жалко всегда. Но помогать им нужно не деньгами, а совестью их родителей. Сергей — бездельник. Лена — ветреная дура, которая наделала детей, не думая о завтрашнем дне. Если мы дадим им эти деньги, мы их просто спонсируем. Они не купят машину. Они купят себе айфоны новенькие, поедут в отпуск, а потом скажут, что не сошлось. И эти семьсот тысяч мы не увидим никогда. Я знаю таких людей.
Марина знала, что он прав. Но на нее уже давил груз семейного долга. На следующий день позвонила мама. —Мариночка, дочка, я тут с Леночкой говорила… — начал она заискивающим тоном, который всегда предвещал беду. — Они в такой ситуации… Может, ты и Артемушка сможете помочь? Ну, правда, у вас же есть возможность. Не оставлять же сестру в беде. —Мам, это не беда. Беда — это пожар или болезнь. Это безответственность. Сергея уволили, а он даже не пытался найти работу за неделю. Он сразу решил, что будет таксовать на нашей машине. —Ну, может, это его призвание? — неуверенно сказала мама. — Все мы ищем себя. А дети… Внучата мои. Им кушать нечего скоро будет. —Им всегда кушать нечего, когда нужно что-то получить, — огрызнулась Марина, но сразу же пожалела. — Мама, мы не можем. Это наши деньги. —Ваши, ваши… — вздохнула мать. — А разве семья не должна делиться? Вы же не чужие люди. Я тебя и Лену всегда учила — сестры должны держаться друг за друга. А вы… — она не договорила, но упрек повис в воздухе.
Натиск усиливался. Звонила тетя, интересовалась, «правда ли, что вы отказываетесь помочь бедной Леночке с малыми детьми». На семейной страничке в соцсети тетя написала пассивно-агрессивный пост про то, что «в наше время родственные связи ослабли, каждый сам за себя». Комментарии родни были целиком на стороне «несчастной многодетной матери».
Апофеозом стал звонок от бабушки, матери их отца, строгой и принципиальной старухи. —Марина, — сказала она без предисловий. — Я все знаю. Твой долг — помочь сестре. Деньги дело наживное. А семья — одна. Стыдно должно быть. Вы с мужем крепко стоите на ногах, помогите тем, кому тяжело. Не уподобляйтесь олигархам, которые на своих яхтах плавают, пока родня в нищете прозябает.
Марина плакала после этого звонка. Ее давило. Артем злился и был непреклонен. —Они выжимают из тебя чувство вины, манипулируют тобой. Скажи им, чтобы Сергей шел и искал работу, а не ждал у моря погоды.
Но под давлением, особенно после слов бабушки, он сдался. Не полностью, а с условиями. —Хорошо, — сказал он мрачно. — Мы даем им семьсот тысяч. Но не просто так. Это займ. Под расписку. Юридически правильную. С четким графиком платежей. Первый взнос — через месяц, тридцать тысяч. И так каждый месяц, пока не вернут всю сумму. Если просрочка больше двух недель — мы идем в суд. Без разговоров. Согласны на этих условиях — берите. Нет — идите лесом.
Лена и Сергей, узнав о решении, были на седьмом небе. Они готовы были подписать что угодно. —Конечно, Артем! Мы же честные люди! — радостно трещала Лина в трубку. — Мы все вернем! Спасибо вам огромное! Вы самые лучшие!
Они приехали в гости. Сергей пожимал Артему руку, хлопал его по плечу. Расписку составили за столом, в присутствии Марины. Артем диктовал пункты, Сергей не глядя подписывал. Лена умильно смотрела на них.
Деньги перевели. Через неделю в семейном чате появилось фото: Лена, Сергей и дети на фоне красной иномарки. Все сияли. Подпись: «Новый член семьи! Спасибо нашей любимой сестре и зятю! Теперь у нас есть удочка!» Родственники ставили лайки, писали: «Молодцы!», «Вот это взаимовыручка!».
Первый месяц прошел тихо. В день, указанный в расписке, Артем написал Сергею в мессенджер: «Сергей, привет. Напоминаю про первый платеж». Ответ пришел через час: «Артем, привет! Конечно! Забегу к вам на днях, отдам все наличными».
Он не забежал. Через три дня Артем написал снова: «Сергей, где деньги?» Тот ответил: «Работаю не покладая рук, времени совсем нет. В пятницу точно привезу».
В пятницу он прислал голосовое сообщение: «Артем, тут небольшая заминка. Машину в сервис пришлось загнать. Но я все помню!».
В понедельник он не выходил на связь. Прошел второй месяц. Артем позвонил ему сам. Разговор был коротким. —Сергей, где деньги? Прошел уже второй месяц. По расписке ты обязан был внести уже шестьдесят тысяч. —Артем, понимаешь, дела… — голос Сергея звучал устало и раздраженно. — Работа не такая денежная, как я думал. Бензин дорогой, заказов мало. Мы с Леной еле-еле сводим концы с концами. У вас же все есть. Подождите немного, а?
Артем взбесился. — Нет, Сергей, не подождем. У нас договоренность. Расписка. Или ты приносишь деньги в течение недели, или мы идем к юристу. —Да что ты гонишь-то? — вспылил в ответ Сергей. — Родня ведь! Из-за каких-то денег гнобишь? Дети у нас, в конце концов! У тебя совести нет?
На том и разъехались. Неделя прошла. Денег не было. Артем, не говоря ни слова Марине, которая металась в сомнениях, отнес расписку и все документы юристу. Тот подготовил исковое заявление.
А потом начался ад.
Первой позвонила Лина. Она не плакала, она визжала. Марина едва успела убрать телефон от уха. — Сестра?! Ты что себе позволяешь?! Твой муж подал на нас в суд?! ИЗ-ЗА ДЕНЕГ?! Да вы с ума сошли! Это же грабеж средь бела дня! Мы же семья! У нас трое детей! Вы что, жить нам спокойно не дадите? Предатели! Крохоборы! Деньги для вас дороже крови?!
Марина попыталась вставить слово, но Лина не слушала. —Я вам всю жизнь этого не прощу! Вы мне теперь не сестра и не зять! Вы чужие люди! Чтобы вы сгорели на эти свои деньги! — она разрыдалась и бросила трубку.
Через пять минут зазвонил телефон мамы. —Марина! Немедленно останови Артема! Что он себе позволяет! Опозорить сестру на весь город? В суд подать? Да вы совсем рехнулись! Немедленно заберите заявление! Вы же разорите их! Сергея с работы уволят, если приставы начнут удерживать! — Мама, он и не работает! — пыталась крикнуть Марина. — Он должен был отдавать, он не отдает! Это наши деньги! —Какие деньги?! — орала мать. — Вы должны были им помочь, а не в долг давать! Вы же видите, как им тяжело! У вас сердце из камня! Я вас обоих не узнаю! Если вы не одумаетесь, я с вами тоже больше не разговариваю!
Тетя написала в общий чат: «Позор семьи. Вместо помощи — суды. Лена, держись, мы с тобой». Бабушка позвонила Артему и устроила ему такой разнос, что он вышел из спальни бледный, с трясущимися руками. —Больше я твою семью на порог не пущу, — сказал он Марине тихо и очень спокойно. — Все. Точка.
Суд состоялся быстро. Расписка была грамотно составлена, факт передачи денег подтвержден выпиской со счета. Судья вынес решение взыскать с Сергея и Лены долг в полном объеме, а также судебные издержки и проценты за просрочку.
Когда приставы прислали по месту работы Сергея (он все-таки устроился в какой-то мелкий таксопарк) постановление об удержании части заработной платы, начался новый виток войны. Лина писала в чат голосовые сообщения, рыдая: «Теперь мы будем голодать! Вы отнимаете последний кусок у моих детей! Да вы же просто чудовища!».
Сергей писал Артему: «Ты доволен? Ты добился своего, гад. Живи теперь с этим».
Но самое удивительное было в том, что теперь Сергей действительно работал. Его увольнять не стали, удержания делались исправно, и каждый месяц на счет Марины приходила небольшая, но стабильная сумма.
Прошло полгода. Родственники перестали звонить. В семейном чате Марина и Артем молчали. Однажды в супермаркете Марина столкнулась с Леной. Та отвернулась и демонстративно прошла мимо, гремя тележкой.
Они с Артемом не чувствовали себя победителями. Они чувствовали себя опустошенными. Они сохранили свои деньги, отстояли свою правду, но потеряли нечто большее. Веру в то, что семья — это нерушимая крепость. Теперь они знали, что стены этой крепости могут быть очень хрупкими и рухнуть под тяжестью долга, равного цене подержанной красной иномарки.
И иногда, глядя на перевод от судебных приставов, Марина думала, что это не деньги. Это ежемесячная плата за горький урок. Урок о том, что иногда самая тихая война — самая разрушительная. И что даже выиграв ее, ты оказываешься в руинах.