Когда мы с мужем купили квартиру в старом доме, я была счастлива. Наконец-то съехали от родителей, начали строить собственный быт. Дом оказался шумный, стены тонкие, соседи любили посудачить в подъезде. Но больше всех меня интриговала соседка напротив.
Её звали Нина Сергеевна. Женщина лет пятидесяти пяти, всегда в безупречно выглаженных платьях, с аккуратной прической, словно вышедшей из салона. Я удивлялась: у нас обычная панельная многоэтажка, большинство жильцов ходят в старых халатах или спортивных костюмах, а она — как актриса на сцене.
Нина Сергеевна почти не разговаривала с соседями. Только вежливо кивала и быстро скрывалась за дверью своей квартиры. Иногда доносились звуки музыки — тихие старые романсы. Казалось, она живёт в своём собственном мире, отгородившись от остальных.
Однажды вечером я возвращалась с работы и встретила её в подъезде. У неё в руках была тяжёлая сумка. Я предложила помочь, но она замялась. А потом вдруг неожиданно сказала: «Зайдите как-нибудь, выпьем чаю». Для меня это прозвучало как приглашение в запретный сад.
Через неделю я решилась. Нажала на звонок, и дверь открылась почти сразу. Внутри я увидела удивительную квартиру. Никаких дешёвых ковров, пыльных сервантов. Всё — будто из другой эпохи: старинный комод, изящные шторы, картины на стенах. И — тишина.
Мы пили чай из фарфоровых чашек. Она рассказывала о музыке, о книгах, о городах, где бывала. Я слушала и не могла оторваться. Казалось, что она знает какой-то секрет, недоступный остальным.
И только ближе к ночи, когда я уже собралась уходить, Нина Сергеевна вдруг спросила:
— А у вас бывает так, что вы делаете вид, будто счастливы, а на самом деле внутри пустота?
Я растерялась. Она смотрела прямо, и её глаза были полны боли. Тогда она рассказала свою историю.
В молодости у неё был муж — военный. Они много ездили, жили в Германии, в Польше, на Дальнем Востоке. Она мечтала о детях, но беременность никак не наступала. Врачи только разводили руками. Муж всё чаще уходил в запои, срывался. В один момент он ушёл к другой женщине, у которой был сын.
Нина осталась одна. Вернулась в Москву, устроилась работать учителем музыки. С годами привыкла к одиночеству. Но каждый день продолжала жить так, словно ждала гостей: накрывала стол красиво, держала квартиру в идеальном порядке. «Мне так проще», — сказала она.
Я шла домой и думала о себе. Вроде бы у меня всё есть: муж, работа, планы на ребёнка. Но я поймала себя на том, что часто улыбаюсь через силу, скрывая усталость и разочарование.
С тех пор мы стали общаться чаще. Я заходила к Нине Сергеевне по вечерам, приносила пирог или просто садилась послушать её рассказы. Она учила меня ценить мелочи — красивую чашку, любимую песню, свет свечи.
Через пару месяцев я заметила, что сама стала меняться. Перестала раздражаться из-за мелочей, больше внимания уделяла дому и мужу. Мы начали разговаривать по душам, чего раньше почти не было.
И вдруг однажды муж сказал:
— Ты стала другой. Спокойнее, мягче. Как будто счастливая.
Я улыбнулась. Может быть, впервые искренне за долгое время.
Тайна соседки оказалась не в том, что она скрывала. Её секрет был в умении жить красиво даже в одиночестве. И именно этому она меня научила.