Свидание с главнокомандующим.
Бой под Шахэ затих, и я решил пожить в Мукдене и поделать осенние пейзажи в окрестностях города.
Однажды, придя утром на станцию Мукдень, я встретил на вокзале генерала Шевалье-де-ля-Серра, который сказал, что ищет меня уже дня два, чтобы передать приглашение главнокомандующего приехать к нему в Хуаншань. Я был очень обрадован этим известием, тем более что главнокомандующий, узнав, что у меня нет лошади, приказал дать мне все средства для передвижения и людей. Из пехотинца, таскающего на себе все тяжести своего багажа, я превратился, благодаря щедрости главнокомандующего, в обладателя не только верховой лошади, но и арбы, при которой находилось двое людей, так что мог двигаться со всем моим имуществом.
Немедля ни минуты, я собрал свой багаж и в чудное осеннее утро отправился в Хуаншань. Дорога была не дальняя; 18 верст я проехал незаметно, сделав небольшой привал на полпути, приехал часам к пяти дня и остановился в фанзе, занимаемой дивизионом разведчиков, у гостеприимного начальника дивизиона С. И. Дроздовскаго и моих мукденских знакомых офицеров, которые и теперь оказали мне самое широкое радушие и гостеприимство.
На другой день я, почистившись и приведя в возможный порядок свой туалет, отправился к главнокомандующему, помещение которого было на другом конце деревни. Войдя во двор чистой и опрятной фанзы, я был встречен адъютантом главнокомандующего, бароном Остен-Сакеном, весьма любезно принявшим меня и познакомившим с полковником Кноррингом, который передал мне приглашение главнокомандующего к завтраку. В 12 ч. дня я был в палатке, где завтракал со штабом, и где полковник Кнорринг сказал мне, что главнокомандующий приметь меня в 7 ч. вечера.
После завтрака я обошел деревню, которая была очень живописна, особенно же теперь, благодаря массе войск, расположенных вокруг нее.
В назначенный час я явился на квартиру главнокомандующего, и Кнорринг проводил меня в его помещение. Генерал Куропаткин принял меня необыкновенно ласково и приветливо, попеняв, что я до сих пор не обратился к нему за содействием. Я был растроган его приемом и обращением, от души благодарил его за привет и ласку. От главнокомандующего я после ужина вернулся к моим сожителям разведчикам и расположился там в отведенном мне на кане уголке, как у себя дома.
На следующий день и в течение трех недель, проведенных мною в Хуаншане, я ежедневно совершал экскурсии по разным окрестностям этой живописной деревни. Особенно красива была кумирня на вершине высокой сопки. В это место я часто направлял свои прогулки и работал этюды.
Здесь же познакомился с симпатичным генералом Зарубаевым.
Через три недели главнокомандующий переехал со своим штабом в деревню Чансамутунь, и я отправился туда же с дивизионом разведчиков. По дороге я присутствовал на смотре, который сделал главнокомандующий бригаде Мищенко. Бравый и воинственный вид бригады привел меня в восторг. Я набросал отдельные группы.
В Чансамутуне уже нужно было устраиваться на зиму; было чувствительно холодно, вечером морозь доходил до 10 гр. Деятельно принялись мы за устройство нашей фанзы. Все разведчики офицеры во главе с командиром Дроздовским работали над приведением помещения в должный вид, и к началу Ноября наша фанза была неузнаваема: поставили печи, оклеили стены бумагой, сделали потолок и завели необходимый инвентарь; было тепло и уютно. Солдаты строили землянки и конюшни для лошадей.
Холод все усиливался, и работать на воздухе становилось все труднее. Несмотря на мой теплый костюм, поверх которого я надевал китайский халат на меху, любезно предложенный мне офицером Нежинскаго драгунского полка Орлом, состоявшим при дивизионе разведчиков и относившимся ко мне с большим вниманием и предупредительностью, и все - таки зяб и более часа не мог работать на открытом воздухе. Вода замерзала на кисти.