Комнату наполнял звук клавиш моего ноутбука. Я сводила дебет с кредитом в личном бюджете, погруженная в цифры, которые означали мою независимость. Вдруг за спиной раздался голос Сергея.
— Опять свои сокровища считаешь? — Он стоял сзади, и от него пахло вчерашним пивом. — Я же сказал: карту мне отдашь. Мужчина в доме должен распоряжаться бюджетом. Так заведено.
Я закрыла ноутбук.
— Повтори, — попросила я без эмоций.
Он усмехнулся, приняв холод за слабость.
— Карту свою. Мне. Твои дурацкие траты пора прекратить. Я буду решать, что нам нужно.
— Слушай сюда, «добытчик», — мой голос стал тише и острее. — Это мои деньги. И тратить их буду я. Понял? Если не нравится — ворота нараспашку, обратно в свой гараж к друзьям-алкашам.
Он опешил. Я встала и прошла мимо, намеренно задев его плечом. Мой легкий толчок заставил его пошатнуться. Дверь в спальню закрылась.
Наутро он объявил войну. Включил на полную громкость телевизор с утренними ток-шоу. Я вышла, будто не замечая воя динамиков. Налила воды, начала варить кашу. Не получив реакции, он подошел к моей коллекции суккулентов на подоконнике.
— Чё это за колючки? — фыркнул он. — Место зря занимают. Надо что-то полезное посадить. Лук, что ли.
Он ткнул пальцем в нежный стебель эхеверии, сломав его. Я промолчала, доедая завтрак. Его выходка была жалкой.
Через два дня в дверь постучали. В глазок я увидела Сергея с сияющим лицом и его мать, Галину Степановну, с цепким взглядом и огромным пакетом.
— Здрасьте, Викусь, — сказала она, входя. — Приехала проведать, как вы тут без присмотра живете. Смотрю, Сереженька мой подсох совсем.
Она, не разуваясь, прошла на кухню и тут же распахнула холодильник.
— Пусто! — возмутилась она. — Чем ты мужа кормишь? Мужчине мясо нужно, а не эта твоя травка!
Она стала вываливать на стол из пакета свое «спасение»: сало, жирные котлеты в пакете, банки с мутными соленьями. Запах лука и чеснока заполнил всё пространство.
Сергей, оживившись, поддакивал:
— Вот, Вика, учись у мамы, как надо за мужем смотреть!
Они сели ужинать, громко чавкая и обсуждая меня, будто были одни.
— На её зарплату можно бы новый забор на даче поставить, — говорила Галина Степановна. — А она деньги на ветер пускает.
— Я ей то же твержу, — хрустел огурцом Сергей. — Пора бы уже умом пораскинуть.
Я молча прошла в прихожую, взяла её потрёпанные ботинки и вынесла за дверь. Затем вернулась за её пакетом.
— Ты что это делаешь? — взвизгнула свекровь.
— Всё, что вы сказали, я слышала, — голос был стальным. — Мой дом. Мои деньги. И я решаю, кто здесь останется.
Сергей побагровел:
— Это моя мать! Ты как смеешь?!
— Именно что твоя. И ты сейчас выйдешь вместе с ней. Решайте свои вопросы с забором без меня.
Я распахнула дверь. Они вышли, бормоча что-то о неблагодарности. Я закрылась. Хорошо иметь свою квартиру. Завтра придется мыть полы и проветривать, чтобы выветрился запах чужих жизней. Но это будет приятная работа.