Август 1380 года. Тишина. Непривычная, тревожная тишина перед бурей. Лагерь раскинулся у излучины Дона, гигантский, затаивший дыхание зверь. Завтра... Завтра орда двинется на Русь. Навстречу судьбе, что висит над нами как кривая сабля Тенгри. Я сижу у ханского шатра и смотрю в угли. Не на план битвы, не на юного Мухаммад-хана, что смотрит с надеждой. Я смотрю сквозь дым, сквозь время туда, откуда пришли мы. Откуда пришел я. Ветер, вечный спутник степняка, доносит тихие голоса. Он несет запах горькой полыни Эргунэ-Куна, колыбели монголов, каменной темницы, где заточили враги наших Великих Праотцов. Я вижу их, как живых, сквозь пелену столетий, вижу Ильхана, потомка Огуз-хана, чья кровь течет и в моих жилах. Прародитель тюрков и монголов, как гордо звучало его имя в устах стариков Крыма! Ильхан Могучий, пал в последней битве, пали почти все его сыновья. Лишь младшему Кияну и сыну брата Нукузу удалось бежать, увести женщин и детей в теснины горной долины Эргунэ-Куна. Сотни лет жили о
Публикация доступна с подпиской
Фанаты ЛукинскогоФанаты Лукинского