Из рассказов Михаила Ивановича Братковского
В последние годы Платона Александровича Зубова, он, с 1814 года окончательно поселился в местечке Янишки (Виленской губернии), которое было его центральной резиденцией, окружённой многими деревнями и фольварками, принадлежавшими Зубову.
С первых же дней поселения своего в Янишках, Зубов прилежно занялся хозяйством, но был крайне скуп и вовсе не заботился о крестьянах.
(Император Александр I свой в проезд через Шавельский повет, быв очевидным свидетелем бедственного положения принадлежащих генералу от инфантерии князю Зубову крестьян, из которых большая часть, оставив поля свои необработанными, снискивает себе пропитание мирским подаянием, некоторые же, по свидетельству жителей, умирают от болезней, происходящих единственно от дурной и недостаточной пищи, высочайше отозваться соизволил, "что ежели честь и долг, законами налагаемый, требует, дабы и беднейшие из помещиков кормили и призирали крестьян своих в трудные и бесплодные годы, то тем более предосудительно одному из богатейших доводить их до такой крайности".
Посему государь повелел "внушить Зубову об обеспечении крестьян хлебом, как для прокормления их, так и для посева полей", в противном случае, государь император, в защиту страждущего человечества, не преминет обратить на князя Зубова всю строгость законов (прим. Новосильцева)).
Он имел до 30000 душ крестьян, заселявших множество местечек, фольварков и деревень, при соответствующем количестве пахотной земли, лесов и т. п. Зубов по всем этим имениям учредил правильное полевое хозяйство и конюшенные заводы прусской породы, которую распространил по всей Курляндии, Лифляндии, Ковенской, Гродненской и Виленской губерниям.
Не доверяя никому, князь входил сам во все мельчайшие хозяйственные подробности, проживая в имении своем безотлучно. В осеннюю пору к нему отовсюду съезжались евреи-покупщики пшеницы и прочих хозяйственных продуктов, и лошадиные барышники из Пруссии, Царства Польского и Прибалтийского края.
Только тогда князь Зубов бывал весел, разъезжал со своими посетителями по усадьбам, роскошно угощал купцов, причем ловко обрабатывая угощаемых, сбывая им с рук товары по выгоднейшим для себя ценам. Остатки непроданных продуктов и забракованные лошади посылались на базары в Митаву, Ригу и другие торговые центры, куда иногда наезжал и сам князь Зубов, при весьма скромной обстановке.
Закончив реализацию годового дохода от торговых оборотов, оброка, арендных уплат и проч., всегда звонкой монетой, князь свозил эти деньги в подвал своего замка, близ Янишек. Эти сокровища, в виде груд золота и серебра хранились неприкосновенно.
"Кладбище мертвых капиталов" Платон Зубов посещал по праздничным дням, любовался ими и приводил в порядок случайно осыпавшиеся горы звонкой монеты. После смерти князя, таковой оказалось на 20 миллионов (?!) серебряных рублей. В своих кладовых Зубов бывал весел и разговорчив, припоминая времена своего величия, и рассказывал о придворной жизни без всякого чванства, в самых простых выражениях.
Характер Зубова, надменный в молодости, изменился на старости лет, насколько было возможно, к худшему. Владычествующей его страстью была скупость, доходившая до скряжничества. Жил он несравненно ниже своих средств; одевался слишком скромно; в расположении духа, за исключением редких проблесков весёлости, являл глубокую, мрачную задумчивость.
В разговоре, кстати, и некстати, он произносил, в виде поговорки, фразу: Так ему и надо!
Иногда слова эти срывались у него с языка, будто в ответ на какую-то безотвязную мысль, не дававшую ему покоя. Но надобно было быть опытным наблюдателем, чтобы угадать, глядя на Зубова, что на совести его тяготеет какое-то преступление.
За несколько лет до кончины в нем обнаружились все признаки старческого обжорства и нелепой боязни смерти, доходившей до малодушия. При слове "смерть", он менялся в лице и, убегая из комнаты, запирался в своей спальной и не выходил из нее дня по два и по три; звон погребального колокола был ему невыносим.
Посетителям князя постоянно внушалось, чтобы они "в разговорах не касались щекотливого для Зубова предмета и не упоминали ни о смерти, ни о покойниках".
Борьба с собственной совестью истощила не только нравственные, но и телесные силы Платона Александровича Зубова: в 50 лет, седой, сгорбленный, он казался дряхлым старцем. Жизнь для Зубова была таким же точно бесполезным бременем, как и несметные его сокровища: он берег жизнь точно так же, как свое золото и серебро, о котором часто говаривал, что "он и сам не знает для чего копит и бережет деньги?".
Года за полтора до своей смерти, князь Зубов, вслед за огромным табуном лошадей, отправился на конную ярмарку в Вильну и здесь встретил пожилую пани с молоденькой красавицей дочерью; к последней Зубов почувствовал с первого же взгляда живейшую страсть, которая до того увлекла седовласого князя, что он последовал за красавицей в костёл, куда она шла вместе с своей матерью к обедне.
Князь поручил узнать: кто такая старушка и дочь ее, откуда они и зачем в Вильне? По справкам оказалось, что старушка - литовская помещица пани Валентинович, владетельница усадьбы с 30 душами крестьян; имя красавицы дочери Текла Игнатьевна; приехали они в Вильну хлопотать по тяжебному делу.
В полной уверенности, что его "богатства дают ему право быть циником", князь послал к старушке Валентинович с предложением ей, за любовь дочери, знатной денежной суммы, но это предложение с негодованием было отвергнуто, а посланный выгнан.
Зубов рассердился и уехал из Вильно. Отвергнув предложение магната, пани Валентинович однако же, возымела мысль законным путем украсить голову своей дочери княжеской короной. С этой целью она, женщина ловкая и хитрая, отправилась, вместе с дочерью, будто бы на богомолье в костел местечка Янишек.
О приезде их, во владение Зубова, не замедлили доложить князю, этот же, в свою очередь, пригласил его посетительниц "к себе откушать". По их отъезде Зубов, очарованный еще более прежнего, возобновил свои предложения и получил в ответ, что "Текла Валентинович будет принадлежать ему только тогда, когда будет княгиней Зубовой".
После некоторого колебания, князь "формально посватался" и, по желанию будущей тещи, отписал невесте, по брачной записи, миллион рублей серебром. Переговоры о браке длились 6 месяцев; ко дню свадьбы Зубов не дозволил в доме своем прибавить ни одной занавески на окнах, ни одного стула в гостиной. Теща князя, г-жа Валентинович, поселилась у новобрачных.
Супружество князя продолжалось только один год и по холодности отношений мужа к жене не могло назваться счастливым. Считалось, что плодом этого брака был сын, умерший вскоре по рождении; но это - то ли было, то ли не было.
Князь Зубов умер 7-го апреля 1822 года. Вдова его, вторым браком сочеталась с графом Андреем Петровичем Шуваловым, бывшим женихом дочери Марьи Антоновны Нарышкиной, Софьи Дмитриевны, скончавшейся в июне 1824 года, от скоротечной чахотки, к крайнему прискорбию своего высокого родителя (здесь государь император Александр I).