Мы с Санькой сидели на корточках у сарая №3 — нашего фамильного замка, крепости и космодрома одновременно.
Из кармана своих выцветших шорт Санька вытащил заветную коробку. Но не простую, а волшебную — в ней жили мелки. Не те жалкие белые палочки, что раздают в школе, а целая радуга: малиновый, как газировка «Аленький цветочек», изумрудный, как бутылочное стекло, лимонно-жёлтый, точь-в-точь как краска на старых качелях.
— Что будем рисовать? — выдохнул Санька, с благоговением проводя по асфальту малиновой линией. Она была похожа на кровеносный сосуд нашего двора.
Я оглядел владения. Вот песочница — наша священная яма, где закопан клад (железная машинка «Москвич» и два конфетных фантика). Вот скамейка и стол, где дядя Вася каждое утро читает газету и фыркает, как тюлень. А вот и старый тополь у подъезда — каждую весну он осыпает пухом весь двор и кажется будто зима решила вернуться ненадолго в гости. Вдруг меня осенило.
— А давай нарисуем карту! — предложил я. — Не простую, а самую настоящую. Все наши места!
Санька замер с жёлтым мелком в руке. Его глаза загорелись.
— Давай! — прошептал он. — Как пираты!
Мы принялись за работу. Это был не рисунок. Это было великое открытие.
Малиновым мелком я вывел: «Площадь Горячих Пирожков» — это был асфальт у бабушкиного окна, где пахло сдобой. Санька изобразил зелёные заросли у забора — «Джунгли, где водятся коты». Мы нарисовали синюю извилистую реку — ту самую трещину в асфальте, что заполнялась водой после дождя.
— А это что? — ткнул я пальцем в жёлтый круг с лучиками.
— Остров Сокровищ! — важно сказал Санька. — Там я в прошлом году капсулу времени закопал!
Мы рисовали, не замечая времени. Наша карта росла, как живая. Вот «Пролив сломанных качелей», где всегда был слышен скрип и смех. А вот и «Пещера двух капитанов» — узкая щель между сараями, где мы хранили наши самые главные секреты и сокровища.
Мы отмечали всё: лужу, что держалась три дня после ливня («Озеро Надежды»), дерево, по которому можно было залезть на крышу сарая («Мачта корабля»), и даже муравейник у корней сирени («Вулкан»).
Наша карта была не топографическим планом, а картой сокровищ детства. Её легенду составляли не линии широт, а тени от кустов, спасающие от солнца, укромные уголки, спасающие от зова домой, и идеальные площадки, где сам собой катится мяч.
Вдруг с неба упала первая тяжёлая капля. Она растеклась синим пятном прямо посреди «Моря приключений». Мы подняли головы. Небо потемнело, начинался дождь.
— Спасай карту! — закричал Санька.
Но мы понимали: карту не спасти. Мы стояли и смотрели, как дождь стирает наш мир. Малиновые реки расплывались в розовые лужи, зелёные джунгли таяли, словно мармеладные мишки в чае. Солнечные острова утопали в серой воде.
Через пять минут от нашего великого творчества остались лишь цветные разводы, похожие на акварельный сон.
Мы промокли до нитки, но были счастливы.
— Ничего, — сказал Санька, вытирая мокрое лицо. — Мы запомнили. Еще нарисуем.
На следующий день солнце снова светило во всю силу. Асфальт высох, и от карты не осталось и следа. Но мы знали, что она всё ещё здесь. Самая настоящая.
Я прошёл по знакомому маршруту: от «Площади Горячих Пирожков» до «Острова Сокровищ». Наступил на то самое место, где был нарисован корабль. И почувствовал, как под ногами заколыхались волны, заскрипели мачты и закричали чайки.
Самая надёжная карта — та, что нарисована в сердце. Карта лета, которая никогда не сотрётся.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ скорее на мой канал, а то всё самое интересное пролетит, как тот мой воздушный шар!
А ещё... Вы же можете ЛАЙКНУТЬ! Я один раз ткнул пальцем в экран от радости, а папа сказал: «Вот это да! Этот лайк каналу — как мотор ракете! Помог развитию!». Вот так-то!