Пока учителя боролись с первыми калькуляторами, мы дома изучали программирование на собранных родителями компьютерах. История поколения, которое застало технологическую революцию за партой.
Скоро по всей стране зашуршат новые банты, заскрипят свежевыкрашенные полы, и миллионы учеников сядут за парты.
А для меня, выпускника середины 1990-х, школы №56 Петроградского района Санкт-Петербурга, 1 сентября — это машина времени.
Она переносит в эпоху самого большого контраста в моей жизни, с одной стороны — советская система образования с ее незыблемыми правилами, а с другой — мой личный портал в будущее, домашний компьютер ZX Spectrum, который мой отец собрал своими руками.
Пока школа учила меня писать в двойных листочках, первый компьютер учил меня диалогу с машиной. И сегодня, для конкурса авторских статей "Дзена", я хочу рассказать об этом удивительном противостоянии двух миров.
Урок №1: География с классным руководителем и BASIC с отцом
Моим главным проводником в мире «аналоговых» знаний была первая учительница — Кресс Наталья Дмитриевна, преподаватель географии.
Она учила нас по старым, добротным советским картам, и ее уроки были полны романтики путешествий и открытий.
Мы водили карандашами по контурным картам, и это был наш главный интерактив, но дома меня ждал другой учитель — и его звали ZX Spectrum.
ZX Spectrum - 8-разрядный домашний компьютер, который в 1980-х годах пользовался огромной популярностью и собирался радиолюбителями в домашних условиях по всему СССР.
Мой отец, технарь и инженер, не просто купил его — он собрал своими руками.
Процесс сборки компьютеров казался мне магией, из кучи электронных микросхем и других мелких деталей, которые мы покупали на радио рынке рождалось нечто, что могло "оживать".
Моим первым учебником стал самоучитель по BASIC, напечатанный на печатной машинке, а команды LOAD, RUN и LIST стали для меня такими же важными, как правила орфографии.
BASIC (Бейсик) - язык программирования который применялся на компьютере ZX Spectrum
Пока школа требовала аккуратности в написании букв, мой компьютер требовал аккуратности в написании кода, одна опечатка — и программа не работает. Это была лучшая школа точности и логики.
Урок №2: Школьный калькулятор и «самодельный» компьютер
Если в школе и был символ технологического прогресса, то это была, без сомнения, «Электроника МК-51» — советский инженерный калькулятор с зеленоватым вакуумно-люминесцентным индикатором, который был для нас не просто инструментом, а настоящим артефактом из будущего.
Для работы требовалась пара батареек «Космос» или, что было круче, аккумуляторная батарея, которую можно было заряжать.
Статус этого «передового устройства» моментально превращал его в объект строжайшего запрета, так как учителя математики и физики вели с нами нешуточную борьбу, их зоркие глаза выискивали малейший намек на электронного помощника.
Помню, как наша учительница, перед каждой контрольной командовала: «Убрать все шпаргалки и выложить калькуляторы на край парты!». Это был целый ритуал.
Мы покорно клали свои калькуляторы, у кого они конечно были, на стол, а она, как таможенник на границе, обходила ряды, собирая их в большую коробку.
Она искренне считала, что борется за чистоту знаний, за то, чтобы мы «думали своими мозгами», а мы видели в этом лишь абсурдное противостояние прогрессу.
Ведь на дворе был уже конец восьмидесятых — начало девяностых! Это была самая настоящая «холодная война» между системой, цеплявшейся за аналоговое прошлое, и нами, детьми, которые интуитивно тянулись к цифровому будущему.
Но всё это было лишь детскими играми по сравнению с тем, что ждало меня дома. Пока в школе мы тайком проносили на уроки калькуляторы, мой ZX Spectrum был настоящим окном в другой мир — мир цифровой магии.
Компьютер, собранный отцом, был не просто железной коробкой, он был порталом. Калькулятор мог лишь вычислять, а компьютер — творить. Да, я не писал тогда сложных программ — мы только начинали изучать основы, но даже простые строчки кода на BASIC казались волшебными заклинаниями.
Бесконечная строка, бегущая по экрану! Для меня это было чудом. Или команда CIRCLE, с помощью которой я мог рисовать идеальные окружности — куда точнее, чем циркулем в черчении.
Мы выполняли простые вычисления, но это были мои вычисления. Я не просто вбивал числа в готовый алгоритм калькулятора — я сам создавал этот алгоритм, сам определял логику. Я заставлял машину слушаться меня, и это давало невероятное чувство власти и понимания.
Конечно, львиную долю времени занимали игры. Загрузка с кассетного магнитофона была целым сакральным ритуалом, нужно было вставить кассету, выставить уровень громкости, запустить ленту и затаив дыхание ждать, пока на экране не появится заветное меню.
«Saboteur!», «Jet Set Willy», «Alien 8» — эти пиксельные вселенные были в разы реальнее и увлекательнее, чем все учебники вместе взятые. Именно игры были самым прямым и понятным диалогом с технологией.
И в этом был главный контраст. Школа видела в любой технологии лишь угрозу устоявшимся порядкам, инструмент для жульничества. В моем же Spectrum я видел не угрозу, а бездну возможностей, он давал мне то, чего так не хватало в стенах школы — интерактивность и мгновенную обратную связь.
Ошибся в коде — получи ошибку и исправляй. Правильно составил алгоритм — машина послушно выполнила команду и нарисовала график, это был настоящий диалог с машиной, игра, исследование.
Пока система пыталась готовить нас к прошлому, я на своем столе, под мерцание лампового телевизора, готовился к будущему.
Я был не программистом, а цифровым первооткрывателем и моим главным сокровищем было не умение решать уравнения, а понимание того, как заставить думать кусок кремния - процессор с индексом Z80, умело вставленный в печатную плату компьютера, руками моего отца. Это чувство — вот что сделало меня пионером цифры в мире, который еще не знал такого слова.
Урок №3: Бумажный дневник и цифровая память
В школе существовала своя, незыблемая иерархия священных артефактов.
Наверху этой пирамиды находился классный журнал, испещренный замысловатыми узорами учительского почерка и это был не просто документ, это был символ абсолютной, неизменной истины.
Каждая оценка, вписанная в его графы, воспринималась как приговор, высеченный в камне.
Его приносили на урок с почти религиозным трепетом, его боялись уронить, в него боялись заглядывать без разрешения.
Процесс выставления оценок за четверть был сродни магическому ритуалу: учительница, хмурясь, перелистывала страницы, что-то подсчитывала на счетах (а позже — на том самом калькуляторе), и результат её вычислений навсегда переносился в следующую колонку.
Исправить что-то было практически невозможно, система была монолитной, аналоговой и невероятно далекой от нас, учеников.
Мой мир дома был полной его противоположностью, магнитная лента в обычной аудиокассете для моего компьютера ZX Spectrum была олицетворением другой философии — философии гибкости, изменчивости и бесконечной возможности перезаписи.
Скрипящий, шипящий и местами воющий звук загрузки данных с кассеты был для меня самой настоящей симфонией будущего, звук нестабильности, но и безграничного потенциала.
В отличие от раз и навсегда записанной оценки в журнале, мои творения на кассете жили своей жизнью.
Сегодня я мог сохранить на нее свой первый опыт с графикой — набор хаотичных линий, нарисованных с помощью DRAW и PLOT, завтра — стереть это и записать простенькую программу для расчета площади треугольника, а послезавтра та же самая кассета могла превратиться в сокровищницу с игрой «Lode Runner», загруженной с журнала «Техника — молодежи».
В этом и был фундаментальный контраст. Школьный журнал был памятником прошлому, он консервировал информацию, делая ее вечной и неоспоримой.
Магнитная лента Spectrum'а была носителем будущего, она поощряла эксперимент, если что-то не понравилось — стер и создал заново.
Ошибка здесь не была трагедией, она была всего лишь поводом повторить неудавшуюся попытку снова.
Я еще не знал терминов «облачное хранение» или «перезаписываемая память», но на интуитивном уровне уже чувствовал, что будущее принадлежит именно такой — легкой, невесомой, цифровой информации, которую можно мгновенно копировать, исправлять и передавать.
Школа учила меня принимать мир как данность, где правила и оценки неизменны, компьютер же учил меня, что любую реальность можно переписать — нужно лишь знать нужные команды.
Что осталось за рамками дневника
Я окончил школу в середине 1990-х. Интернета еще не было, мобильные телефоны были фантастикой, но я унес с собой главное, понимание того, что мир не ограничивается стенами класса и страницами учебника.
Его можно собирать, разбирать и программировать, как тот, самый первый компьютер ZX Spectrum.
Я бесконечно благодарен Наталье Дмитриевне за ее уроки человечности и любви к миру, и я благодарен отцу за то, что он дал мне инструмент, чтобы этот мир понять и изменить.
Сегодняшние школьники с планшетами и VR-шлемами — наши наследники. Они живут в мире, который для нас был фантастикой.
Но я надеюсь, что у кого-то из них тоже есть свой «отец», который собирает с ними робота, и своя «Наталья Дмитриевна», которая учит их видеть красоту реального мира.
Ведь именно на стыке человеческой мудрости и цифровой-смелости рождается будущее.
С Днем Знаний!
С Уважением, автор канала «Мир технологий» Нечай Александр!
Бывший ученик школы номер 56 Петроградского района города Ленинграда (Санкт-Петербург),
а ныне, специалист в области информационных технологий, эксперт Российского общества «Знание»,
кандидат педагогических наук, доцент кафедры Информационной безопасности Санкт-Петербургского университета МВД России,
старший преподаватель кафедры Информатики и информационных систем Ленинградского государственного университета имени А.С. Пушкина.
Статья написана для конкурса авторских статей о школе (Дзена) к 1 сентября. Ссылка на анонс конкурса