Болото за старой фабрикой — место нечистое. Там топились несчастные влюбленные, там сбрасывали то, что не должны были видеть люди. И там, в покосившейся избушке на краю трясины, жила старая колдунья Матрёна.
К ней не ходили за любовью или удачей. К ней шли за местью.
И вот к ней пришла Лена. Не плакала, не рыдала — глаза горели сухим, яростным огнём. Её лучшая подруга, Катя, увела у неё парня. Но не просто увела — насмехалась, выставляла дурочкой на весь университет, выкладывала её личные фото. Жизнь Лены превратилась в ад.
«Я хочу, чтобы она почувствовала то же самое!» — выдохнула Лена, сжимая кулаки.
«Чтобы её предали. Чтобы её унизили. Чтобы она узнала, каково это!»
Матрёна, женщина с лицом, как потрескавшаяся глина, молча кивнула. Она вывела Лену во двор, к яме с чёрной, вязкой жижей, пахнущей тухлыми яйцами и железом.
«Слепи её, — хрипло сказала колдунья. — Лепи из этой глины куклу. Лепи и помни её лицо. Вкладывай в каждый слой свою боль, свою злобу. Вкладывай всё».
Лена лепила с ожесточением. Комок глины в её руках обретал черты Кати: надменный разрез глаз, ямочки на щеках, высокомерно вздёрнутый нос. Она впихивала в него всю свою ненависть, все слёзы, которые не могла выплакать.
Когда кукла была готова, Матрёна взяла её и воткнула в грудь, прямо в место сердца, ржавый гвоздь.
«Иди. Завтра твоя обидчица познает расплату. Но помни: глина болотная — она живая. И месть её — живая. Остановить её будет нельзя».
Наутро случилось именно то, о чём просила Лена. Парень Кати публично высмеял её и ушёл к другой. Подружки разорвали с ней общение, облив в соцсетях грязью. Кто-то выложил её унизительные фото. Мир ополчился против Кати с той же жестокостью, с какой она сама травила Лену.
Лена сначала ликовала. Злорадствовала. Но через день увидела Катю — та была похожа на затравленного зверька, с пустыми глазами и трясущимися руками. И радость сменилась холодком внутри.
А назавтра с Катей случилась новая беда — её сбила машина. Не насмерть, но сломала ногу. Лена побледнела, вспомнив слова Матрёны: «Остановить её будет нельзя».
Она побежала на болото, умоляя старуху забрать всё назад. Но избушка была пуста, а на столе лежала та самая кукла. Гвоздь проржавел ещё сильнее, и по глиняному лицу поползли тёмные трещины, будто кукла плакала грязными слезами.
Жизнь Кати рушилась с неумолимой жестокостью. Болезни, потери, панические атаки. Каждый день приносил новое несчастье. Лена поняла, что это уже не месть. Это — уничтожение.
В отчаянии она схватила куклу и попыталась вытащить гвоздь. Он не поддавался, будто врос в глину. Лена рванула изо всех сил.
Гвоздь с скрежетом вышел.
В ту же секунду в соседнем районе Катю, которая переходила дорогу, резко дёрнуло назад на тротуар — будто невидимая рука оторвала её от колес несущейся фуры. Она упала, но осталась жива.
А Лена дома упала замертво. В её груди, прямо в сердце, нашли ржавую острую окалину. Врачи разводили руками — необъяснимая случайность.
Говорят, болотная глина требует равной платы. Ты вложил в куклу столько ненависти — теперь заплати столько же жизни. Месть — это не стрела, которую ты запускаешь во врага. Это бумеранг из ржавого железа и чёрной грязи.
И теперь, если ночью пройти мимо того болота, можно увидеть слабое свечение у старой ямы. Говорят, это Лена пытается залепить обратно ту дыру, которую она вырвала из куклы. Но глина не лепится. Она только впитывает… и ждёт следующую обиженную девушку с горящими глазами.